Знаменитая берлинская тюрьма ведёт свою историю от средневековой крепости Шпандау, со временем утратившей военное значение. В 19-м веке цитадель использовалась главным образом как тюрьма, в том числе для политических узников, пока неподалёку от неё не было построено новое тюремное здание, самый известный период в истории которого пришёлся на 1947–1987 годы, когда оно получило официальное название «Межсоюзная тюрьма для военных преступников Шпандау».

Краснокирпичный напоминающий средневековый замок ансамбль прусской военной тюрьмы был возведён в пригороде Берлина Шпандау в 1876—1879 годах. Образцом для главного здания в форме креста послужила тюрьма в Инстербурге (ныне Черняховск), построенная по проекту Карла Шинкеля в 1830-е годы. Тюрьма в Шпандау была рассчитана на 500 арестантов и в соответствии с новейшими пенитенциарными теориями предусматривала одиночные, пересыльные камеры и 10 помещений на 40 человек каждое. Спустя несколько лет она стала принимать арестантов, заключённых на длительные сроки, в связи с чем здание подверглось внутренним переделкам.

В годы Первой мировой войны в Шпандау, как и в других берлинских тюрьмах, оказались некоторые подданные Российской империи, в частности известный инженер-конструктор Борис Луцкий (Луцкой). За участие в антивоенной манифестации сюда был помещён член рейхстага от коммунистической партии Вернер Шолем. После войны в Шпандау содержались преимущественно гражданские лица.

Тюрьма Шпандау. (Wikimedia Commons)

После поджога Рейхстага в феврале 1933 года и появления указа рейхспрезидента «О защите народа и государства», отменявшего конституционные права и свободы и вводившего превентивные аресты для противников режима, Шпандау стала тюрьмой гестапо. Здесь практиковались пытки и казни и, по некоторым сведениям, была даже установлена настоящая гильотина. В числе первых узников, противников нацистского режима, были публицист и репортёр, австрийский коммунист Эгон Киш, антифашист Карл Осецкий, адвокат Ханс Литтен, социал-демократ Пауль Лёбе. Шпандау была местом так называемого защитного заключения, осуществлявшегося без суда и следствия. Ему подвергались члены коммунистической и социал-демократической партий, евреи, свидетели Иеговы, гомосексуалисты и так далее. Все они затем стали первыми обитателями созданной в конце 1933 года системы нацистских концлагерей, а Шпандау превратилась в сборный пункт перед отправкой в лагеря. Там был представлен цвет левого интеллектуального политического Берлина. Число заключённых в военный период с трудом поддаётся определению, но именно в Шпандау содержались арестованные члены «Красной капеллы»…

Так что когда 18 июля 1947 года в бывшую нацистскую политическую тюрьму со всеми предосторожностями были привезены нацистские преступники, в этом была своего рода историческая справедливость. После суда приговорённые Нюрнбергским трибуналом к различным срокам тюремного заключения — от 10 лет до пожизненного — Рудольф Гесс, Карл Дёниц, Константин фон Нейрат, Эрих Редер, Бальдур фон Ширах, Альберт Шпеер и Вальтер Функ более семи месяцев находились под охраной американцев в одиночных камерах Нюрнбергского дворца юстиции. Им долго подыскивали тюрьму, одинаково устраивавшую союзников, и вырабатывали условия содержания и охраны. В конечном итоге выбор пал на старую тюрьму Шпандау в английском секторе Берлина, которую пришлось укрепить. Теперь тюремное здание окружали четыре стены: пятиметровая, затем высотой 10 метров, трёхметровая стена с электрическими проводами поверху и в завершение ограда из колючей проволоки. Были устроены и девять вышек для часовых. Отныне тюрьма, в которой было 134 камеры, предназначалась всего-то для семи узников.

Альберт Шпеер на Нюрнбергском процессе. (Wikimedia Commons)

Управление тюрьмой представляло образец союзного послевоенного администрирования. Во главе стояла дирекция из представителей держав-победительниц. Военная охрана объекта осуществлялась силами войск союзников. Первого числа каждого месяца сменялась караульная рота: советская, американская, английская и французская. Смена караула проходила торжественно, со временем в ней стали принимать участие коменданты четырёх секторов Берлина, а за церемонией следовал парадный обед с жёнами. Медицинское обследование заключённых вели четыре врача, представители стран-союзниц, но прочий гражданский персонал (18 надзирателей, повара, официанты, переводчики и прочие) включал представителей разных стран, за исключением немцев, при этом немецкий оставался рабочим языком. Немалые расходы по содержанию тюрьмы (около полумиллиона марок в год) несли федеральное правительство в Бонне и мэрия Западного Берлина.

Вопросы тюремного распорядка были предметом ожесточённых споров вчерашних союзников. В конце концов в его основу был положен тюремный кодекс Германии. Приговорённым к одиночному заключению узникам, утратившим собственное имя и получившим взамен порядковый номер, нашитый на арестантскую робу, полагались два раз в день получасовые прогулки, три раза в неделю услуги парикмахера, каждые шесть недель — два письма родным, каждые два месяца — свидание с ближайшими родственниками. Они могли пользоваться библиотекой и получать посылки, за исключением продовольственных, посещать тюремную капеллу. Строгий режим с подъёмом в 6 часов и отбоем в 22, с обязательными работами (уборка, помощь по кухне, работа в саду, изготовление конвертов) с течением времени смягчился, и узникам разрешили общаться друг с другом и получать газеты — четыре наименования, определённые дирекцией. Свободное время проводили на свой вкус: Шпеер разбивал цветники в саду, а происходивший из музыкальной семьи Функ играл на фисгармонии в тюремной церкви…

Рудольф Гесс. (Wikimedia Commons)

После освобождения в 1966 году отбывших 20-летний срок Шпеера и Шираха единственным заключённым Шпандау остался 73-летний Гесс. Неоднократные попытки добиться его освобождения, главным образом по настоянию советской стороны, не увенчались успехом, но режим содержания постепенно смягчался. Престарелому преступнику предоставили персонального санитара, разрешили носить гражданскую одежду без номера, увеличили время прогулок, в здании устроили лифт, а в тюремном саду — отапливаемый садовый домик со столиком и креслом. Именно в нём 17 августа 1987 года в возрасте 93 лет Гесс покончил с собой. Несмотря на официальную версию его смерти и рассекреченные в 2017 году документы из архива Шпандау, обстоятельства ухода Гесса из жизни продолжают вызывать вопросы.

Последнее заседание директората тюрьмы состоялось 6 января 1988 года, затем администрация была распущена, а здание, представлявшее определённый исторический интерес, после небольшой дискуссии было решено снести: чтобы ни тюрьма, ни даже камни из её стен не стали предметом политических спекуляций. Шпандау разрушили в два этапа силами британских солдат и немецких рабочих. Тюрьму сравняли с землёй, а оставшийся строительный мусор захоронили на аэродроме Гатов. Тем не менее на чёрном рынке сразу же появились «кирпичи Шпандау» по цене 100 марок за штуку…

Провести показательное судилище над воротилами германского бизнеса, сотрудничавшими с нацистами, было заветной мечтой советской стороны. Ведь это позволило бы скомпрометировать в глазах мирового сообщества не только нацистский режим, но и фактически всю капиталистическую систему. Американцы это прекрасно понимали, поэтому и выступали категорически против международного процесса над немецкими промышленными олигархами, исполнявшими крупные госзаказы. Но всё же устроить ряд показательных процессов над наиболее одиозными бизнесменами Третьего рейха сочли необходимым и в США.

Процесс по делу Фридриха Флика (Case V: Flick Trial)

Всего было три процесса над «флагманами нацистской экономики». Первым стал процесс по делу Фридриха Флика (с 19 апреля по 22 декабря 1947 года).

Металлургический магнат Фридрих Флик был одним из первых, кто стал оказывать финансовую поддержку нацистскому движению — задолго до прихода Гитлера к власти. В 1937 году он даже вступил в НСДАП — от чего многие немецкие олигархи предпочли уклониться.

Процесс по делу Флика. (Wikimedia Commons)

Нацистское рвение Флика принесло ему большие дивиденды. Руководство рейха предоставило металлургическому олигарху своеобразный «режим наибольшего благоприятствования». Заводы Флика щедро снабжались бесплатной рабочей силой (на них работали 50 тысяч военнопленных и узников концлагерей); ему передавали конфискованные у евреев активы в Германии и оккупированных странах.

Флик получил семь лет тюрьмы. Два его ближайших помощника тоже получили тюремные сроки.

Процесс по делу IG Farben (Case VI: IG Farben Trial)

Этот процесс длился с 14 августа 1947 по 30 июля 1948 года. Перед судом трибунала предстали 24 члена совета директоров и должностных лица IG Farben.

IG Farben (он же — IG Farbenindustrie) — крупнейший химический концерн Германии. Именно на его предприятиях производился пресловутый пестицид «Циклон Б», который использовался в газовых камерах для массовых убийств.

Процесс по делу IG Farben. (Wikimedia Commons)

По результатам процесса 13 обвиняемых были осуждены на различные сроки тюремного заключения, 10 оправдано и одному не был вынесен приговор по состоянию здоровья. Решением трибунала предусматривалось «разукрупнение» IG Farben: на BASF, Bayer и Hoechst.

Процесс над Круппом (Case X: Krupp Trial)

Как же можно было представить себе суд над германскими промышленниками без имени Круппа — того самого Круппа, чьё имя было символом германского ВПК? И, конечно, суд над всей верхушкой компании Круппа закономерно состоялся.

Судебный процесс по делу Круппа шёл с 8 декабря 1947 по 31 июля 1948 года. На скамье подсудимых сидели сразу 12 руководителей компании. В их числе был также сам владелец и одновременно генеральный директор концерна — Альфрид Крупп.

Набор обвинений был уже стандартный для судов над промышленниками. Основной упор делался на использование рабского труда на предприятиях, а также на «участие подсудимых в разграблении, опустошении и эксплуатации оккупированных стран».

Процесс над Круппом. (Wikimedia Commons)

По итогам трибунала один из обвиняемых был оправдан, остальные получили сроки тюремного заключения от трёх до двенадцати лет. Главный обвиняемый — Альфрид Крупп — получил 12 лет тюрьмы и подвергся конфискации имущества (в том числе лишился прав собственности на свои предприятия).

Это лишь верхушка айсберга?

Конечно, руководители концернов Флика, Круппа и ИГ «Фарбениндустри» послужили лишь сакральными жертвами — для удовлетворения своеобразного «социального запроса» на мщение, который витал тогда в воздухе.

На самом деле сотрудничество германских олигархов с правящим режимом было повальным. Достаточно посмотреть, кто входил в так называемый круг друзей рейхсфюрера СС (то есть Генриха Гиммлера)

В это неформальное объединение, члены которого ежегодно делали миллионные финансовые отчисления «на нужды СС», входили представители всех крупнейших немецких концернов. Помимо уже упоминавшихся это ITT (телефонная связь), Wintershall (газ и нефть), Bosсh, Siemens (техника), Reichsbank, Dresdner Bank, Commerzbank и ещё целый ряд организаций.

И кому все эти уважаемые организации делали свои «добровольные пожертвования»? Не какому-нибудь Альберту Шпееру (министру вооружений), не Иоахиму фон Риббентропу, не даже Герману Герингу. А Гиммлеру! Человеку, который олицетворял собой весь ужас нацизма.

Но об этом «дружеском кружке» на «малых» Нюрнбергских трибуналах решили не вспоминать.

Мама русская, папа — инженер

«Наверное, я могу считать себя азербайджанцем, но, вот беда, ни слова по-азербайджански не знаю» — так, согласно книге «Фронт без линии фронта», шутил иногда Рихард Зорге в разговоре с друзьями. Он действительно родился недалеко от Баку, где в те времена работал его отец. Густав Вильгельм — немецкий инженер, трудившийся на компанию «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», которая разрабатывала азербайджанские месторождения. Здесь Густав Вильгельм встретил Нину Кобелеву и женился на ней. Рихард появился на свет в октябре 1895 года. Когда ему было три, семья перебралась в Германию.

Юный Зорге, судя по всему, собирался стать учёным. Интересовался горным делом и физикой, имел способность к иностранным языкам. Но в 1914 году грянула Первая мировая, и Рихард, бросив образование, ушёл добровольцем на фронт. За храбрость и героизм ему вручат одну из главных германских военных наград — Железный крест. На войне Зорге получил несколько ранений, и последнее было особенно тяжёлым. Снаряд, разорвавшийся в нескольких метрах от будущего разведчика, буквально осыпал его осколками. Один из них изувечил Рихарду ладонь, другой — крепко засел в голени. Товарищи, очевидно, сочли Зорге мёртвым, и он три дня провисел на колючей проволоке, прежде чем дождался помощи. С поля боя Рихарда доставили в полевой госпиталь Кёнигсберга.

Марксистско-ленинское учение

В лазарете Зорге валялся долго. Операция прошла успешно, осколки удалось извлечь, но одна нога стала короче другой. В больнице Рихард развлекался чтением и беседами. Соседи — сплошь левые: то социалисты, то коммунисты. Слушая их политические разговоры, Зорге проникся симпатией к учению Маркса и Энгельса и взялся за изучение их трудов.

Рихард Зорге в госпитале, 1915 г. (Wikimedia Commons)

Надо сказать, что родня Рихарда была не из революционеров, но из сочувствующих. Его двоюродный дед Фридрих Адольф и вовсе водил с Марксом и Энгельсом личное знакомство. Словом, с войны Зорге вернулся прямо-таки рьяным марксистом. Причём марксистом, готовым к действию, а не только к неторопливому рассуждению. Зорге принял активное участие в бунте кильских матросов и чудом избежал расстрела. Лишь благодаря обстоятельствам товарищ Рихард не попал в январе 1919 года в Берлин, где как раз тогда грянуло восстание спартакистов. Выступление было жёстко подавлено, его лидеры Карл Либкнехт и Роза Люксембург — убиты. Зорге не испугался. К середине 1920-х он уже был заметной фигурой в немецкой компартии и другом её лидера — Эрнста Тельмана. Для партии наставали тяжёлые времена, она активно искала помощи Советского Союза. В 1924 году немецкие коммунисты направили в Москву делегацию, членом которой был Зорге. Назад Рихард уже не вернулся. Он вступил в ВКП (б) и довольно быстро получил советское гражданство. Первое время работал в аппарате Коминтерна и активно публиковался. Но в 1929-м публикации прекратились. Зорге стал разведчиком.

Разведка

За годы работы в разведке Зорге объездил множество стран. Был и в Германии, и в Великобритании, и во Франции, и в Канаде, и в Китае. В Японию его направили в 1933 году. Туда Зорге ехал с идеальной легендой: работал в Стране восходящего солнца как корреспондент сразу нескольких влиятельных немецких газет, в том числе респектабельной «Франкфуртер цайтунг».

Между тем наступило страшное время Большого террора. Репрессии не обошли стороной и органы разведки. НКВД отзывало и арестовывало иностранных резидентов, не боясь перепугать других советских агентов. В 1938 году расстреляли обоих учителей и кураторов Зорге: Яна Берзина и Семёна Урицкого. Осенью того же года был арестован легендарный и страшный Сергей Шпигельглас. Над Зорге сгущались тучи, его собирались отзывать из Японии.

Рихард Зорге. (Wikimedia Commons)

От неминуемой гибели Зорге спас исполняющий обязанности начальника разведуправления Семён Гендин. Ему удалось добиться отмены уже принятого решения об отзыве и аресте не только Зорге, но и всей его группы. Вроде как, Гендин даже добился личной встречи со Сталиным и убедил его изменить мнение.

Зорге, однако, лишился доверия. В Москве подозревали, что передаваемые им сведения — дезинформация. Рихард действительно был на волосок от гибели. Японские связисты давно уже засекли сигналы передатчика Клаузена и знали, что в Токио есть советская разведгруппа. Однако расшифровать сообщения им долгое время не удавалось.

1941-й

Зорге был вхож во многие кабинеты, особенно в кабинеты сотрудников германского посольства. У него был широкий круг знакомств, и это позволило ему достаточно рано узнать о ближайших военных планах Гитлера. С марта 1941 года Рамзай (агентурный псевдоним Зорге) неоднократно сообщал в Москву, что Германия готовит нападение на Советский Союз в кратчайшие сроки после завершения провалившейся операции по захвату Британии.

Популярно мнение, что Зорге даже называл точную дату — 22 июня. Это мнение уже в нулевые годы опроверг авторитетный специалист по истории советской разведки Владимир Карпов. Карпов утверждал, что точной даты Зорге не знал и потому назвать не мог, он указывал приблизительные сроки, причём довольно точно.

Удостоверение пресс-секретаря посольства Германии в Японии Зорге. (Wikimedia Commons)

Из одной из шифрограмм следует, что в мае Зорге сообщал, что вторжение вермахта в СССР намечено на 15 июня. Позже он писал, что война неизбежна и нападение — лишь вопрос времени.

Ещё более ценные сведения Зорге передал 14 сентября 1941 года. Тогда он сообщил в Москву о совершенно секретном решении, принятом правительством Японии. До сих пор неизвестно, каким образом Рихард узнал тайну, в которую были посвящены лишь несколько главных чиновников, император и высшее военное командование. Зорге сообщил, что Япония не планирует нападать на Советский Союз. Эта информация позволила командованию Красной Армии снять с боевого дежурства на Дальнем Востоке 26 дивизий и перебросить их на запад. Эти части приняли участие в Битве за Москву, решив её исход в пользу СССР.

Увы, это было одно из последних сообщений Зорге. 18 октября в застенках оказалась вся группа Рихарда. Зорге и Одзаки были повешены, Вукелич и Мияги умерли в тюрьме. Выжить удалось лишь Клаузену, которого в 1945-м освободили американцы.

Награда, нашедшая героя

По зловещей иронии судьбы, Зорге был казнён 7 ноября 1944 года. Звание Героя Советского Союза было присвоено ему лишь через 20 лет. После окончания войны все документы, связанные с делом Зорге, оказались в распоряжении американских военных. СССР отрицал всякую связь с разведчиком, рядовые советские граждане не знали имени человека, который добыл судьбоносные для страны сведения.

Но в 1961 году на широкие экраны вышел фильм французского режиссёра Ива Сиампи «Кто вы, доктор Зорге?». Картина, попавшая в советский прокат, очень понравилась Хрущёву. Никита Сергеевич был сильно удивлён, когда узнал, что главный герой фильма — не вымышленная, а реальная фигура. Хрущёв затребовал дело, лично во всём разобрался и, в конце концов, распорядился увековечить имя разведчика, воздав Зорге, пусть и посмертно, все соответствующие почести.

На просторах нашей необъятной родины открыты тысячи суши-баров. Курьеры привезут вам блюда японской кухни, куда и когда захотите. Рекламы восточных блюд из риса и рыбы так много, что многие россияне считают, будто в Японии едят только суши. Но повара Страны восходящего солнца готовят далеко не только это. Японская кухня очень разнообразна и имеет давние традиции.

Рис всему голова

Если в России говорят, что «хлеб — всему голова», то в Японии таким «царём стола» с глубокой древности является рис. Это растение было основной едой японцев, живших ещё до нашей эры. Даже слова «рис» и «кушание» по-японски звучат одинаково. Из риса же делали пятнадцатиградусное саке. Ели рис обычно с рыбой. Мясо достать было труднее, поэтому обычно оно считалось привилегией знати или блюдом, подаваемым по праздникам.

Кроме риса в древнеяпонской кухне использовались и другие гарниры. Ещё с 8-го века в стране была распространена гречка. Правда, она считалась едой бедняков. Все старались раздобыть хоть немного настоящего риса, который был связан с религиозными обрядами, и поэтому мог считаться мерилом статуса. Другим важным продуктом был и до сих пор остаётся дайкон или японская редька.

Лишь после 6-го века в стране появились чай, соевый творог тофу, лапша и даже палочки для еды. Буддийские монахи привезли на острова сладости вроде рисовых пирожков моти с начинкой из сладких бобов и заложили начало того, что через несколько веков вырастет в искусство чайной церемонии. Так как монахи были строгими вегетарианцами, то они принесли с собой сою, которая помогала им восполнять нехватку белковой пищи. Из этого растения в Стране восходящего солнца делают и мясо, и творог тофу, и молоко. Особо стоит отметить мисо — блюдо из забродивших соевых бобов, риса или пшеницы с добавлением особого вида плесневых грибов. Из получившейся пасты делают супы, соусы и даже употребляют просто как закуску. А ещё японцы едят натто — сброженные соевые бобы, известные своим очень специфичным аммиачным запахом и невероятной липкостью. Это странное блюдо считается частью традиционного японского завтрака.

Рис. (Wikimedia Commons)

Буддизм и синтоизм не поощряли убийство живых существ, поэтому мясо становилось всё более недоступным для простых жителей. Даже для высшей знати мясные продукты были редкостью. Простые люди могли поесть мяса лишь по очень большим праздникам или в виде лекарства. Доктора, выписывая такое лечение пациенту, чтобы не нарушать религиозных запретов, выражались иносказательно — конину называли «сакурой», оленину «клёном». Каждому зверю соответствовало своё растение. С молоком тоже были проблемы. При императорском дворце держали стадо коров, и к столу монарха подавали молочные продукты. Когда власть захватили сёгуны, императорский двор пришёл в упадок, и коровьего молока высшая знать больше не видела. Перебои с этим ценным продуктом продолжались аж до начала 20-го века.

Ещё одним блюдом, пришедшим на острова из Китая, и идеально прижившимся, стала лапша. В 11-м веке распространение получил сомэн — очень тонкое, почти прозрачное изделие из пшеничной муки. Для простых крестьян технология его приготовления была достаточно трудна, поэтому обычно в деревне был один умелец, который готовил эту лапшу специально для летних праздников. До сих пор сомэн подают с ледяной водой в жаркие дни. Через триста лет пшеницы стали сеять гораздо больше, и в обиход жителей западной части Японии вошёл удон — более привычная для нас лапша. На востоке страны её изготовляли из гречишной муки и называли соба. Оба вида лапши до сих пор популярны в Японии.

В 14-м веке в кулинарии начали активно использовать корень эвтремы японской, более известной как васаби. Это растение очень сложно культивировать, но традиционная приправа из него так нравится жителям страны, что они используют её в самых разных блюдах. За пределами Японии настоящий васаби мало кто пробовал — это дорогая приправа. В суши-барах под видом васаби предлагают зелёную смесь горчицы с хреном.

Натёртый корень васаби. (Wikimedia Commons)

Обновление японской кухни произошло в 16-м веке, когда начались первые контакты с европейцами. Из того, что они завезли в Японию, наибольшее влияние на кулинарию оказали батат, специи и сахар. О заморской белой сладости жители островов знали и раньше. Сахар был большой редкостью, поэтому десерты обычно изготавливали из фруктов или сладких бобов. Когда сахар стал доступным, появились и новые сладости, что послужило развитию чайной церемонии. Другим популярным западным новшеством оказался хлеб. Этот привычный любому европейцу продукт пришёлся японцам по вкусу, но в первую очередь в качестве десерта к чаю. В дальнейшем традиционные продукты стали комбинировать с завезёнными. Так появились пирожки с мисо и рыбой, бисквиты и карамель из сладких японских бобов. Иностранцы также привезли и новые технологии приготовления еды. Так в Японии появилась тэмпура — рыба в кляре, обжаренная в масле. Взаимопроникновение гастрономических культур остановилось, когда сёгуны запретили христианство и поставили вне закона любые контакты с европейцами.

В 17–18 веках батат стал одним из важнейших блюд на столе японцев. Благодаря неприхотливости этого растения, его выращивали везде. Он стал доступен для всех слоёв населения. Особенно важным это оказалось после того, как указом правителя крестьянам запрещалось есть рис в качестве обычной пищи. Его положено было употреблять только по праздникам. Сёгунские мытари собирали налоги именно рисом и старались вычистить все амбары. Считалось, что батат, дайкон и злаки, посевные площади которых были традиционно намного меньше чем у риса, стали основной едой японцев. Сегодня некоторые историки предполагают, что, так как рис был основной культурой, его хватало и крестьянам. В городах жили получше: там к овощам и рису могли позволить себе тофу и отварную или жаренную на гриле рыбу. В этот период изоляции из новых продуктов в Японии появилась только тыква, которую привезли путешественники из Камбоджи.

Тогда же массово распространился соевый соус. Известен в стране он был давно, но из-за желания простых людей разнообразить своё меню он стал очень популярен. Использовали и используют его буквально со всем — от пустого вареного риса до жаренных блюд.

История суши: как, когда и из чего

Концепция «рис и кусочек рыбы» была известна на Японских островах очень давно. Изначально это был способ консервации: рыба посыпалась смесью соли, замоченного в уксусе риса, и отправлялась под каменный пресс. Так морепродукты сохранялись на долгое время. В 1820-х годах повар Ёхэй Ханай решил упростить этот процесс до максимума и сделать полноценное блюдо. Он придумал подавать кусочек сырой рыбы с рисом, чтобы его можно было макать в любые соусы по вкусу. Блюдо, которое можно приготовить за минуту, быстро стало популярным по всей Японии. Появились варианты с разными ингредиентами. Суши или, как правильнее говорить — суси — стали самым известным блюдом японской кухни во всём мире.

Дальнейшее развитие кулинарии связано с эпохой реставрации Мэйдзи во второй половине 19-го века. Одним из первых указов императора было разрешено употреблять мясо и коровье молоко, которые стали доступнее после открытия границ. Приверженцы традиций отказывались признавать гастрономические новшества. Чтобы убедить скептиков, в 1872 году император публично отведал блюда западной мясной кухни, что широко освещалось в японской прессе. Лучше и быстрее приживались новшества из Китая. В это время проникли и другие блюда, такие как рамен — суп с лапшой, водорослями и мясом, или гёдза — острые пельмени.

Суши. (Wikimedia Commons)

В первой половине 20-го века, по мере роста японского милитаризма в стране нарастал продовольственный кризис. Весь рис забирался для нужд армии. Много крестьян было призвано на военную службу. Деревни пришли в запустение, и работать в полях было некому. После Второй мировой войны ещё больше десяти лет страна выходила на прежние показатели по сельскому хозяйству.

После поражения в 1945 году японская кухня впитала в себя ещё больше иностранного. Оккупационная армия США старалась избежать нехватки еды в стране, поэтому военные транспорты крупными партиями завозили пшеничную муку, сухое молоко и мясо. Раздаваемые пайки настолько вошли в послевоенную японскую культуру, что сейчас тост с молоком — типичный завтрак. Из Индии в это же время вместе с мигрантами пришёл рецепт карри. Блюдо стало настолько популярным в Стране восходящего солнца, что отразилось в пословицах. Как в России — «у каждой хозяйки свои блины», так в Японии говорят про карри.

Сегодня в Японии доля традиционной кухни неуклонно снижается. Рис превратился из основы ежедневного рациона в один из многочисленных вариантов гарнира. Пока удерживает позиции жареный осьминог такояки, которого предлагают уличные торговцы в качестве местного фаст-фуда. Традиционные блюда чаще встречаются в ресторанах и кафе. В некоторых из них суши готовят и подают роботы. Посетители таких заведений могут быть уверены, что традиционные блюда готовятся в точном соответствии со старинными рецептами

После того, как римляне ушли из Британии, на полуострове Уэльс образовалось независимое государство. В течение веков его жители воевали между собой и с соседями, подвергались набегам викингов, строили города и возделывали земли, словом, вели обычную средневековую жизнь. К 1285 году весь Уэльс завоевали англичане. Прежде независимые валлийские феодалы формально покорились, и с 1301 года титул принца Уэльского стал традиционно носить наследник английского престола. Однако полуостров, занимавший примерно седьмую часть Англии, оставался самой неспокойной территорией государства. Свободолюбивые валлийцы не желали подчиняться англичанам, которые относились к ним явно пренебрежительно.

Согласно законам, принятым английским парламентом, права жителей Уэльса были сильно ограничены. Например, валлийцам запрещалось селиться ближе чем в десяти милях от городов, носить оружие можно было только после клятвы на верность королю, и даже пиво им позволялось варить меньше, чем англичанам. Неудивительно, что на полуострове постоянно вспыхивали бунты. Для удержания валлийцев в покорности вдоль побережья и сухопутной границы с метрополией выросла цепочка неприступных замков, в которых находились английские гарнизоны. Всё это только разжигало ненависть валлийцев к своим поработителям.

Не хватало лишь искры, чтобы вспыхнуло крупное восстание. Пламя его занялось в 1400 году. Поводом послужил территориальный спор: какой-то англичанин отхапал часть земель у валлийского аристократа Оуайна Глендура. Тот пожаловался в парламент, но лондонские крючкотворы ответили оскорбительным отказом: какое, мол, нам дело до проблем этих босоногих негодяев. Глендур не смирился с таким унижением и поклялся отомстить. На тот момент Оуайну было около сорока лет. Он являлся потомком древних валлийских королей. В молодости он изучал право в Лондоне, успел послужить в английской армии, причём, вроде бы, некоторое время был оруженосцем недавно захватившего престол короля Генриха IV. Опытный и авторитетный вояка Оуайн Глендур был идеальным вождём восстания. 16 сентября 1400 года собравшиеся в его замке валлийские дворяне провозгласили Глендура принцем Уэльским, назвав его титулом, который сто лет назад похитили у них англичане.

Оуайн Глендур. (Wikimedia Commons)

Со всех сторон к Глендуру стали стекаться валлийцы, пострадавшие от оккупантов. Первый удар они нанесли по замку Ритин на северо-востоке Уэльса — именно там проживал англичанин, отнявший земли у Глендура. 250 бунтовщиков полностью разграбили и сожгли Ритин и окрестные поселения англичан. Ущерб составил огромную для тех времён сумму — 12 тыс. фунтов стерлингов. За следующую неделю мятежники разорили ещё семь городов.

На волне успеха количество восставших быстро росло. Несколько валлийских студентов, учившихся в Оксфорде, поспешили примкнуть к бунту. Университетские власти арестовали по обвинению в шпионаже часть их друзей, не бросивших учёбу. Тогда на родину устремились все студенты из Уэльса.

Среди англичан, живших в Уэльсе, началась паника. Английские гарнизоны спешно просили подмоги. Королю Генриху IV происходившее не нравилось. Он всего год назад захватил престол и чувствовал себя на нём не очень уверенно. На континенте шла Столетняя война с Францией, на границе с Шотландией было неспокойно, а тут ещё этот бунт в Уэльсе! Генрих решил лично расправиться с мятежниками и возглавил карательную экспедицию. Как только англичане достигли восставших районов, пошли сильные дожди. Солдаты Генриха вязли в грязи. Поползли слухи, что Глендур — колдун, способный вызывать непогоду. Усталые солдаты плелись по раскисшим дорогам, а на отставших постоянно нападали небольшие отряды бунтовщиков. Большого сражения, которого жаждал Генрих, всё не происходило. Во время одного из привалов от ветра и дождя рухнул королевский шатёр. Генриха придавило упавшим столбом, и спасли его только доспехи. Этот случай ещё больше деморализовал его армию, и королю пришлось повернуть обратно. По монаршей репутации был нанесён серьёзный удар.

Генрих IV Английский. (Wikimedia Commons)

Разъярённый король потребовал от парламента ещё более ужесточить законы против валлийцев. С 1401 года жителям Уэльса было запрещено владеть трактирами и пабами, вступать в браки с англичанами, а если у них в доме останавливался случайный путник, требовалось просить для этого особого разрешения оккупационных властей. Детям валлийцев нельзя было получать образование, в Уэльсе запрещались любые собрания. Всё это не усмирило, а лишь разозлило валлийцев. Восстание охватило уже весь полуостров. В 1402 году там практически прекратился сбор налогов. Английские землевладельцы терпели большие убытки — почти все их работники примкнули к бунтовщикам.

Не дождавшись помощи от центральной власти, собственную войну с Глендуром решил начать Сэр Эдмунд Мортимер — 25-летний родственник короля, владевший обширными землями на границе Уэльса и Англии. Когда бунтовщики вторглись в его владения, Мортимер собрал свою собственную армию и отправился на поиски Глендура. Они нашли друг друга 22 июня 1402 года недалеко от села Пилит.

Под началом сэра Эдмунда находились 2000 солдат. Для усиления войска он нанял ещё несколько сотен валлийских лучников. Глендур возглавлял полторы тысячи мятежников. С половиной из них он занял выгодную позицию на холме Брин-глас, а вторую половину спрятал в соседней лесистой лощине. Когда солдаты Мортимера появились у подножия холма, началась перестрелка. Стрелы мятежников летели с высоты и беспощадно разили солдат, а ответные выстрелы даже не достигали позиций бунтовщиков. Англичане пошли в атаку, но взобраться в тяжёлых доспехах на крутой холм под градом стрел оказалось непросто. Внезапно на их левом фланге взбунтовались валлийские лучники, нанятые Мортимером, и принялись обстреливать англичан. Те дрогнули. Люди Глендура, увидев это, бросились с вершины холма в атаку. Началась рукопашная схватка, конец которой положили семь сотен мятежников, прятавшиеся в засаде в лощине. Победа оказалась полной. На земле остались лежать убитыми около тысячи англичан. Валлийские женщины из соседних деревень добивали раненых.

Эдмунд Мортимер попал в плен. Глендур увёз его вглубь Уэльса, надеясь получить от Генриха IV большой выкуп. Но король отказался платить за своего родственника: семья Мортимеров имела больше прав на престол, чем он, и устранение потенциального конкурента Генриху было на руку. Мало того, воспользовавшись случаем, Генрих начал конфисковывать земли Мортимера, оставшиеся без хозяина. Возмущённый таким вероломством сэр Эдмунд, перешёл на сторону Глендура и женился на его дочери.

Мемориал на месте битвы между валлийцами и англичанами. (Wikimedia Commons)

Поведение короля не понравилось и влиятельным родственникам Мортимера, прежде всего его шурину сэру Генри Перси, известному под прозвищем Хотспур. Этот магнат начал тайные переговоры с Глендуром, и стал собирать собственную армию, надеясь свергнуть Генриха и самому занять престол. Довольно быстро он набрал 10 тыс. солдат и во главе этого войска отправился к городу Шрусбери на границе Англии и Уэльса. Тамошний полуторатысячный гарнизон возглавлял старший сын короля принц Генрих, которого подданные чаще называли Хэлом. Хотспур думал, что город станет лёгкой добычей, а взяв в плен наследника престола, он сможет говорить с королём с позиции силы. Однако, когда мятежное войско подошло к Шрусбери, оказалось, что к городу подоспела подмога — король поспешил на помощь сыну во главе своей армии. Хотспур даже обрадовался: он решил, что, победив в бою и короля, и его наследника, он сразу освободит для себя трон. Хотя сил у него было немного меньше, чем у англичан (10 тыс. против 14 тыс.), Хотспур решил не ждать Глендура с его валлийской армией.

Сражение состоялось 21 июля 1403 года в трёх милях от Шрусбери. Две армии выстроились друг напротив друга. Небольшое войско принца Хэла стояло чуть в стороне от армии отца. Опытные лучники Хотспура своими стрелами уже в первые минуты боя заставили дрогнуть королевских солдат. Английские стрелки побежали и смяли ряды стоявшей за ними пехоты. Мятежники, увидев хаос в рядах врагов, бросились в атаку. Яростная рукопашная длилась около трёх часов. Когда Хотспур уже радовался победе, ему во фланг ударил до сих пор не принимавший участия в битве отряд Хэла. Это перевернуло ситуацию. Мятежники дрогнули. В этот момент погиб их предводитель: раненый Хотспур упал на землю, хотел позвать на помощь, и вражеская стрела вонзилась ему в открытый рот. Бунтовщики побежали.

Глендур потерял могущественного союзника, однако его собственная восьмитысячная армия к тому времени практически полностью контролировала Уэльс. В замке Харлех, где он поселился с семьёй, регулярно проводились заседания свежесозванного валлийского парламента, в которых участвовали знатнейшие дворяне Уэльса. Оуэйна как правителя независимого государства признали Ирландия, Шотландия и Франция. Препятствием на пути к полному суверенитету оставался лишь король Генрих. Тогда Глендур решил нанести ему удар на его же территории. Летом 1405 года французская флотилия привезла в Уэльс 2500 опытных воинов с континента. В августе совместное валлийско-французское войско вторглось в Англию.

Восстание Оуайна Глендура. (Wikimedia Commons)

Генрих во главе войска двинулся навстречу самой серьёзной угрозе за всё время своего правления. Две армии сошлись у деревеньки Грейт Уитли недалеко от Вустера. До Лондона оставалось всего сто миль. Валлийцы никогда не заходили так далеко вглубь Англии. Армии расположились в миле друг от друга. Позиции и валлийцев, и англичан прекрасно подходили для обороны, и противники не спешили нападать, ожидая вражеской атаки. Прошёл день, потом второй, а войска всё стояли… Король распорядился перекрыть все дороги, и у армии Глендура не осталось возможности для добычи провианта. На пятый день в лагере мятежников начался голод. На восьмой день изнуряющего бессмысленного стояния французы и валлийцы отступили обратно в Уэльс, ни разу не скрестив с врагом оружия. Генрих IV одержал бескровную победу.

Восстание продолжалось ещё четыре года, но уже явно шло на спад. Английская армия занимала один валлийский город за другим, восстанавливая королевскую власть над полуостровом. Ряды бунтовщиков таяли. В феврале 1409 года Глендур потерял свой последний оплот — замок Харлех. Его жена и сыновья попали в плен и на двенадцать лет были заточены в лондонском Тауэре. Выйти оттуда живым удалось лишь одному из пяти сыновей. Отрубленные головы главарей восстания, насаженные на колья, месяцами украшали мосты английской столицы. Самого Глендура схватить так и не удалось. За его голову король назначил огромную награду, оставшуюся невостребованной. По всему Уэльсу оглашались королевские обещания помиловать Оуэйна, если он сдастся, но на них никто не откликнулся. Несколько лет недавний принц Уэльский скитался по лесам своего родного полуострова. После 1412 года о нём достоверно никто ничего не знал. Где умер и похоронен Оуэйн Глендур, до сих пор неизвестно.

Попыток добиться независимости вооружённым путём в Уэльсе больше не предпринималось. Тем не менее в этом регионе и сегодня существуют партии и движения, стремящиеся мирным путём добиться суверенитета от Англии. Оуэйн Глендур по многочисленным опросам является одним из самых выдающихся деятелей истории Уэльса и Великобритании в целом.

Н. ВАСИЛЕНКО: Сегодня у нас будет морская тема, флотская, я бы даже сказал, и это уже третья, по-моему, у нас флотская встреча, Алексей?

А. КУЗНЕЦОВ: Никит, ну вы знаете, это чистое совпадение, потому что на тот момент, когда я анонсировал… То есть, ну, я не сказал, что будет военно-морское дело, темы я не называл, когда в субботу мы с Сергеем Александровичем рассматривали дело Пауэрса, с которым сегодняшняя передача связана, сейчас скажу как — я, честно говоря, тогда ещё не знал, что Сергей Александрович не сможет, он, у него, там, другие дела сейчас, вот, и поэтому я не подпихивал эту военно-морскую тему непосредственно под вас, так что задумайтесь, пожалуйста, не светит ли на вашем звёздном небосклоне какая-нибудь такая, военно-морская звезда в форме Андреевского флага. Вот.

Н. ВАСИЛЕНКО: Ну что ж, Андреевский флаг — да, это ещё в «Юноне и Авось» есть прекрасная, либретто на эту тему.

А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно! Да.

Н. ВАСИЛЕНКО: Но давайте всё-таки переместимся в 1962 год, Советский Союз, Северный флот, суд военного трибунала над командиром подводной лодки, обвиняемым в преступной халатности, и конечно, да, я всё-таки не сдержался и прочитал, в чём, в чём там обвинение было, как развивалось дело, и мы уже с Алексеем обменялись репликами: нас это дело очень удивило, там, по многим параметрам, вы сами это поймёте, но у меня вот вопрос — процесс ведь был закрытый, и как, когда мы узнали об этом деле, как стало известно широкому, широкой аудитории о том, что происходило там, на Севере?

А. КУЗНЕЦОВ: Широкой аудитории об этом стало известно уже в постперестроечные времена, когда два главных героя (сегодня редкий случай, я буду произносить применительно к этим двум людям слово «герои» без малейших кавычек, потому что обоих их я считаю героями, и не только я, слава богу), вот, стало известно, когда они опубликовали — ну, точнее, один опубликовал прямо, ну, такие, своего рода воспоминания об этом деле, а что касается второго — человека, который был подсудимым на этом процессе, то потом люди, с которыми он беседовал, опубликовали, ну, такой отчёт об этих беседах с изложением его точки зрения.

Ну, а что касается моряков, и в первую очередь моряков Северного флота — ну, тут надо понимать, что ведь в Советской Армии на советском флоте офицеры не служат всю свою офицерскую жизнь на одном месте, да, и поэтому обычный военный моряк, связавший свою жизнь с флотом — он за время службы всё-таки пропутешествует по двум-трём флотам, или даже если он служит всю жизнь, там, на одном флоте по, так сказать, нескольким экипажам — естественно, что в городе Полярном, естественно, что в Североморске, естественно, что в Западной Лице, естественно, что… не хочу раскрывать нашим западным, значит, союзникам места дислокации, хотя они их знали уже в те времена, когда я ещё не родился: так вот, во всех этих гарнизонах это всё обсуждалось живейшим образом, и постепенно, по мере, так сказать, ротации военнослужащих эта история, поскольку история эта, я думаю, что не только по моим представлениям почти фантастическая — эта история, конечно, на флоте обсуждалась, как обсуждалась и та трагедия, которая к этой истории, собственно, привела, вот, давайте с неё и начнём.

Андрей, покажите нам, пожалуйста, первую картинку, на которой изображён силуэт подводной лодки и фотография подводной лодки этого типа во время, собственно, нахождения в море — это проект 641, это ещё дизельные подводные лодки, но для того времени, для начала шестидесятых годов, что называется, суперсовременные: вот конкретно эта подводная лодка, о которой… ну, точнее — подводная лодка, о которой сегодня пойдёт речь, Б-37, она была заложена в середине пятьдесят восьмого года в Ленинграде, в ноябре этого же года спустили на воду, затем по Беломоро-Балтийскому каналу весной пятьдесят девятого перевели в Северодвинск на достройку и на прохождение сдаточных испытаний, значит, в ноябре пятьдесят девятого она вступила в строй и в январе шестидесятого, значит, над ней был поднят военно-морской флаг, и она вошла в состав 33-й дивизии подводных лодок Северного флота, которая базировалась в городе Полярный. То есть это новенькая, абсолютно с иголочки лодка, которая до вот трагического дня 11 января шестьдесят второго — она успела только в одних учениях принять участие, и с этой точки зрения, значит, представляла собой самое что ни на есть современное на тот момент вооружение.

Н. ВАСИЛЕНКО: Поэтому там должен быть наверняка лучший экипаж!

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, там был хороший экипаж и там были прекрасные офицеры с замечательными рекомендациями, безусловно — там, я уж не знаю, лучший, не лучший, но это то место, куда штрафных не ссылают, для этого на флоте, в том числе на Северном, есть множество других прекрасных мест, куда, так сказать, отправляют на вечный прикол, как говорят моряки, людей, которым нет доверия, которые допустили какие-то серьёзные упущения по службе, и так далее, и так далее. Там были, безусловно, моряки, которые пользовались — и срочники, и, как сегодня мы скажем: контрактники, офицеры, мичмана, которые пользовались доверием начальства.

Так вот, вскоре после подъёма флага, то есть утром 11 января, на лодке произошёл взрыв. Комиссия впоследствии установит, что произошёл подрыв боезапаса вследствие подрыва одной из торпед: одна взорвалась, за ней следом взорвались ещё то ли десять, то ли одиннадцать. Комиссия не смогла определить (сразу, забегая вперёд, скажу) точно причины, по которым это произошло, потому что разрушения были столь значительные, и все непосредственные свидетели начала пожара погибли в результате взрыва — поэтому осталось несколько версий по поводу того, как это могло случиться, в том числе своя версия была и у командира лодки, капитана 2-го ранга Анатолия Степановича Бегебы, который, вот, на сегодняшнем процессе, точнее, процессе, о котором мы сегодня рассказываем, будет подсудимым.

В это время Анатолий Бегеба находился на пирсе: после подъёма флага он приказал приступить к обычной утренней процедуре: проверке и проворачиванию механизмов. Значит, что такое проворачивание механизмов? Это ежедневная, насколько я понимаю, процедура на флоте, которая заключается в том, что все механизмы, где есть соприкасающиеся части — необходимо стронуть с места вот эти части, поскольку морской воздух — чрезвычайно агрессивная среда, и в этом смысле на флоте, как я слышал, в общем, практически нет места для дурацкой работы, которой полно в армии, вот старинный анекдот про возьми лом, подмети плац, да? Товарищ старшина, разрешите, я метлой?.. Мне не нужно, чтобы быстрее, да, мне нужно, чтобы ты был чем-то занят — ну, там немножко другая терминология в анекдоте, но общий смысл я сохранил.

Так вот вроде бы, говорят люди — а среди моих однокурсников были ребята, служившие на флоте, в том числе и на подводных лодках, у меня друг есть, который долгое время служил на подводной лодке — они говорят, что на флоте такой дурацкой работы минимум. Совсем без дурацкой работы нельзя, это и гражданские знают, да? Но на флоте минимум, потому что в постоянной работе с механизмами вот, в том числе в этом проворачивании, которое, в общем, достаточно трудозатратная процедура, в постоянном окрашивании, постоянном надраивании медяшки пресловутой — в этом есть абсолютно глубокий смысл, это делается не для красоты, как мы в военных лагерях бордюрчики из песка влажного выкладывали вдоль аллейки, так сказать, в лесах под Калининым, а это абсолютно, так сказать, что называется, жизненная необходимость.

Почему он в это время не находился в корпусе судна — он отошёл по нужде. Буквально по нужде, это будет записано в материалах дела, это будет записано в кассационном протесте прокурора, да — отошёл по естественной надобности, извините, вот так. Он уже к этому времени двигался по направлению к лодке, и, безусловно, ещё минута-другая — и он бы поднялся через ходовую рубку, спустился бы в лодку, но в это время из центральной рубки повалил дым. И дальше командир, поскольку, быстро оценив ситуацию, он понял, что ближайший находится к телефону на пирсе, он метнулся у телефону, потратил буквально несколько десятков секунд, не больше — там даже о минуте не идёт речь — для того, чтобы связаться с дежурным по штабу, доложить, что на лодке возник пожар и что, соответственно, требуется… Поскольку в лодку уже были загружены боевые торпеды, командир это знал — естественно, что требуются все необходимые силы и средства, которые в данном случае предусмотрены, после чего предпринял попытки, несколько попыток, проникнуть в корпус.

Потом это будет исследовано буквально по секундам, и во время следствия, и во время судебного процесса, и во время рассмотрения кассационного протеста прокурора Северного флота. Он пытался проникнуть через рубку, значит, спуститься в центральный пост. Когда стало понятно, что это невозможно по причине высочайшей концентрации удушливых газов, он попытался проникнуть через один из люков, расположенных на корпусе. Значит, там это тоже не получилось по целому ряду причин, чуть позже я их там назову, когда буду цитировать вот эти документы.

А дальше произошёл взрыв. В этот момент командир корабля в очередной раз пытался проникнуть в центральный пост через рубку. Его выбросило сильнейшим взрывом, и он на несколько недель попадёт в госпиталь, потому что, в общем, получил достаточно серьёзную контузию.

Н. ВАСИЛЕНКО: Жертвы…

А. КУЗНЕЦОВ: Жертвы. Значит, взрыв затронул не только Б-37, но стоявшую рядом у пирса, — а мы с вами сейчас увидим, так сказать, там через некоторое время на фотографиях: лодки у пирса стоят по две, по три. Ну, собственно, это касается и надводных кораблей, потому что когда все, как говорится, дома, все в родной гавани, так вот их и ставят на стоянку у пирса. И потом те, кому нужно пройти в самую дальнюю, проходят по специальным мосткам через те, которые ближе к пирсу. Значит, так вот, была повреждена ещё и лодка С-350, и на ней тоже погибнут люди.

В сухом остатке число жертв этой трагедии выглядело следующим образом. Значит, на Б-37 — пятьдесят девять человек экипажа, находившиеся на борту, погибли. В живых осталось тринадцать членов экипажа: три человека находились вне подводной лодки, в том числе и командир… Да, нет, командир не входит в число этих тринадцати, с ним четырнадцать.

Семь человек спаслись через люк седьмого отсека, это вот тот люк, через который Бегеба пытался в том числе проникнуть в лодку. И три человека успели покинуть лодку через надстройку до того, как произошёл взрыв. На С-350 погибло 11 человек. И в результате взрыва на берегу, как говорится, ну, в том числе на пирсе, погибли четыре человека из экипажа других подводных лодок, которые на свою беду оказались неподалёку. Погиб один человек из резервного экипажа и четыре человека из состава береговой базы 4-й эскадры подводных лодок. Ещё 52 человека, в том числе один гражданский специалист, получили ранения.

Таким образом, 79 человек погибли, 52 человека были ранены. На тот момент это была самая крупная катастрофа на подводных лодках советского флота. Предыдущая катастрофа произошла ровно за год до этого, в январе 1961 года, когда в Баренцевом море затонула подлодка С-80, тогда погибли шестьдесят восемь человек.

Н. ВАСИЛЕНКО: Алексей, это имеется в виду — катастрофа в мирное время, не в боевых действиях?

А. КУЗНЕЦОВ: Да вы знаете, Никит, я думаю, что с учётом и Великой Отечественной войны. Ведь дело в том, что подводный флот в это время стремительно растёт не только численно, но и качественно: лодки становятся значительно больше и, соответственно, экипаж на этих лодках становится значительно больше. На «щуках», «эсках», ну уж я не говорю про «эмки» Великой Отечественной войны, по восемьдесят-девяносто человек в экипаже просто не было, так что если мы берём одну отдельную лодку, там, погибавшую в годы Великой Отечественной войны всё равно в этой ситуации число жертв будет меньше.

Я так понимаю, не будучи ни разу ни военным моряком, ни моряком, и уж особенно не будучи подводником, хотя внутри подводных лодок я бывал, но это были музеи. Например, вот на том же Северном флоте я дважды был на знаменитой К-22, которая стоит на вечном приколе в Североморске. Это лодка капитана Лунина, которая принимала участие в охоте на «Тирпиц», знаменитая, всем любителям военно-морской истории известная ситуация. Вот, там внутри замечательный музей, вот я со школьниками дважды там был. То есть я немножко могу себе представить обстановку внутри, но, конечно, это не более чем впечатление экскурсанта.

Н. ВАСИЛЕНКО: Кстати, даже в Москве есть музей «Подводная лодка Б-396», она в Тушинском парке стоит.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, в этом самом, где-то в районе Строгинского…

Н. ВАСИЛЕНКО: Нет, Тушинский парк — это Химкинское водохранилище.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да, я имел в виду ту часть, но в Строгино чуть не отнёс это всё. В Петербурге стоит лодка-музей на приколе. Ну, естественно, замечательно, хорошо, что есть такие музеи для таких чайников, как я, например, историю любящих, но к флоту отношения не имеющих.

Значит, естественно, была создана правительственная комиссия, в которую вошли персоны самого высокого уровня. Председателем комиссии был тогдашний командующий ВМФ адмирал Горшков. И техническую часть комиссии, со стороны, так сказать, разработчиков, со стороны условно гражданских ведомств, возглавлял академик Александров, крупнейший наш специалист, один из отцов атомного подводного флота. Горшков, он прилетел в Полярный, Горшков, значит, посетил в госпитале спасшегося командира подводной лодки и, ну, расспросил его, естественно, о событиях того утра, и поинтересовался его мнением — что, как ему кажется, могло произойти. И вот, видимо, здесь, именно вот в этом разговоре кроются причины, на мой взгляд, несколько чрезмерной решимости командующего флотом примерно наказать командира корабля.

Бегеба ему доложил, что, когда он был в отпуске незадолго до описываемых событий, на Б-37 была произведена перезагрузка торпед. С чем это было связано? 1962 год. Конечно, 1961-й — начало 1962-го: уже завязываются, уже так конкретно завязываются узелки того, что бабахнет в конце года — Карибского кризиса. И наши подводные и надводные корабли устремляются на Кубу. И, как это в армии принято, в нашей, по крайней мере — те, кто идёт, так сказать, в направлении возможных реальных боевых действий, им загружают наиболее, так сказать, находящееся в порядке вооружение, механизмы, наиболее свежие и проверенные боеприпасы. Ну, наверное, это оправдано.

Что касается, так сказать, лодок второй очереди, к которым относился корабль Бегебы, который тоже, кстати говоря — в ближайшей перспективе планировалось, что она уйдёт в Атлантику в дальний поход: им загрузили торпеды, которые к этому моменту довольно долго находились в арсенале, на складе. Так вот, как потом выяснилось, как потом выяснил для себя командир, эти торпеды не были должным образом проверены в срок. Их ещё два года назад должны были в очередной раз проверять, но дело в том, что когда он из отпуска вернулся, бегать в арсенал сверяться с картотекой у него времени не было. У него на лодке были на эти торпеды документы, в которых пройдены или не пройдены проверки, когда пройдена последняя проверка, указано не было — это можно было посмотреть только в арсенале в оригиналах.

И вот Бегеба, — Андрей совершенно справедливо нам напоминает, давайте посмотрим на картинку: вот он. Это вот как раз то самое время, судя по погонам, капитан 2-го ранга он здесь. Вот такое вот мужественное, как мне кажется, очень приятное лицо. Значит, вот он высказал главкому следующее предположение. Значит, он исходил из того, что к подрыву торпеды могла привести следующая цепь событий. Поскольку лодка вот-вот должна была уйти в автономку, в Атлантику, было приказано привести давление в торпедах, точнее в баллонах, которыми эти торпеды комплектуются, до полного, до 200 атмосфер. А в период хранения они находятся на половинном давлении, 100 атмосфер. Бегеба возражал против этого и говорил, что это опасно. Ему сказали не выпендриваться и делать то, что говорят. Единственное, на чём он настоял — это он настоял на том, чтобы его возражения были занесены в вахтенный журнал. Вахтенный журнал был утрачен, естественно, в результате вот этих вот всех событий. Но надо отдать должное командиру бригады подводных лодок, который выступал свидетелем на суде и с которым, собственно, был вот этот спор, который на суде подтвердил: да, вот он говорил о том, что нельзя этого делать без дополнительных мер страховки, я вот говорю: а так у тебя времени нет, то-сё, давай поднимай давление. То есть он фактически продублировал этот самый вахтенный журнал.

А дальше, по мнению Бегебы, из одной из торпед вот этим давлением выбило донышко у старого баллона. Соответственно, воздушная струя взрезала обшивку торпеды, и фрагменты этой обшивки, покрытые смазкой, поскольку торпеда-то из аресенала, где она несколько лет хранилась, а в военно-морских арсеналах, да и не только в морских, а вообще в арсеналах, всё очень густо смазкой покрыто, включая, там, консервы, продовольствие и всё прочее. Вот эти вот фрагменты обшивки пробили хранившиеся под стеллажами банки с так называемыми кислородными консервами — это такие, как сказать, пластины регенерации воздуха. Ну и в результате масло, которым были покрыты фрагменты оболочки торпед, в кислороде, естественно, воспламенилось, — потом будет отдельный приказ издан, который запретил хранение вот этих пластин регенерации в торпедных отсеках на подлодках, — ну, и произошёл, соответственно, взрыв.

То есть, собственно говоря, вот эта вот версия — она объясняла, почему сначала начался пожар, причём сразу с очень интенсивным задымлением, и этот пожар продолжался, как потом будет установлено, от четырёх до пяти минут, а затем произошёл взрыв. И вот Горшкову, судя по всему, вот эта версия ну крайне не понравилась, потому что из неё следовало, что на флоте не просто лёгкие формы бардака, которые можно списать на матросов…

Н. ВАСИЛЕНКО: …а системные.

А. КУЗНЕЦОВ: …мичманов, да, там, отдельных, так сказать, младших офицеров, не получивших допуск к самостоятельному управлению, а что есть система, в которой участвуют даже отдельные капитаны 1-го ранга и контр-адмиралы.

Н. ВАСИЛЕНКО: То есть Горшков буквально за своё место испугался?

А. КУЗНЕЦОВ: Знаете, я не хочу порочить память этого, видимо, незаурядного флотоводца. Я знаю, что на флоте Горшкова, как правило, вспоминают с большим, так сказать, пиететом. За всё, что тогда творилось на флоте плохого с точки зрения военных моряков, ругают Хрущёва и Малиновского, министра обороны, а Горшкова вспоминают, как правило, с большой теплотой. Но… ну, за репутацию флота — давайте скажем аккуратнее.

Н. ВАСИЛЕНКО: Ну, в любом случае, сейчас есть фрегат флота «Адмирал флота Советского Союза Горшков» — в память он себя, в историю флота записал.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно. Нет, несомненно, с этим спорить совершенно не приходится — Горшков вписал себя в историю флота и вписал, в общем, такими большими золотыми буквами, что называется. Я так понимаю, что советский военно-морской флот никогда, ни до, ни после, такой мощью не обладал, как при Горшкове.

Реклама

Возвращаемся на Северный флот. И для того, чтобы это возвращение визуализировать, Андрей, покажите нам, пожалуйста, групповое фото — это экипаж Б-37. Фотография, как я понимаю, примерно 1960 года. То есть большинство людей, на этой фотографии изображённых, видимо, пережили эту катастрофу, потому что здесь, как вы видите, в основном матросы срочной службы, и скорее всего, значительная их часть уже к этому времени уже уволилась в запас. Ну, а мы посмотрим на второй, он же третий ряд — тут не очень понятно, да, там… Андрей, верните, ещё немножечко пусть она побудет. Там, где находятся офицеры, вот третий слева — ещё капитан 3-го ранга Бегеба, и через одного человека правее — капитан-лейтенант с усами — это его старпом, это капитан-лейтенант Симонян, вот он будет возглавлять как старпом вот эти работы по проворачиванию, и он — один из тех, кто в это время погибнет.

Ну и сразу, Андрей, покажите нам, пожалуйста, следующую фотографию. Значит, 22 дня уйдёт на подъём Б-37, и некоторое время, до 1963 года, значит, она и вторая пострадавшая, её соседка, — вот они со специальными заглушками в таком вот обкорнанном состоянии, как вы их видите на переднем плане, будут находиться у пирса, ну, а затем будут, соответственно, отправлены на утилизацию.

Что же касается Бегебы, то он отправляется под суд. И отправляется он с нехорошим таким, скажем так, шлейфом. Помимо трагедии, что уже совсем нехороший шлейф, потому что понятно, что за всё, что происходит на корабле, отвечает его командир, даже если он в отпуске. Ну, а тут… А почему вы в этот момент не были там? А почему вы немедленно, заметив дым, не оказались в корпусе? Ну и так далее, и так далее.

Более того, значит, Горшков доложил Малиновскому, Малиновский доложил Президиуму ЦК и лично дорогому Никите Сергеевичу, и было, в общем, сформировано мнение, как говорится, что командир виноват и должен понести ответственность за эту страшную трагедию. И мнение это не было скрыто, соответственно, вертикально вниз. И более того, оно, наоборот, вертикально вниз ушло, тем более что оргвыводы, которые последовали практически сразу после катастрофы, были достаточно масштабными. Был смещён со своего поста и отправлен на другую, правда, тоже достаточно высокопоставленную работу — он стал помощником министра обороны по военно-морскому флоту — был отправлен командующий Северным флотом адмирал Чабаненко, а на его место пришёл новый командующий, адмирал Владимир Касатонов.

И вот, соответственно, в этой ситуации прокуратура Северного флота провела необходимые следственные мероприятия, сформулировала обвинительное заключение, и трибунал Северного флота получил указание, ну точнее, что собственно, обычным порядком, было предписано рассмотреть выездной сессией в Полярном, на закрытом, как вы правильно ответили, заседании, в закрытом заседании, потому что там могли быть оглашены какие-то лишние подробности, рассмотреть дело по обвинению капитана 2-го ранга Бегебы по статье 260 пункт, А свежевступившего в действие Уголовного кодекса РСФСР. О чём статья — чуть позже скажу.

Про Бегебу хочу сказать, что он кадровый моряк. Он во время войны, ещё будучи подростком, учился в специальной военно-морской школе. Были перед войной и во время войны такие спецшколы: авиационные, морские, артиллерийские. После этого он, после войны, закончил военное училище. Прошёл все необходимые ступени службы. Характеризовался в высшей степени положительно. Соответственно, уже около двух лет к этому времени был командиром подводной лодки вот этой самой несчастливой. Ну, а теперь, Андрей, покажите нам, пожалуйста, его диплом и фотографии в юности. И мы перейдём к части второй, которая называется трибунал Северного флота.

Возглавлял этот трибунал полковник юстиции Титов. Мы с вами ещё увидим его фотографию, обязательно. Но для начала предыстория. Сначала он, во второй половине тридцатых годов, поступил в юридический институт. Затем была создана военно-юридическая академия, и желающих служить в армии студентов (а тогда очень многие хотели служить в армии) — их перевели на соответствующие курсы в эту военно-юридическую академию. Таким образом, во время войны он с самого начала оказался в системе военных трибуналов. И вот август сорок первого года. Вот вы видите перед собой молодого лётчика, ему на этот момент чуть больше 20 лет. И зовут его Иван Борзов, лейтенант Иван Борзов. Он лётчик-бомбардировщик-торпедоносец, флотский лётчик, как вы видите по мундиру.

Н. ВАСИЛЕНКО: Два ордена Красного знамени у него.

А. КУЗНЕЦОВ: Два ордена Красного знамени: один за финскую войну, второй, это чуть позже тех событий, которых мы описываем, в декабре сорок первого он получил второй орден Красного знамени. Его сбили над своей территорией, он вместе со своим экипажем три дня через немецкие тылы выходил зимой к своим, вышел. Вот был за этот подвиг награждён орденом. На момент описываемых событий у него один орден Красного знамени. А вообще всего у него их будет, тут уж скажу забегая вперед, шесть. Не считая Золотой звезды и другого иконостаса. И вот он рвётся в истребители. Что я на этих тихоходах, ДБ-3? Вот, истребитель — дело для настоящих… А командир полка, который его очень ценит — он его придерживает и не отпускает в истребители.

Когда в очередной раз его рапорт завернули, он товарищам пожаловался, а товарищи, не очень, видимо, подумав, сказали: ну конечно, а что ты хочешь? У вас, у тихоходов-то не та квалификация, чтобы на истребителях летать. Ну, это вот ровно был тот самый керосин, которым не надо было эту спичку тушить. Хотя керосином спичку тушить можно, да. Это был бензин, которым не надо было эту самую спичку тушить. Дело происходило около ремонтных мастерских, стоял свеженький, после ремонта, И-16. Он влетел в этот самый И-16, взлетел с намерением продемонстрировать фигуры высшего пилотажа. Я не знаю, посмотрел он на приборы — ну должен был, опытный лётчик, всё-таки уже не первый год летает, но в любом случае, как потом выяснится, датчик бензобака был неисправен. И датчик показывал, что топлива завались. А топлива не было практически совсем. И самолёт потерпел аварию, он грохнулся, слава богу с малой высоты. Потому что самолёт не был заправлен.

Сорок первый год, август. По всем показателям, тем более что совсем недавно был приказ товарища Сталина о том, что за порчу военного имущества в боевой обстановке, соответственно, расстрел. Ну и совсем молодого военюриста на всякий случай навестил комиссар полка, который понадеялся, высказал надежду, что приказ товарища Сталина будет должным образом [исполнен]. И что это ему нужно для воспитательной работы. Сейчас мы вот этого борзого расстреляем, и лётчики придут в память, как бы, и начнут более ответственно относиться.

Но юрист что? На его месте, я думаю, 90 из 100, а может, и больше, быстренько всё бы рассмотрели. Тем более что дело ясное. Он пошёл к командиру полка, командир полка вертелся (не осуждаю его ни секунды), вертелся как уж на сковородке. И главное сделал. Он дал понять экивоками молоденькому этому военюристу, что он ценит этого лётчика, что лётчик хороший, что вот такая ситуация, что он действительно взвился из-за того, что, не пытался таким образом, как там некоторые потом предположат, от фронта откосить, а наоборот — рвался на самый что ни на есть передний край.

В общем, 10 лет. 10 лет лагерей, но самое главное в этом приговоре — с отсрочкой исполнения приговора до конца войны. И волки сыты, и овцы пока целы. Волки сыты, потому что суровый приговор, 10 лет лагерей. А овцы пока целы, потому что понятно, что до конца войны овцы либо не останутся целы, либо овцы будут к концу войны так хороши, что вопрос об исполнении этого приговора, скорее всего, и не встанет. Как, к счастью, и произошло на самом деле. Потому что к моменту окончания войны у майора Борзова, командира полка, будет звезда Героя, будет четыре ордена Красного знамени. Будет Ушаков 2-й степени, будет Отечественная война 2-й степени.

А вообще, маршал авиации, единственный, насколько я знаю, в истории авиации военно-морского флота, маршал авиации Борзов Иван Иванович умрёт в должности, молодым достаточно ещё человеком, обладателем шести орденов, многочисленных зарубежных наград. И так далее.

Покажите нам, пожалуйста, Андрей, ещё одну коллективную фотографию. Мы видим на ней личный состав трибунала Северного флота. Вот, прямо по центру, в окружении двух женщин. Ну женщины — это здесь технический персонал: секретари, делопроизводители. А люди в форме — это члены трибунала. Вот, соответственно, и располагается наш главный герой. К этому времени он… Да, ну давайте дадим уже следующую фотографию, такую, достаточно крупную. Она чуть более раннего времени судя по погонам, потому что здесь он ещё подполковник юстиции. А в шестьдесят втором будет уже полковником.

Он принимает это дело, начинает подробнейшим образом с ним знакомиться и понимает, что, с одной стороны — да, всё, ну, то, что называется, для того чтобы приговор был предрешён, сделано всё что нужно, да? Вот только личного указания Хрущёва нет прямого, а всё остальное уже есть. С другой стороны — что требует закон? Закон требует установить прямую связь между действиями или, в данном случае, бездействиями командира и наступлением вот этих самых ужасных последствий. И вот чем дальше опытный юрист с фронтовым опытом смотрит в дело, тем меньше он видит эти самые, эту самую прямую связь и, видимо, в этот момент — сам он прямо об этом не говорил, но, видимо, в этот момент он решает попробовать.

Не знаю, думал ли он с самого начала о возможном оправдании или просто попробовать не слишком сурово обойтись с выжившим командиром подводной лодки, но он начинает с того, что очень тщательно подбирает себе народных заседателей: два офицера, один капитан 1-го ранга, опытный подводник, он как бы очень хорошо разбирается в том, о чём будут говорить эксперты, что будут говорить свидетели выжившие, что будут говорить, так сказать, там, технические специалисты, а второй — капитан 2-го ранга, из замполитов, но замполит, получивший сравнительно недавно второе высшее образование, он заочно закончил военно-юридическую академию — то есть это ещё один юрист, который в случае чего может быть таким вот, ну, что называется, оппонентом…

Н. ВАСИЛЕНКО: Арбитром?

А. КУЗНЕЦОВ: Нет, оппонентом, или, наоборот, советчиком, или оппонентом-советчиком, такое тоже бывает, в вопросах юридической квалификации. Какая статья? Честно говоря, квалификация у меня вызывает некоторое удивление: значит, главное обвинение — это статья 260-я, «Злоупотребление властью», да, раздел «Воинские преступления», то есть там речь идёт только о военнослужащих, «Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти».

Это понятно, но вот что меня удивляет — что Бегебе вменяют пункт А: «Злоупотребление начальника или должностного лица властью или служебным положением, превышение власти или служебных полномочий, бездействия власти, если эти деяния совершались систематически либо из корыстных побуждений или иной личной заинтересованности, а равно если они причинили существенный вред, наказываются лишением свободы на срок до пяти лет». А мне непонятно, почему не пункт Б — те же деяния, «повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок от трёх до десяти лет».

Н. ВАСИЛЕНКО: А кто определял квалификацию — тот самый Титов или другие люди?

А. КУЗНЕЦОВ: Нет. Прокуратура. Суд получает обвинительное заключение из прокуратуры и квалификация прокуратуры, а суд может переквалифицировать, если сочтёт нужным. В моём понимании существенный вред, вред — это вообще терминология гражданского права, это терминология имущественная, и здесь речь идёт о том, что государству — ну, в Советском Союзе понятно, государству — ну и гражданам, может быть, в какой-то степени был нанесён существенный материальный ущерб, а вот тяжкие последствия из второй части — это гибель, значит, семидесяти девяти человек. Но тем не менее я в нескольких местах проверил — 260-я, пункт А. Может, военная прокуратура тихонечко тоже не хотела, знаете, всё-таки до пяти или до десяти — ну, тоже есть определённая разница, может, прокуроры тоже в такой тихий заговор вступили, не знаю, всё может быть.

Дальше начинается судебное разбирательство, которое продолжалось четыре дня, и на судебном разбирательстве будут происходить вещи совершенно удивительные. Да! Полагается защитник, то, что это военный трибунал, нас не должно сбивать с толку — это то, что… Ну, это военный суд, обычный, нормальный, никакой не чрезвычайный: с прениями сторон, прокурор, понятно, от военного ведомства, а адвокат может быть какой угодно, любой человек с лицензией адвоката, может, значит, представлять. И вот запросили мурманскую коллегию, поскольку всё дело на территории Мурманской области, и они прислали девочку. Во-первых, совсем молодого, неопытного адвоката, во-вторых, девочку, которая ну совсем не имеет никакого представления о специфике военно-морской службы и так далее, Бегеба с ней…

Н. ВАСИЛЕНКО: Вспоминается фильм «Мимино». Помните?

А. КУЗНЕЦОВ: Фильм «Мимино» да, я прекрасно помню, как Марина Дюжева изобразила эту адвокатессу, это вообще очень милый — и в плане пропаганды правовой защиты тоже очень милый эпизод, который мне очень нравится, но там-то как раз ситуация вполне себе ну не школьная, но такая, с третьего, второго-третьего курса института, да.

Н. ВАСИЛЕНКО: Бытовая!

А. КУЗНЕЦОВ: Имущественный ущерб, да, чего там — понятно, там главное, действительно, добросовестно сделать свою работу, запросить экспертов о стоимости люстры, так сказать, правильно оценить нанесённые, там, повреждения, ну и так далее, да, так что тут… А слушайте, а здесь-то! Тончайшие детали и нюансы уставов, наставлений, технических инструкций будут обсуждаться. В общем, Бегеба принял, видимо, абсолютно верное решение, он отказался от адвоката и сказал — я буду защищать себя сам, такое право у него было.

И вот дальше начинается, значит, судебный процесс, и прокуратура ставит вопрос — что, собственно, предъявили. Ушёл с корабля, в момент взрыва его на корабле не было. Отпустил командира БЧ-5, это механик, старший механик, инженера капитана-лейтенанта Якубенко, в результате, значит… Значит, во время возникшего пожара не выполнил долг командира, зная, что в лодке осталось много людей, в главный командный пункт не спустился, обстановку не выяснил, личный состав не возглавил. Личный состав, лишённый руководства, соответственно, не так хорошо действовал.

В нарушение устава Бегеба недостаточно осуществлял контроль за боевой подготовкой, в результате чего в шестидесятом и шестьдесят первом году имели место на лодке два ЧП, две аварии: попадание морской воды в торпеду и вывод её из строя и попадание воды в аккумуляторные батареи. Не проявил надлежащей требовательности к старпому, капитан-лейтенанту Симоняну, в части сдачи им зачётов на допуск к самостоятельному управлению кораблём — дело в том, что на флоте специалист, даже временно исполняющий обязанности (а на время отсутствия командира на корабле старпом выполняет его обязанности), без допуска к самостоятельному управлению кораблём ли, какой-то БЧ, каким-то отсеком, человек ограничен в своих возможностях и правах. Вот, значит, он с Симоняна с покойного не стребовал.

Бегеба всё объяснял: он объяснил, что вот этот злосчастный дед, как называют старшего механика Якубенко, действительно ему сказал — слушай, мне надо на завод по ремонту, да, так сказать, отойти. Он сказал — ну иди, конечно, там, когда тебе надо будет, тогда пойдёшь. Но дело в том, что, непосредственно уходя, по всем правилам Якубенко должен был подойти к командиру — товарищ командир, разрешите убыть, а командира ну не было в этот момент под рукой, но он же согласие-то его получил! Он подошёл к старпому, говорит — слышь, старпом, я пошёл, командиру известно, да, он меня отпустил на завод, нам скоро в поход уходить. Потом из этого…

Н. ВАСИЛЕНКО: Алексей, а тут важный вопрос возник в чате, я внимательно слежу, пользователь под псевдонимом Дрозд пишет: «Я всё не понимаю, почему он по нужде на берег сходил? Гальюны на стоянке в порту не используются разве?»

А. КУЗНЕЦОВ: Я не знаю, я не могу на этот вопрос ответить, но они ходили в плавучий док, в одно из его, так сказать, помещений, по крайней мере командир ходил. Этот вопрос не вызвал как раз никаких нареканий, то есть, видимо, ситуация была известна. Почему — не знаю.

Значит, зачем стал лично докладывать? Бегеба объясняет: я ближайший у телефона, я потратил на это не более полуминуты, кстати говоря, начальник штаба дивизии подводных лодок, контр-адмирал тоже на суде скажет — я считаю, это было абсолютно оправдано в такой ситуации, что он доложил, доложить было обязательно надо как можно быстрее, вот, а он ближайший, поэтому, значит, всё. Показания пяти свидетелей выживших удостоверили, что он всячески пытался, несколько раз разными путями проникнуть, значит, в лодку, но вот это категорически было невозможно, и так далее, и так далее.

В общем, долго ли, коротко ли, на четвёртый день суд зачитывает приговор, где большая мотивировочная часть и дальше вывод: «что касается…» Да, ну вот давайте я кусочек прочитаю: «Из заключения экспертов усматривается, что допуск старшего помощника командира корабля к самостоятельному управлению кораблём является элементом подготовки его к должности командира и не связан с полноценным исполнением обязанностей старпома при стоянке корабля к базе». То есть видите, логика какая: а вот ты не был достаточно требователен к своему старпому, не гонял его, чтобы он сдавал на самостоятельное управление. Окей, ребята, можете ему за это объявить общественное порицание, но это не имеет никакого отношения к взрыву, потому что на момент взрыва он действовал как старпом и как старпом он имел все абсолютно необходимые допуски, припуски, и никто в его квалификации как старпома не сомневался. Да, вот это вот, чем отличается стремление повесить на человека всех собак и то, что военный юрист понимает, каких собак на человека действительно справедливо в данном случае повесить.

«Исходя из изложенного, указанные выше эпизоды обвинения, предъявленные Бегебе предварительным следствием, подлежат исключению как не нашедшие подтверждения в процессе судебного следствия. Что касается других эпизодов обвинения Бегебы, предъявленных ему предварительным следствием, то в процессе судебного разбирательства установлено, что они имели место, но не в том объёме, как об этом сказано в обвинительном заключении. Приговор: признать невиновным».

По воспоминаниям Титова, наступает гробовая тишина, дальше срывается с места прокурор, полковник юстиции Титков, да: полковник Титов и полковник Титков — разница всего в одну букву, а какая громадная, — и, как говорится, стуча копытами, удаляется в сторону порта. Хотя был уже поздний вечер, но он, не знаю, получил катер, тут же убыл в Североморск и доложил лично новому командующему Северным флотом о том, что случилась такая фигня. Вызывают Титова к Касатонову, Касатонов, по военной традиции, спускает на него собак: как вы смели? Что вы ставите мнение выше мнения командования, выше мнения Президиума ЦК партии? Ну, а Титов что? Он мосты, что называется, сжёг.

Дайте нам, пожалуйста, Андрей, последнюю фотографию — это Владимир Касатонов, тоже, кстати, военные моряки его хорошо вспоминают. Он потом найдёт в себе силы извиниться, сразу хочу сказать. Значит, Титов говорит: товарищ адмирал, а я подчиняюсь только закону, я вам не подчиняюсь, вы, пожалуйста, на меня не кричите. Дальше позвонили из Москвы. Позвонил какой-то незнакомый человек, Титов подозревает, что это был юрист, потому что он попросил зачитать резолютивную часть приговора, и сказал: это точно вот тот приговор, который вы постановили? — Ну да, я вам по своему экземпляру читаю. — Интересно, а нам через главную военную прокуратуру немножко другой пришёл, сказал этот человек озадаченно, поблагодарил и отключился.

Как в таких случаях нередко делается, Титова отправляют в отпуск: давай-ка съезди на юг, погуляй. Тот отдыхает, отдыхает так, что от нервов теряет несколько килограммов за этот отдых. А тем временем кассационный протест прокурора в военную коллегию — вот здесь-то мы встречаем генерал-лейтенанта Борисоглебского, того самого, который был председателем в процессе над Пауэрсом за два года до этого. Борисоглебский поговорил с Титовым, когда тот отправлялся в отпуск, всё понял, и за то время, пока он находился там на югах, дело было рассмотрено и кассационный протест был отклонён. То есть приговор в кассации устоял. Совершенно очевидно, что это произошло потому, что наверху познакомились с решением Титова и его народных заседателей, которые, видимо, сыграли в этом гораздо большую роль, чем обычно в советском суде народные заседатели играли, так что они тоже герои сегодняшней передачи, эти два офицера — ничего о них, к сожалению, не нашёл. Капитан 2-го ранга Бегеба был оправдан.

Его, естественно, на подводную лодку больше не допустили. Он будет ещё довольно долгое время преподавать в знаменитом Бакинском военно-морском училище подводном. А через год полковник Титов, как он пишет — совершенно неожиданно для себя и для окружающих, получит генерал-майора юстиции, будет переведён в Москву заведовать одним из учреждений военной коллегии Верховного суда. И вот прощаясь, устроили ему на Северном флоте прощальную отходную, официальную — присутствовал адмирал Касатонов, — и когда выпили по первой, так сказать, и сели закусывать, кто-то из соседей Титова по столу сказал: хороший ты мужик, но вот зря ты Бегебу оправдал.

Касатонов услышал и сказал: нет, не зря, товарищи, на самом верху дело было рассмотрено и было сочтено, что приговор был вынесен абсолютно правильно, поэтому давайте ещё раз выпьем за здоровье товарища генерал-майора юстиции. Ну, в общем, я считаю, что это извинение, хотя слова «извините» произнесено не было, но тоже дорогого стоит.

Н. ВАСИЛЕНКО: Редкий случай хеппи-энда в нашем эфире.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, история какая-то сказочная, ну если не считать того, что, думаю, что несколько лет жизни Бегебе и несколько месяцев, по моей оценке, неквалифицированной, жизни полковнику Титову вся эта история стоила. Но что же? Ну вот так.

Обычный почтовый поезд, который на протяжении 125 лет следовал по привычному ежедневному маршруту из Глазго в Лондон, был остановлен глубокой ночью, 8 августа 1963 года в 03:15, внезапным сигналом светофора. Позже выяснилось, что зелёный свет был закрыт плотным чёрным мешком, а красный исходил от ручного фонаря, которым управлял один из членов банды. Первым из головного вагона выскочил помощник машиниста Дэвид Уитби, решивший проверить, в чём дело. Телефонная линия не работала — провода были заранее перерезаны злоумышленниками. Несколько членов банды напали на Уитби и связали его.

В то же время машинист поезда, Джек Миллз, ожидал возвращения помощника, когда грабители окружили его кабину с обеих сторон. 58-летний мужчина пытался отбиться и оттолкнуть одного из злоумышленников с подножки поезда, но был атакован сзади и получил удар тяжёлым металлическим предметом по голове. Это была первая накладка. Один из грабителей впоследствии отмечал, что изначально они не предполагали ни на кого нападать, так как вся афера задумывалась целиком и полностью «джентльменской» — бандиты даже не вооружились, из всех воровских атрибутов располагали только лыжными масками, перчатками и шлемами. Сразу же после атаки выяснилось, что мужчина, нанятый бандой специально для того, чтобы управлять поездом после обезвреживания машиниста, запаниковал и отказался исполнить работу. Миллза пришлось реанимировать.

Помимо машиниста и его помощника состав вёз 72 работника почты, однако никто из них не обеспокоился внезапной остановкой не по плану. Злоумышленники отцепили головной и следующий за ним вагоны и отогнали их на другой путь с остановкой на мосту Бридего, в миле от того места, где изначально затормозил поезд. Преступников интересовал именно второй вагон — там находились мешки с ветхими купюрами, которые везли из Глазго в Лондон. В столице их должны были утилизировать, но прежде — переписать. Банкноты номиналом от 1 до 5 фунтов разложили в 128 мешков. В вагоне с деньгами ехало несколько почтальонов — их быстро связали. Бандиты вынесли 120 мешков, оставив 8, и сложили их в припаркованный неподалёку фургон с водителем, после чего удалились на двух джипах Land Rover с одинаковыми номерами.

Место преступления. (Wikimedia Commons)

Фургон и автомобили отправились в штаб-квартиру группировки, которая располагалась на снятой специально для этих целей ферме неподалёку. Добравшись до места, стали считать добычу — оказалось, украсть удалось чуть больше 2,6 млн фунтов (около 50 млн фунтов в сегодняшнем эквиваленте). Предполагается, что членов банды было всего 18 человек, однако несколько личностей до сих пор не установлены. Основные участники получили куш побольше. Тех же, кому были отведены мелкие роли, вознаградили соответственно.

Грабители решили притаиться на пару недель, пока не уляжется суматоха вокруг ограбления, однако вскоре по радио передали, что полиция прочёсывает окрестности в радиусе 50 км от места преступления. Было решено покинуть ферму, а перед этим уничтожить все отпечатки. Кому бы ни была отведена эта работа, сделали её очень плохо: когда детективы добрались до уже покинутого бандитами пристанища, то обнаружили настольную игру, а на ней — отпечатки почти всех грабителей. Часть из них уже значилась в полицейской картотеке, а потому установить личности труда не составило. Сложнее было с поимкой преступников, но тут к поискам присоединились граждане Соединённого Королевства — за сведения о бандитах предлагали солидную сумму. К началу 1964 года большая часть лихой банды была арестована.

«Мозгом» операции считается Брюс Рейнольдс, уже имевший пару отсидок и множество судебных разбирательств по мелким уголовным делам. Именно ему пришла в голову идея ограбить почтовый поезд. Весь план он разработал, сидя в тюрьме, и, выйдя на свободу, тут же принялся за его осуществление. С помощью работника почты, Патрика Маккенны (его имя не было известно вплоть до 2014 года), он узнал, в каком именно вагоне везут мешки с купюрами, а также в какой день выручка была больше. Сразу после дележа награбленного Рейнольдс вместе с семьёй улетел в Мексику, где прожигал свою долю, а в 1968-м вернулся в Великобританию, чтобы участвовать в новом дельце, но был арестован и отправлен в тюрьму на 25 лет, из которых, впрочем, отсидел только 10.

Правой рукой Рейнольдса в этом ограблении был Дуглас Гуди, написавший впоследствии книгу, где изложил свою версию событий. Гуди называл себя прирождённым вором и другой стези не желал с самых юных лет. Именно он свёл Рейнольдса с таинственным работником почты, который выдал пароли и явки. По словам Гуди, он сам случайно узнал имя своего «инсайдера» — оно было написано на чехле для очков, который тот уронил. Родственникам Патрика Маккенны сообщили о возможной причастности их предка к ограблению только много лет спустя. Гуди же поймали в начале октября 1963 года. Из назначенного почти 30-летнего срока он отсидел 12 лет. Вообще сроки основным участникам были впоследствии пересмотрены судом. Изначальное наказание в районе 25–30 лет для главарей показалось судебной комиссии слишком суровым.

Ронни Биггс. (Wikimedia Commons)

Самым изворотливым членом банды считают Ронни Биггса, который просидел в тюрьме 15 месяцев, а затем умудрился совершить побег. В 1965 году он сменил внешность, получил поддельные документы и улетел сначала в Париж, потом в Австралию, а после, когда его выдачи потребовал Интерпол, — в Бразилию. Биггс вернулся в Великобританию в 2001 году, сделав из своего приезда на родину целое шоу и заранее продав историю газете The Sun, однако был схвачен и отправлен обратно за решётку отбывать остаток 30-летнего срока. В 2009 году его всё же выпустили на свободу по состоянию здоровья, а ещё через 4 года он умер.

Прочие члены банды получили различные сроки, но никто из них не сидел больше 13 лет. Ограбление поезда стало самой масштабной новостной историей не только года, но и, пожалуй, десятилетия. Размах и удаль аферы принесли преступникам народное признание, которое, вероятно, было бы ещё теплее, если бы не искалеченный машинист Миллз. Большая часть похищенных денег была потрачена или спрятана грабителями — полиции так никогда и не удалось их отыскать.

Первая мировая, или, как её тогда называли, Великая война привела к значительным изменениям во взаимоотношениях российского государства и его народа. Выразилось это, в частности, и в увеличении социальной направленности внутренних кредитных операций правительства, и в вовлеченности обычных граждан в финансирование его деятельности.

Война, как известно, мероприятие дорогое, и чем дольше она длится, тем дороже обходится. Первая мировая стала для своего времени событием экстраординарным и потребовала соответствующих расходов от государств-участников. Россия только за первые полгода боевых действий в 1914 году потратила 2,5 млрд золотых рублей — примерно столько же, сколько на всю Русско-японскую. В целом же с августа 1914-го по февраль 1917-го военные расходы составили более 30 млрд рублей. Это соответствовало примерно девяти годовым бюджетам страны 1913 года, истраченным за неполных три года. Покрывались такие расходы за счёт увеличения эмиссии, то есть печатания денег, и разного рода заимствований.

Получить в короткий срок большую сумму денег российское правительство могло в то время, только прибегнув к долгосрочному государственному займу. До войны максимальная сумма внутреннего займа составляла 200 млн рублей, а более крупные суммы брались на внешних рынках. Но после начала мировой войны одалживать деньги за границей стало намного сложнее, и министерству финансов пришлось изыскивать внутренние резервы.

Российские солдаты в окопе. (Wikimedia Commons)

Первый облигационный заём в 500 млн рублей был выпущен в России через два месяца после начала Великой войны на основании указа Николая II на имя министра финансов Петра Барка от 3 октября 1914 года. На волне патриотического подъёма, вызванного объявлением войны, заём был реализован весьма успешно: казна получила свыше 466 млн рублей. Неудивительно, что новый заём на 500 млн рублей последовал совсем скоро — он был объявлен указом от 24 апреля 1915 года. Внутренние 5-процентные займы 1914 и 1915 годов были одинаковы не только по сумме, но и по условиям размещения. Они были рассчитаны на погашение тиражами в течение 49 лет, начиная соответственно с 1915 и 1916 годов, и выпускались по курсу 94 рублей за 100 номинальных. Одинаковыми были и облигации займов, в верхней части которых помещалась весьма красноречивая композиция: символизирующая Россию сидящая женская фигура с мечом и щитом в окружении знамён и стволов пушек.

Для займов 1914 и 1915 годов были выпущены облигации на 50, 100, 200, 500, 1000, 5000 и 10 000 рублей — как именные, так и на предъявителя. Облигации выпускались с купонным листом на 20 купонов, которые раз в полгода можно было обналичить и получить таким образом дивиденды. Через 10 лет, когда купоны заканчивались, облигации должны были обмениваться на новые. Печатались облигации на бумаге с водяными знаками.

Размещая внутренние займы, российское правительство традиционно рассчитывало на преимущественное участие в них акционерных коммерческих банков и крупного частного капитала. Так было и в начале Великой войны, но пониженный интерес к первому займу 1915 года с их стороны показал, что политику привлечения средств надо менять. И министерство финансов попыталось повысить привлекательность очередного займа, сделав более выгодными его эмиссионные условия.

К. Петров-Водкин. «На линии огня». (Wikimedia Commons)

Второй внутренний государственный заём 1915 года на 1 млрд рублей был объявлен указом от 24 апреля. Срок его погашения был увеличен до 80 лет (до 1996 года), причём начать проведение ежегодных тиражей планировалось 1 мая 1921 года. До этого срока владельцам облигаций должен был выплачиваться доход из расчёта 5,5 процента, а потом — обычные 5 процентов. Тем не менее в период подписки реализовать заём полностью не удалось. По-прежнему низкими остались как роль публичной подписки в целом, так и отсутствие интереса к займу на периферии: в 15 наиболее крупных городах России он был размещён лишь на сумму в 32 млн рублей. Не было и какой-либо специальной агитации в пользу участия в займе, хотя его облигации вновь украсил рисунок с военной атрибутикой. Сами облигации выпускались достоинством в 100, 500, 1000, 5000 и 10 000 рублей.

Проанализировав ситуацию, правительство решило существенно изменить политику размещения займов, сделав акцент на массовую, широкую по своей социальной базе публичную подписку. Сами займы стали называться военными, что придавало участию в подписке значение «патриотического шага», «исполнения долга перед родиной», на что делался особый упор в официальной пропаганде. Кроме того, займы становились краткосрочными и должны были выкупаться через 10 лет, а ставка по ним повышалась до 5,5 процента.

Первый государственный военный заём был объявлен указом от 28 октября 1915 года. Для его популяризации большими тиражами были выпущены афиша «Что нужно знать о военном займе 1915 года», агитационная брошюра «Военный заём 1915 года» и плакат с изображением вытачивающего на станке снаряды рабочего и текстом: «Патриотично и выгодно! Покупайте военный 51/2% заём». К распространению займа привлекли обширную сеть государственных сберегательных касс, в большинстве своём располагавшихся при почтово-телеграфных отделениях в сельской местности и на железнодорожных станциях. Хотя, как и раньше, полностью реализовать заём не удалось, рост объёма публичной подписки оказался существенным и достиг 340 млн рублей.

Военный плакат. (Wikimedia Commons)

Для всех трёх военных займов выпускались облигации на предъявителя в 50, 100, 500, 1000, 5000, 10 000 и 25 000 рублей. Их дизайн стал стандартным и существенно упростился, что позволило удешeвить их печать.

В 1916 году было выпущено два военных займа по указам от 5 марта и 17 октября на 2 и 3 млрд рублей соответственно. Из-за огромного размера реализуемой суммы сроки кампаний по их размещению пришлось существенно увеличить, и последняя фактически продлилась вплоть до Февральской революции. Пропагандистские кампании в печати министерство финансов теперь начинало ещё до выхода императорских указов и вообще использовало все доступные средства. Особым новшеством, позаимствованным у союзников, стало привлечение к популяризации займов кинематографа: в марте 1916 года по заказу министерства были отсняты фильмы «Заветная кубышка» и «Всё для войны», а затем и целый ряд других. К пропаганде займов 1916 года активно привлекали видных политиков, общественных деятелей, военачальников, руководителей различных учреждений, губернаторов и других известных людей. Так, по сообщениям прессы, успеху подписки на Кавказе во многом способствовало воззвание к многонациональному населению этого региона наместника великого князя Николая Николаевича, отпечатанное на русском и «туземных языках». Широко растиражировано было и обращение к «русским людям» начальника штаба верховного главнокомандующего Михаила Алексеева.

Но наиболее популярным и выразительным средством агитации были красочные плакаты, которых, по данным отчёта Государственного банка, в 1916 году было выпущено более двух миллионов. А Главное управление почт и телеграфов по сюжетам 25 самых удачных плакатов отпечатало 1 миллион почтовых карточек и множество рекламных марок. Было также издано более 10 млн экземпляров популярных брошюр, в том числе на «местных языках» империи.

Военный плакат. (Wikimedia Commons)

Значительно расширился в 1916 году и состав учреждений, участвовавших в проведении подписных кампаний. К реализации займов были сначала привлечены десятки городских общественных банков и обществ взаимного кредита, а затем и городские и земские управы, местные отделения Дворянского земельного и Крестьянского поземельного банков, многие страховые общества, ломбарды, земские кассы — в общей сложности свыше 12 тысяч учреждений мелкого кредита. В распространении среди крестьян, рабочих и прочего простого люда правительственных ценных бумаг участвовали даже приходские священники, податные и фабричные инспекторы, нотариусы. Впрочем, на местах, особенно в отдалённых губерниях, успех кампании, как и прежде, во многом зависел от заинтересованности в нем высших должностных лиц.

Итогом всех этих действий стали значительные структурные изменения в количестве и качестве держателей государственных ценных бумаг. На публичные подписки 1916 года пришлось: по первому займу — 1,5 млрд рублей, по следующему — около 1,4 млрд. Расширение социальной базы займов заключалось как в абсолютном увеличении объёмов «мелкой подписки», так и в численном росте «мелких» подписчиков. Количество подписчиков на небольшие суммы в эти две кампании в несколько раз превысило численность лиц, вносивших средние и крупные суммы, а размеры публичной подписки в провинции оказались выше, чем в Петрограде и Москве.

Будущее же держателей облигаций государственных военных займов, пожертвовавших свои небольшие сбережения для победы России в Великой войне, оказалось совсем не таким радужным, как описывалось в пропагандистских статьях. В 1917 году перестало существовать бравшее у них взаймы государство, а захватившие власть в интересах народа большевики аннулировали все царские займы. Единственной возможностью вернуть часть вложенных средств стало для их подписчиков допущение облигаций к хождению и приёму в платежи наравне с кредитными билетами. Правда, к тому времени они сильно обесценились.

Александр Никитич Сеславин (1780–1857) сочетал в себе два довольно редких качества: он и рвался в бой, и мыслил, как стратег. Любил лично лезть в схватку с оружием в руках, но ценил и неспешное размышление. Человек неординарный, разносторонний и деятельный, он, однако, не нашёл применения своим удивительным талантам. Точнее, ему его не нашли. После победы над Наполеоном Сеславин вдруг оказался ненужным и невостребованным.

Бравый вояка

О лихости Александра Сеславина в российской армии ходили легенды. Войну 1812 года он встретил совсем ещё молодым тридцатидвухлетним офицером. Боевой опыт у него уже имелся, но небольшой. Первое время после наполеоновского вторжения Сеславин вообще трудился в штабе, будучи личным адъютантом Барклая-де-Толли. Когда события приняли дурной для России оборот, Александр Никитич попросился на передовую. Ему доверяли, причём доверяли настолько, что, выделив офицеру конный отряд, высокое начальство не дало ему никаких инструкций. Сеславину предоставили полную свободу действий.

«Важное открытие партизана Сеславина». (Wikimedia Commons)

Тут-то и выяснилось, что он не просто лихой рубака, но ещё и стратег. Конный отряд Сеславина, по размерам не дотягивавший до полноценного полка, но явно превосходивший роту, докучал французам внезапными набегами. Сеславин громил обозы, отбивал стратегически важные объекты и перехватывал депеши, собирал для армии разведывательные данные. Благодаря Сеславину Кутузов и Барклай быстро узнавали о действиях Наполеона. Так, именно Александр Никитич первым обратил внимание на то, что французская армия покидает Москву и направляется в сторону Калуги. Одно своевременное донесение полностью разрушило наполеоновские планы.

Израненный герой

В заграничном походе русской армии Сеславин также отличился, и не раз. Именно он поддерживал сообщение с союзными войсками. Сеславин не умел сидеть на месте. Его отряды перемещались вдоль линии боевых действий с невероятной скоростью. Сеславин участвовал и в крупных сражениях, нередко брал на себя командование передовыми частями, сам рвался в бой. За храбрость в битве под Лейпцигом был произведён в генерал-майоры.

Александр Сеславин. (Wikimedia Commons)

В 1814 г. русская армия вошла в Париж. Казалось, Наполеон повержен. Бонапарт отправился на остров Эльба, монархи-победители — в Вену, а Сеславин — на лечение. Дело даже не в ранениях, которых было немало, а в том, что Александр Никитич полностью себя измотал. Да и как иначе, если во время боевых действий он спал по два-три часа в сутки. О возвращении Наполеона Сеславин узнал с опозданием. Услуги его не потребовались, да и здоровье ещё не окрепло. Через несколько лет поправившийся и полный сил Сеславин прибыл в Петербург, ожидая тёплого приёма и повышения.

Отставка

Александр I принял Сеславина холодно. Славного генерала он напрочь забыл. Дела ему не нашлось, наград и повышений ждать, как оказалось, тоже не стоило. Деятельный, умный, храбрый Сеславин оказался в положении Д’Артаньяна. Знаменитый гасконец, быстро став лейтенантом мушкетёров, затем был забыт на 20 лет. Точно так же не пригодились никому таланты Сеславина. Но если Д’Артаньян волею Дюма всё же нашёл себе в итоге достойное дело, то Сеславин не был литературным героем. Россия не вела в тот момент войны достаточно масштабной, чтобы удовлетворить запросы генерала.

Сеславин обиделся и уехал в родовое имение. В дальнейшем он составлял и отсылал в Петербург планы различных военных кампаний. Планы эти так и не были никогда рассмотрены. В своём имении Сеславин реорганизовал быт — модернизировав его по европейскому образцу, и даже освободил часть своих крепостных. На то имелась и романтическая причина: знаменитый генерал женился на крестьянской дочери.

Несмотря на характерную для эпохи закулисную борьбу, Гавриил Головкин на протяжении четырёх царствований сумел сохранить не только жизнь, но и положение при дворе, а также немалые богатства. «Ничтожество» обладало несомненными умом и ловкостью…

Родственник царя

Своей карьерой выходец из захудалого рода Гавриил Головкин был обязан родству с царицей Натальей Кирилловной (Нарышкиной). Начинал он стольником при матери Петра I, затем — при царях Иване и Петре, исполняя все прихоти последнего: поставлял в его потешные войска пушки, а в личные покои — плотницкий инструмент. В 1689 году Головкин стал при Петре постельничим, а также главой государевой Мастерской палаты, ведавшей изготовлением и хранением одеяний царя. Во время стрелецкого восстания увёз перепуганного Петра из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь. Завоёванное таким образом безграничное доверие молодого царя Головкин использовал с умом, и в дальнейшем отличаясь исключительной преданностью. Будучи на 12 лет старше царя, слыл сторонником старых порядков, однако не только выступал за все инициативы Петра, но и принимал непосредственное и даже активное участие в разнузданных петровских пьянках и гулянках.

Большой маскарад на улицах Москвы с участием Петра I. (Wikimedia Commons)

Старший родственник сопровождал государя повсеместно, в том числе и на бранном поле, в главных сражениях Северной войны: в битве со шведской эскадрой адмирала Нумберса в устье Невы (1703), в Полтавской баталии (1709)…

Верность и храбрость щедро оплачивались царём. В 1707-м Головкин получил титул графа Священной Римской империи, в 1709-м стал также российским графом. За Полтавскую баталию Головкин был награждён также званием канцлера Российской империи, соответствующим генерал-фельдмаршальскому чину в армии. В 1717-м стал сенатором и принимал участие в разработке ряда важных документов, в частности Табели о рангах. В новой России Головкин стал вторым после Меншикова по влиятельности при дворе, но, в отличие от светлейшего, был сдержан и учтив. После подписания Ништадтского мира со Швецией в 1721 году именно государственный канцлер по поручению соратников просил Петра принять на себя звание «Отца Отечества, Петра Великого и Императора Всероссийского». Пётр не стал отказываться…

Министр иностранных дел

После смерти Фёдора Головина в 1706 году Головкин встал во главе царской Посольской канцелярии и Посольского приказа. Преобразование канцелярии в Посольскую коллегию, а затем создание Коллегии иностранных дел сделали Головкина в 1718 году президентом (канцлером) коллегии, руководителем внешней политики, фактически первым в истории министром иностранных дел России. Позднейшие исследователи отказывали Головкину в инициативе, рассматривая его исключительно в качестве исполнителя воли царя. Могло ли быть иначе? В период коллегиального принятия решений это требовало настойчивости и хитроумности, тем более что Головкину приходилось соперничать с другими акторами русской дипломатической и придворной сцены — Александром Меншиковым, Петром Толстым, Петром Шафировым…

Главными направлениями внешней политики в ту пору были Речь Посполитая, Турция и Швеция. В 1707 году только вступивший в должность Головкин пытался повлиять на выборы нового короля Польши. В 1711-м сумел настоять на мирном договоре с турками, который завершил скверно подготовленный Прутский поход Петра, поставивший русские войска в отчаянное положение. Большим успехом Головкина стало подписание в 1717 году Амстердамского договора, согласно которому к антишведской коалиции фактически присоединилась Франция, заранее согласившаяся с итогами ещё не оконченной Северной войны.

Пётр I на Пруте. (Wikimedia Commons)

Всего за время пребывания во главе внешнеполитического ведомства Головкин заключил более 50 договоров — вещь немаловажная для государства, утверждавшего себя на равных в Европе. К его заслугам также относится устройство постоянных российских миссий за рубежом. Даже после смерти Петра царедворец сохранял сильные позиции во внешней политике, утратив их лишь к концу жизни.

Русский Гарпагон

Все без исключения современники Головкина отмечали, говоря дипломатическим языком, невероятную скромность, а выражаясь прямо — скупость канцлера, сравнивая его со знаменитым героем Мольера.

Граф Головкин был одним из самых богатых людей России: имел во владении от 20 до 25 тысяч душ, подмосковный дворец в Конькове, городскую усадьбу в Москве в Земляном городе, многочисленные угодья по всей России и Украине, усадьбы в Подмосковье… В Петербурге ему принадлежал целый Каменный остров, обширное имение в Ропше, первый в столице каменный дом на Петербургской стороне и прочее.

Гавриил Головкин. (Wikimedia Commons)

При этом он по старинке хранил все деньги в большом сундуке, одевался как нельзя плохо — в один и тот же старый костюм серо-кофейного цвета, в котором его запечатлел живописец Иван Никитин, и даже царя потчевал дешёвым кислым вином. Рассказывали не без ехидства, что главным украшением столичного дома канцлера был висевший на стене огромный парик, который канцлер надевал по большим праздникам, не забывая при том упрекнуть сына, будто бы купившего это украшение без согласования с отцом. В супруге Головкин нашёл полное понимание в стремлении к экономии, и даже в их детях и внуках отчасти проявлялась та же черта.

Тем не менее на образование для детей и приданое дочерям канцлер не скупился, равно как и на устройство ассамблей, по распоряжению царя проходивших в его доме регулярно…

Своя игра

После смерти покровителя Головкин не ушёл с придворной сцены, но начал свою игру. В 1726—1730 годах он входил в Верховный тайный совет, где искусно интриговал против Меншикова и Долгоруковых.

Головкину как самому доверенному лицу Екатерина I поручила своё духовное завещание, по которому в случае бездетной кончины Петра II наследницами престола считались бы дочери Петра Великого. Однако канцлер после смерти Петра II уничтожил завещание Екатерины и поддержал претензии на престол Анны Иоанновны, за что и был назначен первым кабинет-министром. Должность эту, равно как и место в Сенате, он сохранял до самой смерти, последовавшей в 1734 году.

Зарождение Сингапура

Торговое поселение, окружённое густым, влажным тропическим лесом, появилось на месте современного города ещё в 12-м веке. Тогда на острове, удобно расположенном в Малаккском проливе, встречались купцы из Поднебесной и Индии. Его выгодное расположение позже оценит Британская империя. На Средние века пришёлся расцвет города, в 17-м веке он был разрушен в ходе португальской колонизации. Через два века, когда в регионе появились британцы, в устье реки Сингапур оставалось лишь несколько рыбацких деревень.

Соперничество пришедших на смену португальцам голландцев и британцев подтолкнуло последних к созданию опорного пункта в Юго-Восточной Азии. В 1819 году экспедицию возглавил Стэмфорд Раффлз, считающийся сегодня отцом-основателем города. Колониальный чиновник договорился с местными племенами об аренде земель, со временем оставив аборигенам только некоторое подобие самоуправления.

Условия, в которых начала развиваться фактория, были не самыми привычными для европейца того времени: тропическая влажность и духота, малярия, хищные дикие животные и не менее опасные насекомые и рептилии. Однако поселение вокруг форта постепенно развивалось: в середине 19-го века был построен дворец генерал-губернатора и роскошный отель, возведены торговые конторы. Имперская администрация нуждалась в дешёвой рабочей силе, потому активно привлекала индусов, малайцев и китайцев заселять Сингапур. Так сложились национальные коммуны, среди которых особенно выделялась китайская. Свою экономическую мощь она приобрела во время Опиумных войн, открывших Китай рынкам Европы.

Сингапур, 1865 г. (Wikimedia Commons)

После открытия Суэцкого канала торговый оборот Сингапура вырос. Не последней статьёй дохода колониальных властей были проценты от торговли опиумом. Справиться с этой проблемой, которая косила население города, удалось только в 1920-е годы. По мере роста влияния Британской империи в регионе, росло и значение Сингапура. В начале 20-го века его соединили железной дорогой с владениями империи на материке. Город стал перевалочным пунктом для путешественников, торговцев и военных. И сегодня один из крупнейших и красивейших аэропортов мира является важным транспортным узлом Азии, а власти страны позволяют иностранцам гостить в Сингапуре без визы три дня.

Во время Второй мировой войны Япония провела здесь одну из самых успешных операций против союзников: в 1942 году британская военно-морская база сдалась после недели боёв. Символ Запада в Юго-Восточной Азии пал. До 1945 года Сингапур находился под японской оккупацией. Через 14 лет, в ходе крушения колониальной системы, Сингапур получил независимость, а Лин Куан Ю стал его первым премьер-министром.

Ли Куан Ю и «сингапурское чудо»

Выпускник Кембриджа в области экономики и права, Ли Куан Ю провёл молодость в Великобритании, где сформировались его представления о политике и экономике. Свои идеи он впоследствии реализовал в Сингапуре, куда вернулся в 1949 году.

Опасения, связанные с возможным приходом к власти коммунистов, подтолкнули Ли Куан Ю к вступлению Сингапура в 1963 году в Малайскую федерацию. Внутри города-государства велась борьба с коммунистами, оказывавшими сильное влияние на страны третьего мира в регионе. Сингапур оставался в фарватере британской политики, а потому выбор идеологии времён Холодной войны был очевиден. Однако уже к 1965 году разногласия между Сингапуром и Малайзией привели к тому, что остров был исключён из состава федерации. Так Сингапур обрёл независимость.

Новое государство столкнулось с множеством проблем: агрессивная политика Индонезии и Малайзии, угрожавшая суверенитету страны, высокий уровень безработицы, внутренние национальные и религиозные конфронтации, отсутствие армии и ресурсов, даже пресной воды. Эта проблема до конца не решена по сей день: часть питьевой воды Сингапур покупает у соседней Малайзии, другую часть получает через очистку собственных сточных вод, третью — самую меньшую — через энергозатратное опреснение.

Ли Куан Ю, 1975 г. (Wikimedia Commons)

К 1976 году правящей партией была разработана программа создания собственных вооружённых сил, реализованная с нуля в довольно короткий срок при помощи израильских специалистов. Когда вопрос безопасности был решён, Ли Куан Ю приступил к экономическим и социальным преобразованиям. Страна сосредоточила усилия на привлечении инвестиций. Местные чиновники выполняли роль менеджеров, предлагая инвестором принять участие в судьбе зарождающегося государства-корпорации. К слову, сегодня сингапурские чиновники имеют одни из самых высоких официальных зарплат в мире, сравнимые с доходами топ-менеджеров государственных корпораций.

Уже в 1970-е годы объём вложенного западными странами капитала позволил Сингапуру побороть высокий уровень безработицы и провести широкую индустриализацию. Основными инвесторами стали американские корпорации, укреплявшие позиции США в Азии. В это же время власти города вкладывали деньги в развитие туризма.

Западные инвесторы, высоко оценившие низкие налоговые ставки, невысокую оплату качественно выполненной работы, инвестировали всё новые средства в различные отрасли промышленности Сингапура. Выгодное положение города в очередной раз пошло ему на пользу: нефтедобывающие компании учреждали в городе свои филиалы, по сей день обслуживающие страны Тихого океана. К началу 1990-х годов Сингапур стал третьим мировым и первым в Азии центром торговли и переработки нефти. Международные компании при поддержке местной власти открывали собственные центры обучения специалистов в Сингапуре, что позволило городу взрастить квалифицированные кадры.

В рамках социальной политики были созданы системы образования и социальной защиты, различные государственные фонды благосостояния, возводилось новое жильё. В то время как иностранные компании инвестировали в Сингапур, государство инвестировало в своих граждан.

Азиатский тигр

Бурный экономический рост Сингапура привёл к созданию собственной фондовой биржи, занявшей место важнейшей в регионе и одной из крупнейших в мире. Низкий налог для нерезидентов продолжал привлекать деньги в страну, в то время как граждане Сингапура продолжали богатеть.

Сам город за время правления Ли Куан Ю заметно преобразился: были снесены ветхие постройки старой торговой фактории, росли башни небоскрёбов, занятые корпорациями, построен аэропорт Чанги, стабильно занимающий первые позиции в рейтинге лучших воздушных гаваней мира. Но главные и, пожалуй, самые заметные изменения коснулись внешнего вида города, его инфраструктуры и образа жизни горожан.

В 1960-х годах город был очищен от уличных торговцев и коров, которые паслись в самом центре. К 1970-м здесь остались только легальные такси; масштабно и активно проходило озеленение, осушались болота, вычищались каналы и стоки. Задачей Ли Куан Ю было создание города-сада, разительно отличающегося от соседних азиатских столиц. Не в последнюю очередь улучшения делались для привлечения иностранного капитала и туристов.

Сингапур. (Wikimedia Commons)

Реку Сингапур, традиционно запруженную лодками, очистили, обрамили набережными, прогулочными зонами и садами, а вместо гнилых шлюпок по реке стали ходить электро-катера. Был закуплен песок в Индонезии, в островном городе появились собственные пляжи.

Жители Сингапура переселялись из трущоб в современное комфортабельное жильё, однако их бытовые привычки оставались прежними. Например, плевание. Ли Куан Ю провёл широкую информационную программу, в которой сообщалось о значительной роли плевков в распространении туберкулёза. Программа сработала. Тогда премьер-министр решил заняться искоренением других вредных привычек горожан.

Многие из инициатив правительства возымели успех отчасти потому, что власти ввели высокие штрафы за порчу городского имущества, к которому относились как зелёные газоны, так и чистые бульвары.

Порт Сингапура. (Wikimedia Commons)

Важной инициативой стала борьба с курением. Проводились различные антитабачные кампании, вводились высокие штрафы за курение в неположенных местах. Более радикальной стала борьба с употреблением жевательной резинки: в 1992 году она была полностью запрещена.

Запреты, относящиеся к частной жизни граждан, часто критикуются западным обществом. На этот счёт Ли Куан Ю чётко сформировал свою позицию в интервью 1987 года: «Меня критикуют за вмешательство в частную жизнь граждан. Это справедливо, но без этого мы бы не достигли того, что нам удалось. Я ни о чём не сожалею — мы бы не смогли обеспечить экономический прогресс, если бы не занимались очень личными вопросами: кто ваши соседи, как вы живёте, шумите вы или нет, плюетесь или нет, на каких языках общаетесь. Это мы решаем, что правильно, а до мнения граждан нам нет никакого дела».

Одним из признаков авторитарного правления правящей партии Сингапура можно также считать ограничение роли иностранных СМИ. По мнению Ли Куан Ю, информационные технологии и развитие интернета позволили западным СМИ влиять на сингапурскую интеллигенцию и пропагандировать свои ценности, в то время как голос сингапурского правительства перестал быть слышен. Благодаря ограничениям информации, по мнению премьера, Сингапур сохранит свою внутреннюю стабильность и главенствующее положение партии в обществе, благодаря которой государство добилось процветания.

Сегодня должность премьер-министра Сингапура занимает старший сын Ли Куан Ю Ли Сяньлун, а власть по-прежнему находится в руках партии, созданной его отцом. Сингапур остаётся ведущей экономической силой в регионе, индекс коррупции в стране крайне низкий, а уровень жизни граждан, как и поток туристов, желающих воочию увидеть город-сад будущего, растёт.

Даже те, кто никогда не слышал о полковнике Сандерсе, наверняка знают его в лицо. Изображение пожилого джентльмена с острой бородкой присутствует на десятках тысяч вывесок ресторанов KFC по всей планете и на миллионах упаковок с едой из этих заведений. Обладатель этого лица, прославившийся секретным рецептом жареной курицы, занялся кулинарией далеко не сразу. За свою жизнь он сменил множество профессий.

Харланд Дэвид Сандерс родился 9 сентября 1890 года в городе Генривилл, штат Индиана. Он был старшим сыном в семье фермера. Мать воспитывала троих детей в строгости, постоянно напоминая им о вреде алкоголя, табака, азартных игр и свиста по воскресеньям. Когда в 1895 году глава семьи умер, мать пошла работать на консервный завод, а пятилетнему Харланду пришлось заботиться о младших. Именно тогда, по его воспоминаниям, он впервые заинтересовался кулинарией.

В 1902 году мать юного повара вновь вышла замуж. Отчим избивал приёмных детей, и Харланд сбежал из дома. Он бросил учёбу, не закончив седьмой класс (как он позже утверждал, «из школы его выгнала алгебра») и отправился работать на одну из окрестных ферм. Через год он перебрался в Индианаполис, где зарабатывал покраской экипажей.

Харланд Сандерс, 1914 г. (Wikimedia Commons)

В 1906 году Харланд подделал дату своего рождения и пошёл служить в армию США. Как раз тогда искали добровольцев для подавления народных волнений на Кубе. Сандерс отслужил год по контракту, занимаясь в основном, как он позже сам вспоминал, чисткой армейских конюшен. Тропический климат и какая-то южная болезнь отразились на здоровье Сандерса, поэтому о продлении контракта он даже не думал.

После выхода в отставку он перепробовал много разных профессий: подмастерье кузнеца, мойщик поездов, пожарный, разнорабочий на железной дороге. Причиной его увольнения часто бывали драки или нарушение субординации. Мотаясь по стране, меняя места работы, Сандерс закончил заочные курсы права в университете. Получив лицензию, он начал работать адвокатом. Но через три года его юридическая карьера прервалась: после потасовки с собственным клиентом прямо в зале суда Сандерса лишили лицензии, и ему вновь пришлось искать работу.

В 1916 году он устроился страховым агентом. Потеряв и эту работу, он попытался открыть собственное речное пароходство, но, несмотря на то, что бизнес шёл достаточно неплохо, вскоре Харланд был вынужден продать свою долю в компании более предприимчивым компаньонам. На вырученные деньги он открыл дело по продаже лампочек, но прогорел. В 1923 году Сандерс перебрался в Кентукки, где успел поторговать шинами, а затем поработать директором заправочной станции в Корбине, но в 1930 году из-за Великой депрессии заправка закрылась.

Это обстоятельство стало поворотным пунктом в судьбе Харланда. Компания, владевшая заправкой, предложила ему использовать помещение на своё усмотрение в обмен на небольшую долю с прибыли. Немного подумав, 40-летний Харланд решил открыть там ресторан, специализирующийся на мясных блюдах. Однако не он один додумался до такой идеи. Буквально через дорогу был ресторан-конкурент, и его владелец постоянно вёл партизанские действия против новичка. Самым частым проявлением этой «войны» было закрашивание дорожного указателя к ресторану Сандерса. Однажды, когда Харланд в очередной раз смывал краску со знака, сосед начал стрелять. Ресторатор уцелел, а вот рабочий, который помогал ему, был убит. Суд Кентукки признал конкурента Сандерса виновным в убийстве и отправил за решётку. Избавившись таким печальным образом от соперника, Харланд смог дальше развивать свой бизнес спокойно. Дело шло настолько хорошо, что в 1935 году Сандерс за коммерческие успехи получил высшую награду штата Кентукки — звание почётного полковника.

В 1939 году знаменитый на всю Америку ресторанный критик Дункан Хайнс, будучи в Корбине проездом, забрёл в ресторан Сандерса. Еда ему настолько понравилась, что он включил заведение в свою книгу о ресторанах США. Бизнес пошёл в гору, и Сандерс сумел купить мотель в Северной Каролине, из которого сделал ещё один ресторан.

Современная вывеска KFC. (Wikimedia Commons)

В 1940 году Харланд изобрёл свой фирменный «секретный рецепт жареной курицы». Однако оценить его по достоинству смогли лишь немногие. США вступили во Вторую мировую войну, и большинству стало не до кулинарных изысков. Полковник Сандерс в годы войны руководил питанием рабочих артиллерийских заводов. В конце 1945 года он вновь открыл ресторан в Корбине.

Цыплята, приготовленные по секретному рецепту Сандерса, пользовались всё большей популярностью среди проезжавших через Корбин, и полковник решил расширить бизнес. Он предложил ресторанам в других штатах покупать полуфабрикаты своей курятины по 4 цента за порцию и право использовать название и символику своих заведений. Успех был оглушительным. В 1952 году официально было зарегистрировано название Kentucky Fried Chicken или сокращённо KFC. Товарным знаком нового брэнда стал портрет его создателя, сразу появившийся на вывесках десятков ресторанов по всей Америке.

Вскоре владельцы ресторанов из разных штатов выстроились в очередь, чтобы получить право торговать цыплятами по рецепту полковника Сандерса под вывеской KFC. Появились и подражатели, пытавшиеся воспроизвести секретный рецепт, поэтому в 1962 году полковник запатентовал свой способ приготовления курицы. Уже в середине 1960-х KFC вышел за пределы США. Рестораны открылись в Канаде, Великобритании, Австралии, Мексике и на Ямайке. Конечно, в другие страны и континенты куриные полуфабрикаты уже не поставлялись. Тамошние рестораны платили Сандерсу за право использовать его рецепт и торговую марку.

В 1964 году ресторанный бизнес Сандерса разросся настолько, что стареющему 73-летнему полковнику стало трудно им управлять. Он продал контрольный пакет акций своей корпорации за 2 млн долларов (в современных деньгах — почти 17 млн). Эта сумма многим казалась несопоставимой с размерами ресторанной империи KFC. Дело объяснялось хитростью одного из покупателей. Он знал, что полковник сильно увлекается астрологией. Инвестор выбрал день, когда расположение звёзд сулило Сандерсу большую удачу, и именно в этот день отправил ему письмо с предложением 2 млн долларов. Полковник сверился со своим гороскопом и тут же согласился на сделку, против которой выступала его семья. Покупателям Сандерс поставил условие, что остаётся лицом брэнда.

Новые собственники рьяно взялись за расширение дела, и за следующие семь лет увеличили количество ресторанов в пять раз — до 3 тыс. заведений. В 1971 году они перепродали сеть KFC. Стоимость сделки составила 285 млн долларов, то есть в 140 раз больше, чем получил Сандерс. Его, правда, утешило то, что сохранившийся у него пакет акций тоже кратно подорожал.

В 1965 году Сандерс переехал в Канаду, но продолжал ездить по всей Северной Америке с рекламными турами. При этом он везде строго следил за процессом приготовления курятины в заведениях KFC. Так, в 1979 году полковник приехал с неожиданным визитом в один из ресторанов и остался страшно недоволен качеством соуса. Как потом выяснилось, рецепт нарушили для ускорения готовки. Разгорелся скандал, в ходе которого злосчастный ресторан лишился права на название KFC. Подобные инспекционные поездки по стране продолжались до последнего месяца жизни полковника.

Полковник Сандерс, 1974 г. (Wikimedia Commons)

Харланд Сандерс скончался в июне 1980 года от лейкемии и пневмонии. Ему было 90 лет. Похоронили его в Луисвилле, Кентукки. В гроб полковника положили в фирменном белом костюме с тонким чёрным галстуком.

В чём же заключался секрет полковника Сандерса? Точный рецепт до сих пор держится в тайне и тщательно охраняется наследниками. Известно, что он состоит из 11 трав и специй, используемых при приготовлении цыплят. Несмотря на разветвлённую сеть KFC, попробовать курятину по оригинальному рецепту можно лишь в мемориальном ресторане в Кентукки. Во всех остальных заведениях используется упрощённый рецепт, примерно из половины ингредиентов. Таким образом, более 25 тыс. KFC в 145 странах являются своеобразными рекламными агентами сравнительно небольшого ресторана в Кентукки. Подразумевается, что посетители на всех континентах, облизывающие пальчики после порции вкусной курятины, будут мечтать лично познакомиться с фастфудом по оригинальному рецепту полковника Сандерса.

Инженер из Хьюстона Говард Робард Хьюз посвятил свою жизнь созданию техники для бурения нефти, однако самым значимым его творением оказался сын, которого тоже назвали Говардом Робардом. Хьюз-младший родился 24 декабря 1905 года. У его матери была острая форма мизофобии — боязни грязи, поэтому мальчика, чтобы он не запачкался, редко отпускали на улицу. Юный Говард чаще всего играл дома, конструируя в отцовской мастерской разные штуки. В 10 лет он сам собрал радиопередатчик, а в 12 лет переделал старый велосипед в мопед. Увлёкшись мечтой о полётах, мальчик прочитал всё, что касалось аэронавтики с авиамеханикой, и совсем забросил учёбу. Школу он так и не закончил.

После смерти родителей 18-летний Говард чуть было не попал под опеку дальних родственников, желавших наложить лапу на наследство. Юноше пришлось доказывать дееспособность в суде, который признал его полновластным хозяином оставшейся от отца компании Hughes Tool Company. Передав её новому менеджменту, Говард Хьюз женился и в 1925 году отправился покорять Голливуд. Перед отъездом он записал в дневнике свои планы на ближайшее будущее: «Стать лучшим пилотом мира и самым известным кинопродюсером». Начал он со второго пункта.

Уже через два года у Хьюза была своя продюсерская компания Caddo Films. Первая картина Хьюзу не удалась: после просмотра результата чернового монтажа её решили не выпускать в прокат и отправили на свалку. Второй фильм — «Играют все» — окупил вложенные в него деньги, а вскоре комедия «Два аравийских рыцаря» получила «Оскар» за режиссуру.

В 1928 году Говард задумал масштабный проект, сочетавший кино и самолёты. Лента «Ангелы ада», которую он режиссировал лично, рассказывала о британских асах Первой мировой войны. Говард требовал максимального реализма и внимания к деталям. Он нанял авиаторов, летавших на военных бипланах, и сам брал у них уроки лётного мастерства. Когда пилоты студии единогласно признали задуманный Хьюзом воздушный трюк самоубийством, он сам сел за штурвал. Фигура высшего пилотажа была снята, но при посадке самолёт разбился. Режиссёр отделался сломанной челюстью. Другим пилотам везло меньше — на съёмках «Ангелов ада» погибли трое лётчиков.

Постер фильма «Ангелы ада». (Wikimedia Commons)

В конце 1920-х началась эпоха звукового кино. Фильм Хьюза уже монтировался, но Говард решил добавить в него звук, для чего пришлось переснимать многие сцены. Затем выход фильма отложили из-за желания Хьюза добавить в некоторые кадры цвет. Премьера «Ангелов ада» состоялась в 1930 году, и следующие десять лет фильм оставался самым дорогим по производственным затратам (4 млн долл.). Картина с трудом, но окупилась в прокате, зато стоила Хьюзу семейного счастья — пока он пропадал на съёмках, жена подала на развод.

После нескольких удачных кинопроектов Хьюз занялся реализацией второй своей цели и полностью отдался авиастроению. Он основал фирму Hughes Aircraft. Прежде чем полностью развернуть новый бизнес, Хьюз решил узнать все его тонкости. Под вымышленным именем он поступил на курсы пилотов авиакомпании American Airlines. Прежде чем обман раскрылся, Говард успел сдать экзамен на должность второго пилота. Полученные навыки помогли ему в проектировании и строительстве новых самолётов. В 1935 году компания Говарда приняла участие в конкурсе по созданию нового истребителя для ВВС США. Выиграть не удалось, однако самолёт, получивший прозвище «Летящая пуля», поставил рекорд скорости. В 1938 году лишь поломка кислородной маски пилота помешала «Пуле» с рекордной скоростью пересечь североамериканский континент.

В том же 1938 году Хьюз решил отправиться в кругосветный полёт. Для этой цели он сам модифицировал пассажирский самолёт. Часть маршрута пролегала над территорией СССР. Для общения с местным населением в случае вынужденной посадки специально приготовили таблички с надписями на русском языке. 10 июля самолёт вылетел из Нью-Йорка. Одним из пилотов был сам Хьюз. После дозаправки в Париже полетели в Москву, где их ждала тёплая встреча на центральном аэродроме. В столице СССР Хьюз пробыл всего пару часов. Далее остановки были в Омске и Якутске. Русскоязычные таблички не понадобились — обошлось без аварий. Пролетев над Аляской, 14 июля самолёт Хьюза приземлился в Нью-Йорке. Пилотов встречали более миллиона жителей города. За развитие авиастроения Хьюз вскоре был удостоен золотой медали Конгресса США.

Говард Хьюз в Москве, 1938 г. (Wikimedia Commons)

Теперь компании Хьюза делали и военные, и гражданские самолёты. У босса хватало времени и на съёмки новых фильмов. От разнообразных бизнесов он отвлёкся лишь в апреле 1941 года, когда заболел сифилисом. Говард отказался от предложенного лекарства на основе пенициллина и решил лечиться по старинке — препаратами из ртути и мышьяка. Это помогло. Доктора порекомендовали промышленнику лучше следить за личной гигиеной, чем только подстегнули мизофобию, доставшуюся от матери. Говард не только полностью обновил свой гардероб и постельное бельё, но даже сменил весь автопарк.

Когда началась война, компания Хьюза получила заказы не только на самолёты, но и на боеприпасы для них. По подсчётам исследователей, около 90% пулемётных лент для самолётов были произведены на заводах Hughes Aircraft.

В мае 1943 года Хьюз, лично испытывая модифицированный самолёт-амфибию, попал в авиакатастрофу. Осколок пропеллера протаранил кабину, два человека из экипажа погибли, а Хьюз отделался лишь лёгкими ранениями. После этого его поведение резко изменилось. Миллионер замкнулся в себе, он мог часами сидеть в пустом ангаре или просто смотреть на самолёты. Иногда он уходил неизвестно куда. Однажды его арестовали в соседнем штате, приняв за обычного бродягу. Тем не менее, приходя в себя, Хьюз продолжал испытывать самолёты. 7 июля 1946 года пилотируемая им машина из-за неполадки в двигателе рухнула на жилой Беверли Хиллз. Миллионера спасли, но он получил массу переломов и ожоги 78% тела. Врачи не были уверены, что он выживет. Хьюз выкарабкался, но приобрёл зависимость от болеутоляющих, которые во время лечения принимал в огромных количествах.

Во время Корейской войны дела у Хьюза шли в гору. Он поставлял армии самолёты и оружие, создал подразделение по производству вертолётов, начал строить гражданские авиалайнеры. Но в середине 1950-х годов на рынке появились новые турбореактивные лайнеры корпорации Boeing, тягаться с которой не смог даже миллионер Хьюз. Причиной своей неудачи Говард маниакально считал желание непонятно кого отнять у него весь авиабизнес.

Хьюз превратился в затворника. Он перестал появляться на публике, часами сидел в запертом кабинете, редко общался даже с ближайшими помощниками. Когда в 1957 году Говард неожиданно женился на актрисе Джин Питерс, об этом почти никто не узнал. Лишь ближайшие родственники невесты получили открытки с извещением об уже состоявшейся церемонии. После свадьбы Джин также пропала из поля зрения публики и перестала сниматься.

Говард Хьюз на обложке журнала Time, 1948 г. (Wikimedia Commons)

Словно одержимый манией преследования Хьюз постоянно перемещался по США, нигде не задерживаясь надолго. Двери его апартаментов сторожила личная охрана, состоявшая из мормонов. С внешним миром миллионер общался с помощью записок, только в исключительных случаях пользуясь телефоном. При этом Говард жутко боялся прослушки, поэтому звонил только с автозаправок.

В ноябре 1966 года уже полузабытый Говард Хьюз неожиданно всплыл посреди невадской пустыни. В Лас-Вегасе он вдруг купил несколько отелей, казино, местный телеканал, аэропорт и много другой недвижимости. К 1970 году компании Хьюза контролировали около трети всех финансов Лас-Вегаса. В Неваде миллионеру нравилось: чистый песок и чистый воздух. Смущали его только ядерные испытания, проводившиеся в пустыне. Хьюз просил президента Линдона Джонсона перенести их куда-нибудь в другое место, но его письмо осталось без ответа.

В 1970 году Хьюз внезапно пропал. Ни его помощники, ни даже жена не знали, где он. Пресса обсуждала самые разные версии — протест против ядерных испытаний, похищение мафией, внезапная болезнь. О местонахождении магната узнали только несколько недель спустя, когда Джин получила письмо от Говарда с Багамских островов. В ответ она отправила просьбу о разводе. Хьюз без лишних вопросов согласился и стал платить по 70 тыс. долл. в год алиментов. Он предлагал больше, но женщина отказалась.

Где обосновался Хьюз после 1970 года, никто не знал. На частных самолётах он перемещался по всему миру. Те, кто видел его в Европе, Азии, Южной Америке, утверждали, что он постоянно находится под воздействием наркотиков и избегал контакта с какими-либо предметами. В отелях, где он останавливался, миллионер предпочитал снимать целый этаж. Прислуга жаловалась на маниакальную заботу постояльца о любой мелочи — его райдер состоял из тысячи страниц. Да и чаевых он никогда не оставлял.

В конце 1971 года журналист Клиффорд Ирвинг заявил, что встретился с Хьюзом и записал его биографию. Тут же случилось невероятное: 7 января 1972 года бизнесмен сообщил, что устроит пресс-конференцию в одном из голливудских отелей. Перед журналистами Говард не появился. Во время мероприятия он находился в Нассау на Багамах и отвечал на вопросы по телефону через динамики. Было заявлено, что книга — фальшивка и что Хьюз подаёт на Клиффорда в суд. Дело он выиграл, журналист-мошенник провёл 17 месяцев за решёткой.

Говард Хьюз и его Boeing 100. (Wikimedia Commons)

Последний раз на публике Говард Хьюз появился в июле 1973 года на авиашоу в Англии, где даже вновь посидел за штурвалом самолёта. В августе того же года перелом ноги надолго приковал его к кровати. Постоянное употребление наркотиков не способствовало выздоровлению, и через три года Хьюз впал в кому. Во время экстренной транспортировки в родной Хьюстон Говард Хьюз умер. По заключению врачей, смерть наступила из-за отказа почек.

Покойный при росте 188 см весил лишь 38 кг. Он был так не похож на прежнего здоровяка-лётчика, что возникли вопросы, действительно ли это Хьюз. Сомнения усиливали обнаруженные под кожей обломки игл для внутривенных инъекций, которые до этого не находили при вскрытии состоятельных покойников. Пришлось прибегнуть к помощи дактилоскопии, которая подтвердила личность усопшего.

Похоронили Говарда Хьюза рядом с отцом и матерью. Начались поиски завещания, не увенчавшиеся успехом. В итоге многомиллионное состояние разделили между дальними родственниками. Определённые суммы достались и нескольким женщинам, утверждавшим, что они были замужем за Хьюзом.

Хьюз идеально соответствовал образу эксцентричного миллионера. Неудивительно, что до сих пор авторы, придумывающие сверхбогатых и чудаковатых персонажей, используют факты биографии и даже внешность покойного режиссёра и самолётостроителя. Например, образ Железного Человека Тони Старка из комиксов и фильмов Marvel, по словам его создателя, основан именно на личности Хьюза. Выходит, что тень Говарда будет летать над Голливудом, где он ковал свои первые миллионы.

«Прежде чем спрашивать меня, ответьте мне сами. В Ньюкасле я был свободен и заключил договор с обеими палатами. Вместо того чтобы выполнить этот договор так, как я выполнял его со своей стороны, вы купили меня у шотландцев, купили за недорогую цену, насколько мне известно, и это делает честь бережливости вашего правительства. Но если вы купили меня, как раба, то неужели вы думаете, что я перестал быть вашим королём? Нисколько. Отвечать вам — значит забыть об этом. Поэтому я отвечу вам только тогда, когда вы докажете мне ваше право ставить мне вопросы. Отвечать вам — значит признать вас моими судьями, а я признаю в вас только своих палачей».

Так звучит речь английского короля Карла I в романе Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Многие из нас действительно представляют и суд над монархом, и его казнь исключительно по этому произведению, но реальный процесс отличался от книжного. Что, впрочем, совершенно естественно.

Если бы Дюма воспроизводил суд над Карлом I более близко к историческим реалиям, то описание заняло бы не одну главу, а много больше. Ведь процесс этот был непростым, тем более что короля судили впервые, и в законности этой процедуры многие сомневались.

Карл I. (Wikimedia Commons)

Путь к престолу

Карл, младший сын Якова VI и Анны Датской, не должен был стать королём. Наследником был его старший брат Генри, но тот умер в возрасте 18 лет от тифа, 12-летний Карл неожиданно стал претендентом на престол номер один, и вступил на него в 1625 году.

Англия к тому моменту вела войну с Испанией. Новоиспечённый монарх обратился к парламенту: на ведение войны нужны были деньги. Парламентарии, в свою очередь, предъявили ряд претензий к королю, правление которого только началось. В частности, они были недовольны его налоговыми решениями (в обход парламента король вводил принудительные сборы), введением в стране военного положения, да и женитьба на католичке Генриетте Марии Французской популярности ему не прибавила.

Персональное правление

Конфликт Карла I и парламента постепенно обострялся и привёл в итоге к тому, что в 1628 году обе палаты одобрили «Петицию о праве». В документе говорилось: «…никакие подати или сборы не будут налагаемы или взимаемы в этом королевстве королём или его наследниками без доброй воли и согласия архиепископов, епископов, графов, баронов, рыцарей, горожан и других свободных людей из общин этого королевства; и властью парламента».

Вообще казалось, что к началу 1630-х годов баланс, установившийся в разных сферах жизни государства, разом нарушился: король не мог свободно проводить нужную ему налоговую политику, его ближайший сподвижник Бэкингем был убит (вспоминаем «Трёх мушкетёров»), в области религии обострился конфликт арминиан и кальвинистов. Но Карл уверен, что «короли не обязаны давать отчёт о своих действиях никому, кроме Бога», и распускает парламент. На протяжении практически целого десятилетия он собираться не будет, и эти годы в Англии получили название «персонального правления» или «одиннадцатилетней тирании».

«Петиция о праве». (Wikimedia Commons)

За это время многие поступки Карла настроили народ против него. Его ближайшей соратницей и советчицей стала жена Генриетта, не испытывавшая к Англии большой симпатии. Страна и её обычаи ей совсем не нравились, а она, в свою очередь, не нравилась англичанам. В 1634 году для пополнения казны Карл приказал взимать так называемые корабельные деньги со всех городов: при его предшественниках этот особый налог, направлявшийся на развитие флота, платили только портовые города. Расходы на содержание двора даже при дефиците бюджета король сокращать не собирался, они достигали 260 тыс. фунтов в год (чуть меньше половины всех финансов короны). Пытаясь наладить отношения с оппозицией, Карл приблизил к себе Томаса Уэнтворта, который сыграл заметную роль в составлении Петиции о праве. Однако этим шагом добился лишь того, что политические противники разорвали все отношения с Уэнтвортом, а к королю лучше относиться не стали.

Постепенно усиливалась роль церкви: Уильям Лод, ставший в 1633 году архиепископом Кентерберийским, мечтал о том, чтобы церковь стала образцом порядка. Он всячески поддерживал монарха и постепенно усиливал гонения на пуритан, а также попытался распространить англиканство и на Шотландию, что было серьёзной ошибкой.

Король vs парламент

Шотландцы были недовольны Карлом I ещё с 1625 года, когда тот издал Акт о ревокации, аннулировав все земельные пожалования, сделанные королями Шотландии. В итоге большая часть местного дворянства, которая хотела сохранить свои владения, вынуждена была за это платить. Затем некоторые англиканские каноны были введены в богослужение, в Шотландии попытались узаконить английский молитвенник. В 1638 году в Глазго состоялась Ассамблея, которая отменила епископа, то есть отказалась подчиняться воле короля. Карл рассчитывал, что сможет быстро усмирить недовольных шотландцев, но молниеносной войны не получилось. Шотландцы собрали армию, превосходившую английскую, и в 1639 году Карлу пришлось всё-таки созвать парламент, чтобы он одобрил финансирование военных действий. Тот на уступки королю не пошёл и был распущен через две недели, оставшись в истории как «Короткий парламент».

Через год, в 1640-м, парламент собрали вновь, теперь уже «Долгий» — он просуществовал до 1653 года. Палата общин добилась казни Уэнтворта, правителя Ирландии, который к тому времени уже был командующим английскими войсками. В январе 1641 года был разработан Билль с требованием отмены епископата (правда, документ отклонили), затем парламент запретил ряд налогов, введённых Карлом, под стражу заключили архиепископа Лода. Наконец в декабре 1641 года Карлу был передан список претензий, получивший название Великая ремонстрация. Документ требовал ограничить права монарха в пользу парламента по целому ряду важных моментов.

Суд над Карлом I. (Wikimedia Commons)

С этого начинается раскол и гражданская война в Англии. Король бежит на север — там были сильны монархические настроения, и в итоге противостояния, которое продолжалось несколько лет, в 1645 году парламентские силы одержали победу. Годом позже Карл бежал и сдался Шотландской пресвитерианской армии. В январе 1647 года шотландцы заключили сделку: передали короля англичанам за 400 тыс. фунтов. В ноябре Карл снова пытался бежать, но его вновь поймали.

Король понимал, что политическая борьба проиграна, надо пытаться сохранить жизнь. Попробовал заключить союз с шотландцами — планы сорвались. Пошёл на уступки парламенту, но тут изменился его состав — полковник Томас Прайд удалил оттуда пресвитерианцев, и большинство получили протестанты-индепенденты во главе с Оливером Кромвелем. Договориться не получилось.

Суд над королём

Радикальные сторонники Кромвеля решили судить короля. 1 января 1649 года Палата общин принимает документ, получивший название Act erecting a High Court of Justice for the trial of the King. Он стал юридической базой для будущего процесса, провозгласив: «Поскольку известно, что Карл Стюарт, теперешний король Англии, <…> задался целью полностью уничтожить древние и основополагающие законы и права этой нации и ввести вместо них произвольное и тираническое правление, <…>, король должен быть привлечён к ответу перед специальной судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных настоящим парламентом, под председательством двух верховных судей».

Членов суда назначал парламент, так что их позиция была понятна с самого начала. Изначально предполагалось, что члены Палаты лордов тоже выступят в качестве судей, но они категорически отказались от самой идеи. В итоге 150 человек набрать не удалось, ограничились 135-ю, но и этот состав суда не собирался ни разу, на заседаниях присутствовало не более половины коллегии. Фактически одни и те же люди играли роль и присяжных, и судей, а защиты у Карла не было — король защищал себя сам.

Монарху было предъявлено два основных обвинения: в учреждении и присвоении себе неограниченной власти и развязывании войны против своего народа и парламента. По подсчётам обвинителей, в двух гражданских войнах погибло порядка 185 тыс. человек при общей численности населения Англии около 5 млн.

Смертный приговор Карлу I. (Wikimedia Commons)

Король не признал юрисдикцию суда: «Нет таких законов, на основании которых король может быть привлечён к суду своими подданными… Король выше закона, ибо он — его источник». Да и сам суд был в некотором замешательстве: подобный процесс против монарха не был обычной практикой. Принятую процедуру приходилось корректировать на ходу. Например, Карл отказался признать выдвинутые против него обвинения. По существовавшим порядкам это означало, что обвинение не может вызывать свидетелей, тем не менее, это правило не было соблюдено. Иностранные державы, в том числе Франция и Нидерланды, протестовали против этого процесса, сын Карла принц Уэльский писал письма всем европейским монархам, он даже прислал парламенту чистый лист со своей подписью — готов был на любые уступки, лишь бы отцу сохранили жизнь. Тем не менее 27 января 1649 года суд признал короля изменником, тираном и врагом английского народа и приговорил к казни, которая состоялась 30 января.

P. S. В прощальном письме своему сыну принцу Уэльскому Карл I написал: «В целях реставрации власти предпочитай мирный путь».

Молодые годы

Веселовские происходили из смоленских евреев, обосновавшихся в Москве после взятия русскими войсками Смоленска в 1654 году. Приняв православие, Веселовские делали чиновничью и придворную карьеру. По некоторым сведениям, они были в родстве с Петром Шафировым и с Мартой Скавронской, будущей императрицей Екатериной. Это отчасти объясняло детали биографии Веселовских. Имея природную склонность к языкам, старшие братья Авраам, Фёдор и Исаак получили образование в немецкой школе, основанной пастором Эрнестом Глюком, опекуном будущей императрицы Екатерины II, и считавшейся лучшим учебным заведением тогдашней Москвы. Последовавшая дипломатическая карьера братьев выстраивалась, как считают, под кураторством Шафирова. Активность всех троих была такова, что факты их биографий нередко путают, приписывая каждому множество путешествий в самые разные страны.

Авраам Веселовский начал службу при бароне Генрихе фон Гюйсене, немецком дипломате на службе русского правительства, затем получил место секретаря князя Бориса Куракина и сопровождал его к папскому двору в 1707 году. По возвращении Веселовский получил место переводчика с немецкого и латыни в Посольской канцелярии «у секретных дел» со значительным окладом, который, по мнению некоторых исследователей, объяснялся тем, что молодой переводчик был ещё и специалистом по шифрам. В 1709 году ему поручена чрезвычайно важная миссия: 24-летний Веселовский был отправлен к королю Дании и Норвегии Фредерику IV с сообщением о Полтавской победе.

Генрих фон Гюйссен. (Wikimedia Commons)

В 1710 году он уже числился в Ижорской канцелярии и был под непосредственным началом Александра Меншикова, причём, по отзывам современников, пользовался безграничным доверием светлейшего и отправлял у последнего «все дела». Личным секретарём Меншикова при этом на протяжении нескольких лет числился младший брат Веселовского, Яков.

Резидент в Вене

Результатом активной деятельности Авраама и, видимо, поддержки его влиятельнейшими людьми своего времени стало назначение в 1715 году в возрасте 30 лет на пост российского резидента в Вене при дворе Габсбургов. Случай по-своему беспрецедентный: послами в европейские державы назначались, как правило, опытные представители старой московской знати. Забот у Веселовского было немало. Он отвечал за присылку ко двору европейских специалистов — ремесленников, врачей, фортификаторов, военных и художников. А также выполнял многочисленные личные поручения своих покровителей, то заказывая роскошные кареты Меншикову и государыне, то разыскивая для Петра книгу о Юлии Цезаре. При венском дворе ловкий Авраам свёл близкое знакомство с вице-канцлером Фридрихом Шёнборном и с обер-гофканцлером Цинцендорфом.

Фридрих Карл фон Шёнборн. (Wikimedia Commons)

Всё бы шло гладко, но в сентябре 1716 года за границу тайно бежал сын и наследник Петра царевич Алексей. Бежал не куда-нибудь, а в Вену, под покровительство Карла VI, брата Софии-Шарлотты, покойной жены царевича. После долгих раздумий габсбургская дипломатия решила приютить беглого наследника, предоставив ему убежище в тирольской крепости Эренберг.

Руины замка Эренберг, в котором Алексей прятался от царских агентов. (Wikimedia Commons)

Розыск царевича был поручен тому же Веселовскому, который вскоре установил, где прячется опальный Алексей. Переписка двух монархов — Петра и Карла — ничего не дала, и Шёнборн, то ли сам, то ли с подачи того же Веселовского, отослав царевича в замок Сант-Эльмо в Неаполе, допустил контакты с Алексеем эмиссаров Петра. В дальнейших событиях Веселовский не участвовал, сославшись на тяжёлую болезнь. Возвращение царевича на родину на верную гибель было осуществлено руками Петра Толстого и Александра Румянцева.

В бегах

Дело царевича Алексея привело к разрыву в апреле 1719 года русско-австрийских отношений. Веселовский получил приказ немедля возвращаться в Россию, якобы за новым назначением, и отправился в дорогу. По пути, в Берлине, встретился с Александром Головкиным и Петром Толстым. Что наговорили ему эмиссары Петра, доподлинно неизвестно. Полагали, что Веселовский то ли сам принимал непосредственное участие в заговоре Алексея, то ли тормозил поиски царевича или же имя его было упомянуто во время допросов сына царя. Так или иначе, опасаясь ареста и пыток, высокопоставленный дипломат подался в бега.

Претензии царя к бывшему любимцу были, вероятно, достаточно серьёзны. Поговаривали, что и жестокость приговора Шафирову объяснялась в первую очередь бегством его протеже Веселовского. С другой стороны, распоряжение о поимке и аресте беглеца русские посольства в Европе получили спустя почти год. Одновременно была разработана операция по розыску и похищению «бездельного крещёного жида», как его именовали в это время, повторявшая в общих чертах меры по возвращению на родину Алексея. Её возглавлял Павел Ягужинский, сменивший Веселовского на посту российского посланника в Вене, а группу оперативников — князь Юрий Гагарин.

Невозвращенец вскоре был обнаружен недалеко от Франкфурта под именем кавалера Фрёлиха, где за ним началась слежка по всем законам политического детектива. Веселовский переехал во владения ландграфа Гессен-Касселя. Последний отказался выдать бывшего дипломата, хотя русские агенты обвиняли Веселовского в неуплате больших долгов. Хитроумный еврей тем временем скрылся. Хотя следы его обнаруживали то в германских землях, то в Австрии, поимка оказалась невозможной. У Веселовского были средства и множество доброжелателей, а преследователи вели себя с редкой неаккуратностью и даже подверглись аресту в ганноверских землях.

Пристанище Веселовский нашёл в Лондоне, где с 1717 года российским резидентом был его родной брат Фёдор, устроивший, между прочим, в английской столице первую православную церковь. В 1720 году Фёдор был отозван и получил другое назначение, якобы по причине неудач российской политики в Британии. Однако, будучи опытным дипломатом, сообразил, что явное недовольство императора бегством брата Авраама может повлиять и на его судьбу, и решительно отказался покидать безопасную британскую столицу. Английские власти выдать невозвращенцев России отказались. Впрочем, в 1724 году парламент не согласился и предоставить Веселовскому английское подданство, о чём он ходатайствовал. Выждав после смерти Петра некоторое время, братья Веселовские отправились в Европу, где каждый сам занялся своей судьбой.

В эмиграции

За границей началась для Веселовского настоящая жизнь. Он благополучно дожил до 97 лет, в отличие от своих современников в России, скончавшихся либо от пыток, болезней и печалей в ссылках и тюрьмах, либо в собственных постелях — от страха, беспробудного пьянства и обжорства. Столь почтенный возраст и в наши дни редкость, что уж говорить о 18-м столетии!
Сыграл свою роль климат Швейцарии, где братья Веселовские поселились в 1730 году. Эта бедная в ту пору страна уже служила образцом мира и благополучия. Недаром Вольтер, переехав в Ферней, во время строительства усадьбы предпочитал ночевать не на французской, а на швейцарской территории, полагая, что только там возможен спокойный сон. Вероятно, это убеждение знаменитого философа разделял и его русский приятель Авраам Веселовский.

Авраам Павлович Веселовский. (Wikimedia Commons)

До конца жизни беглый дипломат вёл активную жизнь, вращаясь в высших кругах женевского общества, наслаждаясь чтением и беседами с замечательными людьми, в числе которых был и Вольтер, которому он помогал в написании истории Петра Великого, и швейцарские художники, писатели и издатели. Живой и острый ум, хорошие манеры привлекали к нему многочисленных русских путешественников, спешивших отдать дань этому памятнику Петровской эпохе.

В их числе были князь Андрей Голицын, княгиня Екатерина Дашкова, братья Демидовы, граф Алексей Орлов, братья Разумовские, бароны Александр и Павел Строгановы и другие, поскольку Женева входила в непременное образовательное путешествие русских аристократов. Бывший дипломат до конца своих дней проявлял живейший интерес к российским делам, не забывал русский язык, состоял в переписке со многими аристократическими семьями и тщательно собирал все публикации о России.

На чужбине Веселовский не бедствовал. Будучи в молодые годы доверенным лицом Меншикова, он, по мнению исследователей, содействовал выводу за рубеж капиталов как своего родственника Шафирова, так и светлейшего князя. Меншиков так и не успел воспользоваться своими заграничными богатствами, а попытки русского двора после опалы и смерти князя заполучить хотя бы часть этих денег не увенчались успехом. Бенефициаром, как полагают, оказался невозвращенец Веселовский.

Мирный конец

Фёдор Веселовский, после смерти Петра несколько раз подававший прошения о помиловании, с воцарением Елизаветы Петровны в 1742 году, наконец, смог вернуться на родину и даже заново сделал карьеру. Предложения вернуться на родину получал при Елизавете Петровне и Екатерине II и старший брат. Однако, в отличие от тосковавшего на чужбине Фёдора, Авраам предпочёл жизнь в Женевской республике.

Согласно легенде, на все разговоры о возвращении он отвечал, что вернётся тотчас, как в России утратят силу три присказки: «Без вины виноват», «Хоть не рад, а готов» и «Божье да Государево». В самом конце жизни, впав в детство, он не мог без трепета смотреть на портрет Петра Великого, который тем не менее держал в доме.

В 1783 (по другим сведениям — 1785) году женевский старец мирно скончался в своей постели, оставив наследникам помимо прочего имущества более 360 тысяч ливров наличными. Позднее указом императора Александра I дочери Веселовского была назначена ежегодная пенсия, выплаты продолжались и при следующем русском императоре. Подобную щедрость трудно объяснить, если не предположить, что начиная с елизаветинских времён Веселовский регулярно снабжал внешнеполитическое ведомство России полезной информацией.

А. КУЗНЕЦОВ: Сегодняшняя передача будет в первую очередь про то, как продать судебный процесс. Не в том смысле, в котором продают футбольные матчи, там, да, или делают какие-то…

С. БУНТМАН: Да. Ну да, нет, здесь ничего такого.

А. КУЗНЕЦОВ: А вот именно сделать так, чтобы судебный процесс максимально окупился со всех, так сказать, точек зрения. Давайте вспомним, что первого мая, утром первого мая, рано утром по московскому, нормально утром по уральскому времени, 1 мая 1960 года самолёт-шпион фирмы Lockheed, модели U-2 (не путать с замечательным У-2, так сказать).

С. БУНТМАН: Тарахтит

А. КУЗНЕЦОВ: Да-да-да. Да-да-да.

С. БУНТМАН: Вот этим самым, да, бипланом, да, По-2 который стал потом.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Который во время войны стал По-2, совершенно верно. Был сбит в 8:53, по нулям Москвы, как говорится, зенитно-ракетным комплексом С-75 был сбит вот этот самый самолёт, причём сбит как? Ракета, к счастью для лётчика, не попала в самолёт, она взорвалась за ним.

С. БУНТМАН: А сколько писали всего, что болванкой был сбит, там, это…

А. КУЗНЕЦОВ: Нет-нет-нет, был взрыв, и Пауэрс в своей книжке, о которой будет чуть позже сказано, это всё описывает. Ракета взорвалась за ним, но самолёт, тем не менее, был повреждён, да, и в конечном итоге лётчик принял решение катапультироваться, что и было исполнено. Полин, покажите нам, пожалуйста, первую картиночку. На первой картиночке, значит… Картиночка будет состоять сейчас из двух частей: на верхней части руководители советского государства на военном параде 1 мая 1960 года, я напомню, что было время…

С. БУНТМАН: Тогда были парады, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Хрущёв, не будем забывать, генерал-лейтенант запаса, а Микоян и Суслов, по-моему, воинских званий не имели, насколько я знаю. Ну, слева Родион Малиновский, министр обороны, ему сам бог велел, как говорится. Да-да-да.

С. БУНТМАН: Да. Командует парадом генерал Белобородов! Принимает парад маршал Советского Союза Малиновский.

А. КУЗНЕЦОВ: Маршал Советского Союза Малиновский, да. Вот.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Это вот фотографии именно того самого первого мая, когда… Видимо, чуть позже вот этого момента на трибуну поднялся командующий ПВО (по-моему, это был маршал Бирюзов, если не ошибаюсь) и на ухо Хрущёву доложил о том, что…

С. БУНТМАН: Летит.

А. КУЗНЕЦОВ: Ранее… Нет, что уже сбили, да.

С. БУНТМАН: Что сбили!

А. КУЗНЕЦОВ: Потому что приказ сбивать был, так сказать, отдан ранее.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, а внизу, собственно, вот, следующие именно на этом параде…

С. БУНТМАН: Вот те самые ракеты!

А. КУЗНЕЦОВ: Вот те самые зенитно-ракетные комплексы С-75. В советских донесениях, в газетах и докладах всё было гладко. На самом деле всё было очень негладко, как это нередко бывало до и как это знаменито бывало после. Пролёт этого самолёта вызвал определённое обострение бардака в службах, отвечающих за прерывание этого полёта, и в результате, насколько сегодня об этом пишут… Не знаю, не могу судить, насколько это правда, но на правду очень похоже: что два ведомства, ракетчики и лётчики, очень хотели отрапортовать, что это они, так сказать…

С. БУНТМАН: Ага!

А. КУЗНЕЦОВ: Супостата, супостата одолели. Ну и вроде называют имя маршала авиации Савицкого, который, так сказать, как вроде бы полагается теперь считать, проявил неразумную инициативу и поднял самолёты для того, чтобы попытаться принудить, значит, лётчика к посадке. Ну, а дело в том, что МиГи-19, которые уже стояли на вооружении, не доставали по воздушному потолку, по высотности, но их тем не менее подняли, потому что было ошибочное представление, на какой высоте летит объект, а кроме этого, подняли ещё находящиеся в стадии, что называется, обкатки Су-9, истребитель-перехватчик, который мог, так сказать, достать, но не достал. А по МиГам тем временем лупанула ракетная часть с земли, потому что сначала видели две цели, а потом вдруг появилось четыре цели, и вообще всё непонятно, а авиаторы не доложили, что они подняли не один Су-9, а ещё и МиГи… В общем, погиб старший лейтенант Сафронов.

В результате надо сказать, что над Пауэрсом кто-то как будто вот зонтик раскрыл в этот день, потому что, во-первых, ракета лупанула не по самолёту, потому что в этом случае, так сказать…

С. БУНТМАН: А собирались сбивать по-серьёзному, не просто вот…

А. КУЗНЕЦОВ: Была команда полёт прервать, потому что такой высокохудожественной…

С. БУНТМАН: Потому что тогда были такие вот… Мы так умело сделали, мы не хотели, чтобы…

А. КУЗНЕЦОВ: Я так понимаю, что так тогда не умели ещё. Что называется, повезло. Даже если именно это и пытались, то, что так получилось, — это всё равно большое везение лётчика. Ну, а второе, в чём ему повезло… Я даже не знаю, как тут в процентах посчитать, где оно ещё больше. Представь себе, его сбили довольно заметно всё-таки не долетая Свердловска. Ну и куда у него шансы были приземлиться-то? В тайгу, конечно! И кто бы его там первый…

С. БУНТМАН: Откуда он летел у нас?

А. КУЗНЕЦОВ: Он летел из Пакистана, летел он в Норвегию. Сейчас мы вам покажем. Полин, покажите, пожалуйста, маршрут его следования.

С. БУНТМАН: Да-да-да, он летел, с юго-востока он летел, да…

А. КУЗНЕЦОВ: Он летел с юго-востока на северо-запад — вот приблизительный маршрут. Значит, маршрут пролегал над очень чувствительными точками. Значит, сначала вот обозначен полигон Тюратам — это будущий Байконур, естественно. Дальше Свердловск, причём к Свердловску подлетали над «Маяком-40», над челябинским сверхсекретным комбинатом. Ну, а дальше он уходил туда на север, уходил в зоны ответственности уже 10-й армии ПВО, и там дальше и Североморск, и Северодвинск, и прочие всякие населённые пункты, значит, тамошних морей, где много всего находилось уже тогда у Северного флота.

Ну и в результате, вот, значит, не долетая, он приземлился. Приземлился не в тайге, где до него первыми шансы имели добраться не совсем приматы, скажем так, биологически, а хищные звери. А он приземлился на окраине деревни, то есть его практически сразу же нашли люди, которых он, кстати, будет добрым словом вспоминать в своей книге. Естественно, он был быстро доставлен в Москву, и вот дальше начинается. А дальше начинается просто песня. Полин, дайте нам, пожалуйста, следующую фотографию. Значит, я взял не самое каноническое его фото, потому что обычно показывают, где он, там, в шлеме, и всё прочее. Я хочу показать — вот на этом фото это гораздо лучше видно, какой это молодой парень. Ему 31 год.

С. БУНТМАН: Ну да, нормальный возраст для опытного лётчика…

А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно. Он такой вот лётчик, так сказать, который ни о чём особенно не думает, кроме того, как ему повезло. У него прекрасная зарплата, у него гарантированный контракт, ему за каждый вылет очень хорошо платят, поэтому у него впереди… Он уже женат, всё хорошо, всё отлично. Вот такой вот улыбающийся парень. Самое главное, что он точно знает, что его самолёт идёт на таких высотах, до которых советское ПВО не достаёт даже приблизительно. О том, что ситуация несколько поменялась — он об этом узнал непосредственно в процессе эксплуатации своего U-2. Давайте, Полин, покажем следующую фотографию. Значит, у него была вот такая штука. Эту штуку потом показывали всячески.

С. БУНТМАН: Что это такое?

А. КУЗНЕЦОВ: Это отравленная игла. Значит, вы видите, она всего три сантиметра в длину. Но вот потом, в процессе, что называется, следственного эксперимента, эту отравленную иглу попробовали прямо сразу на собаке, и собака прожила после этого около минуты.

С. БУНТМАН: Ого!

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, человек, может, прожил бы и чуть дольше, но в любом случае такая игла была. Пауэрс потом и на вопросы следователя, и на вопросы на суде, и в своей книге, написанной уже после возвращения в Соединённые Штаты, категорически утверждал: приказа совершить самоубийство у меня не было. И вообще, более того, это даже было на моё усмотрение. Вот мне предложили эту иглу взять с собой на всякий случай, но я мог отказаться и вообще её не брать. Это я решил, что надо бы её на всякий случай взять.

Но дело в том, что помимо этой иглы… Полин, дайте, пожалуйста, следующее фото, их сегодня будет много. Помимо иглы, вот на этой выставке… Вы видите сейчас павильон «Выставка», я не помню, какое там дальше слово, типа остатков или чего-то, «сбитого американского самолёта». Это выставка, которую тут же организовали в Парке Горького. Там было…

С. БУНТМАН: Ну, там обычно, там ещё на набережной в Парке Горького, во время войны там техника была, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Технику там выставляли, конечно, совершенно верно. Дайте, пожалуйста, Полин, следующее фото, да, сразу будет одно, а потом другое. Там был представлен полный шпионский набор. Вот смотрите, значит, здесь у него…

С. БУНТМАН: «Кент»!

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, сигареты «Kent», да. Значит, здесь у него финский нож, помимо обычного перочинного.

С. БУНТМАН: А это швейцарский нож.

А. КУЗНЕЦОВ: Швейцарский army knife, конечно. Вот у него в мелких купюрах по 50 рублей. Напомню, это ещё дореформенные деньги, то есть это более поздняя пятёрка в потёртых купюрах. У него советские деньги. У него с собой были золотые десятки царской чеканки на случай, значит, если деньги будут плохо конвертироваться.

С. БУНТМАН: А где десятки-то тут?

А. КУЗНЕЦОВ: Десятки. А здесь десяток нету.

С. БУНТМАН: Реквизит. Уже разобрали.

А. КУЗНЕЦОВ: В ящике для вещдоков, да. Вот у него там какие-то чехольчики с набором… Как я определил по фотографии, похоже, что это набор свёрел. То есть его готовили прямо вот к выживанию — к выживанию, если он где-нибудь чего-нибудь, да. Давайте следующую, Полин, нам фотографию. Вот вы видите всякие части самолёта. Тоже достаточно это на советских людей производило сильное впечатление, которые туда валили валом. И даже сам первый секретарь, товарищ Никита Сергеевич Хрущёв, тоже эту выставку, естественно, посетил. Это к вопросу, мы начали разговор о том, как продать процесс. То есть публика заранее была, что называется, подготовлена.

Я думаю, что если бы Пауэрса судили по американским законам… Ну, понятно, там в разных штатах могли быть нюансы, но в этом случае, если бы за такое преступление его судил бы американский суд — ну то есть, скажем так, аналогичный, федеральный, я хотел сказать, суд, я имею в виду, аналогичного советского лётчика-шпиона, если бы он попался, потому что это преступление против Соединённых Штатов, а не против отдельного штата — то вот в этом случае, я полагаю, организация вот такой вот выставки до начала процесса могла бы быть очень эффективно использована защитой. Потому что по сути что это такое? Это давление на присяжных.

С. БУНТМАН: А у нас присяжных не было.

А. КУЗНЕЦОВ: У нас были народные заседатели, которые, по идее…

С. БУНТМАН: Хм, по идее.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, мы и говорим вообще, по идее.

С. БУНТМАН: По идее, да.

А. КУЗНЕЦОВ: А не по идее нам и так всё понятно, тут, в общем, и язык…

С. БУНТМАН: Но ведь, в общем-то, защищали шпионов советских ведь тоже, защищали.

А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас поговорим. Поговорим обязательно про это, кто защищал, как защищал, тоже поговорим. Значит, тем временем с Пауэрсом начинают довольно плотно работать. Сразу хочу сказать — опять-таки, он везде потом будет подчёркивать, что к нему не применялось никаких методов физического воздействия, и методы психологического воздействия применялись не пыточные. Ну я, собственно, процитирую отрывок из его книжки.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: «Я предвидел некоторые вещи», — это имеется в виду о советском плене. — «Мне будут читать лекции о коммунизме и предоставлять только пропагандистскую литературу. Пища будет даваться лишь в виде поощрения за сотрудничество. Допросы будут внезапными, под яркими лампами. Стоит мне лечь спать — я сразу же буду разбужен, и допросы будут продолжаться до тех пор, пока я постепенно не утрачу ощущение времени, места и собственной личности. Меня будут подвергать пыткам и избивать, пока, наконец, я сам не попрошу о том, чтобы мне разрешили признаться в каком угодно преступлении. Но ничего из перечисленного не произошло». Его неплохо кормили. Правда, сам он, например, будет писать, что, ну, вообще иногда давали суп… Мне запомнилась такая метафора: рыбный суп, я из любопытства попробовал — и да, такое ощущение, что какая-то не очень свежая рыба через этот суп проплывала.

С. БУНТМАН: О боже мой! Ну… а мы как ели?

А. КУЗНЕЦОВ: Но в другом месте в этой же самой книжке Пауэрс пишет, что в первые дни он не мог есть от психологического шока, просто не мог есть, ему давали еду, но он ничего не ел. И он пишет: мне казалось, там, на какой-то день, что офицеры охраны готовы мне были предложить любое блюдо, лишь бы только я поел. Да, то есть его всячески старались накормить. У меня сложилось такое впечатление, что следствие не столько пыталось у него что-то выведать (хотя его допрашивали достаточно интенсивно, практически каждый день), но в основном ходили вокруг да около каких-то вот подробностей, от которых он пытался утечь.

Он пытался утечь от выдачи технической информации, ссылаясь на то, что он просто лётчик. Типа, я водила, я, там, чё там внутри, не знаю. Он пытался по поводу каких-то вещей отвечать уклончиво. От него добивались, во-первых, признания того, что он военнослужащий американской армии. Он говорил: я лётчик. Ну скажите, что… назовите ваше звание, там, и всё прочее, номер военного билета…

С. БУНТМАН: Пауэрс, номер, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, аусвайс и так далее. Вот. Но самое главное, у меня такое ощущение, что была задача отработать его поведение на процессе. Потому что, на самом деле, всё так удачно сложилось, что доказательств для суда было, что называется, выше крыши. Ну, шпионский набор. Я, кстати, не весь вам показал, потому что там был ещё бесшумный пистолет, там были, я уже назвал, и вот эти самые золотые десятки. В общем, там был шпионский набор из плохого такого фильма конца 1940-х годов, и в этом шпионском наборе не хватало, на мой взгляд, одного элемента — вот коровьих копыт для перехода контрольно-следовой полосы, да, на государственной границе, а всё остальное там, в общем, более или менее было.

Были там показания крестьян, которые его задержали, были всякие данные от военных, которые можно было сразу использовать, не секретные. Но дело в том, что этот процесс, конечно, должен был стать процессом не только и не столько над лётчиком Фрэнсисом Гэри Пауэрсом, сколько над агрессивной, предательской, двурушнической политикой Соединённых Штатов.

С. БУНТМАН: С одной стороны, у нас налаживаются отношения, а с другой стороны…

А. КУЗНЕЦОВ: Более того, вот-вот же встреча в верхах. Летом же уже запланирована встреча Хрущёва с Эйзенхауэром.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: И у меня такое ощущение, что Никита Сергеевич — вот с ним это бывало, что Никита Сергеевич действительно по-человечески обиделся.

С. БУНТМАН: Он обиделся и расстроился.

А. КУЗНЕЦОВ: Как ребёнок!

С. БУНТМАН: И об этом он сам говорил.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, я ему верю.

С. БУНТМАН: И писал он сам, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот он надул губы — и как же, как же! Вот Эйзенхауэр сволочь, мы ж там на Эльбе с ними, он же тогда командовал союзниками в Европе! А вот как он мог, я ж у него в гостях был, — тогда, в 1959 году, незадолго до этого. Никита Сергеевич очень расстроился, но, тем не менее, не отказал себе в удовольствии поиграть в кошки-мышки. И надо сказать, что-то, чего не было у советского обвинения в начале подготовки к процессу, очень многое поднесла, что называется, американская сторона.

С. БУНТМАН: Это как?

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, во-первых, американские газеты, когда стало понятно, что Пауэрс жив… Сначала же что? Сначала же объявили, что пропал у нас. Знаете, вот где-то там на востоке у нас лётчик пропал. Вот где-то он в районе озера Ван, то есть на территории современной Турции, где-то вот там он, значит, перестал отвечать, что называется, исчез с радаров. Поэтому ничего не знаем. И когда стало понятно, когда из Москвы пришла информация, что он живёхонек, то газеты кинулись собирать информацию: и то, что он военнослужащий, и всё остальное, и кто он и откуда, и почему такая почесть, как сказал поэт. Всё это было у советских следователей из американских газет, которые будут цитироваться на процессе, и так далее. Значит, руководители американского государства не очень, прямо скажем, осмотрительно выступали с заявлениями.

Вот, например, госсекретарь США Кристиан Гертер. Он после того, как Эйзенхауэр сначала говорил: да нет, не знаем мы никакого лётчика-шпиона, да не было никакого разведывательного полёта… Он потом вдруг всё это признал: ну да, ну, а что вы хотите, а как с русскими можно по-другому? А вот, значит, это самое… Это настолько оказалось большим подарком, что это и в обвинительное заключение вошло и в приговор — вот это самое, значит, заявление государственного департамента.

Его готовят к процессу. Затягивать следствие не имело смысла. Процесс было решено провести буквально, там, через несколько месяцев — по сути, следствие шло два месяца. Назначен… Решено, что, поскольку дело о шпионаже, то рассматривать его будет по первой инстанции военная коллегия Верховного суда. И тут в камере у Пауэрса появляется адвокат. Вот на этом моменте я хотел бы остановиться поподробнее.

С. БУНТМАН: Так…

А. КУЗНЕЦОВ: Опять же, цитирую воспоминания Пауэрса. «9 июля у меня был посетитель. Михаил Гринёв был маленьким лысеющим человеком пятидесяти с небольшим лет», — на самом деле, шестидесяти с небольшим, — «с острой бородкой». Слушайте, вот это загадочная ситуация. Дело в том, что я нашёл две фотографии Гринёва, одна военного времени, а одна прямо собственно с процесса Пауэрса — бородки у него нет.

С. БУНТМАН: Может, он приклеивал специально?

А. КУЗНЕЦОВ: Может быть, приклеивал. «В очках в роговой оправе. Он настолько плохо знал английский язык, что его почти невозможно было понять. Он изучал английский язык в школе и мало пользовался им с тех пор». Ну, это явно сам Михаил Ильич Гринёв ему насчёт школы и мало пользовался с тех пор лапши навешал. Он им пользовался с тех пор, сейчас я об этом вам расскажу. «Однако в качестве переводчика он привёл с собой преподавателя английского языка из Московского университета». Я вполне допускаю, что это была хитрость. Гринёв вполне свободно владел английским языком, судя по всему. Но дело в том, что так нередко делают для того, чтобы получить время на обдумывание. С переводчиком — оно же всегда всё идёт как бы плавнее, что называется.

С. БУНТМАН: Да, это мы понимаем, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Продолжаю цитировать Пауэрса. «Михаил Гринёв специализировался на проигрывании важных государственных дел в суде». Хорошая, да, формулировка? Можно подумать, у нас, так сказать, были адвокаты, которые выигрывали важные государственные дела, про которые было решено, что их не надо выигрывать. «Когда судили за измену Лаврентия Берию, шефа секретной полиции Сталина, Гринёв защищал его». Вот откуда он это взял? Я не знаю. Дело в том, что даже… Сами вы знаете, уважаемые слушатели, что по поводу того, был ли процесс над Берия, не было ли…

С. БУНТМАН: Но суд был.

А. КУЗНЕЦОВ: Суд был, и о нём было официальное сообщение. И вот даже в официальном сообщении было сказано, что дело слушалось в особом порядке, без участия сторон — то есть ни прокурора, ни адвоката. Какой адвокат там?

С. БУНТМАН: ВКВС это был, и даже особое совещание назначили, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Во главе с маршалом Коневым.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну и дальше совсем уже бредовая фантазия. Это я к тому, насколько, в общем, Пауэрс… Ну, я не думаю, что он специально врёт. Американскому читателю на кой чёрт все эти, значит, правда в этих вопросах. Просто, видимо, он… кто-то ему что-то насвистел, вероятно, а он — понятно, что ему разобраться было трудно. «Гринёв не первый раз выступал в паре с Руденко. Во время судебного процесса над фашистскими военными преступниками в Нюрнберге Гринёв был адвокатом, а Руденко обвинителем». Руденко обвинителем был — с этим никто не спорит.

С. БУНТМАН: Да, обвинитель от Советского Союза.

А. КУЗНЕЦОВ: Все адвокаты были немцы, естественно.

С. БУНТМАН: Кто ж возьмёт-то адвоката из противника-то? А что это такое? Откуда эта белиберда-то?

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, либо Пауэрсу кто-то надул в уши уже после возвращения в Соединённые Штаты, либо журналист, который делал обработку его книги, решил, что так оно продаваться будет лучше — там, типа, у меня был один адвокат с Берией, да.

С. БУНТМАН: Ну это совсем как-то наивно.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Мы вам потом покажем книжечку ДСП (для служебного пользования) — а наши-то быстренько перевели её, уже в 1972 году русский переводец-то был. Расходилась по особому списку, но был. Полин, дайте нам, пожалуйста, следующую фотографию. Значит, семье любезно разрешили прибыть в Советский Союз на процесс. Дело в том, что родители Пауэрса написали Хрущёву, Никита Сергеевич им ответил, как отец отцу, так сказать, ну и им, естественно, стремительно оформили визы, и приехала целая группа поддержки. Вот почему-то на этой фотографии нет ещё одного человека. На самом деле пять родственников прибыло на процесс.

С. БУНТМАН: Ну вот, пять.

А. КУЗНЕЦОВ: Тёща…

С. БУНТМАН: Тёща — видно.

А. КУЗНЕЦОВ: Я считаю, что это средство давления на подсудимого. Он-то думает, что тёща в Америке, строит защиту одним образом, а тут из зала на него глаза тёщи будут смотреть, да, и всё, он должен, конечно, расколоться до хвоста сразу. Ну, дальше — это американский консул, дальше на диванчике, значит, родители, и справа супруга. Ещё за кадром остаётся сестра, сестра Джессика тоже присутствовала на процессе. Давайте, Полин, следующую фотографию. Вот. Когда Пауэрс прибыл… Он вообще, так сказать, полагал, что процесс будет закрытый, ему не сказали, что он будет открытый. Когда он оказался в колонном зале Дома Союзов…

С. БУНТМАН: Да…

А. КУЗНЕЦОВ: Он потом описывает пять колоссальных хрустальных люстр. Около тысячи человек народу присутствовало: иностранные корреспонденты, иностранные дипломаты, советские корреспонденты, представители общественности, трудовых коллективов. Ну, естественно, всё по спискам и по пропускам. О том, какое значение придавалось международному резонансу, свидетельствует хотя бы тот факт, что синхронный перевод шёл на минимум четыре языка. Значит, точно совершенно шло на английский, немецкий, французский, испанский. А, и, по-моему, на японский ещё.

С. БУНТМАН: Ещё на японский?

А. КУЗНЕЦОВ: А присутствовали японские журналисты в зале.

С. БУНТМАН: А!

А. КУЗНЕЦОВ: А шло через наушники, имеется в виду.

С. БУНТМАН: Ну, вообще, всё оборудование уже было, да. Было там, всё это делали.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, было. Сидели синхронисты, да, и работали — чего бы им не обеспечить и на японский тоже. Нам же важно. Мы же на Японию, видимо, рассчитываем в смысле борьбы за мир, да? Вот вам, пожалуйста.

С. БУНТМАН: Ну, вообще, это мощная была пропагандическая, пропагандистская…

А. КУЗНЕЦОВ: Пропагандическая, да. Я считаю, что это удачная формулировка. Именно пропагандическая. Что ему инкриминировали? Дело в том, что как раз в это время, в 1960 году, завершается постепенно работа над новым советским Уголовным кодексом — тем, который будет принят и вступит в действие с 1 января 1961 года и который просуществует, там, с кое-какими изменениями и дополнениями до начала уже постсоветских времён. Но, поскольку по старому УК вот по этим политическим статьям судить его было совершенно нецелесообразно, то применили только-только принятый, свеженький, буквально дымящийся, 1959 годика, специальный «Закон о государственных преступлениях». И вот его статья вторая предусматривала ответственность за шпионаж.

Цитирую. «Передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР, если шпионаж совершён иностранным гражданином или лицом без гражданства, — наказываются лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки или смертной казнью с конфискацией имущества».

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Дайте нам, Полин, пожалуйста, следующую картинку. Это Роман Андреевич Руденко.

С. БУНТМАН: О-о-о!

А. КУЗНЕЦОВ: Да, к сожалению, более крупной фотографии именно с процесса я не нашёл, а мне хотелось его показать именно на процессе. Потому что, конечно, есть крупные фотографии Руденко, с Нюрнбергского процесса и так далее. Ну вот здесь он всё-таки через 15 лет после Нюрнберга. Вот он такой, в мундире генерального прокурора. Мерзавец Пауэрс пишет, значит, что появился прокурор в форме, напоминающей форму трамвайного кондуктора. Вот так он, в благодарность за… Ну напоминает, ну и что?

С. БУНТМАН: Это да.

А. КУЗНЕЦОВ: Нет у меня для вас другой прокурорской формы. Да, прокурорская форма в советское время была неудачная, с этим спорить трудно. Дайте, Полин, пожалуйста, следующую фотографию. Вот я сказал, что я нашёл две фотографии адвоката, адвоката Михаила Ильича Гринёва. Вот он сразу по окончании войны. Эта фотография взята из его военного дела. Во время войны, большую часть войны он был членом военного трибунала Московского военного округа ПВО. И когда я в своё время писал статью для журнала «Дилетант» несколько лет назад — это [было] всё, что я о нём на тот момент знал. А потом выяснились вот какие интересные подробности. Значит, Гринёв. Он 1898 года рождения, из дворян Курской губернии. «Дело о назначении единовременного пособия семейству бывшего канцелярского чиновника курского губернского правления коллежского секретаря Гринёва. Представлением курского губернатора в МВД вдова бывшего чиновника коллежского секретаря», — напомню, это очень невысокий чин, десятый класс «Табели о рангах», — «коллежского секретаря Ильи Гринёва, Варвара Гринёва 49 лет просит пенсию или единовременное пособие». Он умер, он умер от чахотки, и вот она просит, значит, либо пенсию, либо пособие. «Имеет детей: Сергея 12 лет, Михаила 10 лет, Софию 8 лет». Пособие дали одноразовое, 200 рублей. Вот «Михаил 10 лет» — вот это наш адвокат Гринёв.

Я нашёл воспоминания вдовы внука Михаила Ильича Гринёва. Она вспоминает о своём муже, в том числе о том, как он трогательно любил дедушку и бабушку. Дело в том, что мама там очень много работала, а воспитывали в основном дедушка и бабушка, жившие в коммуналке в самом центре Москвы, недалеко от Волхонки. И вот, в частности, там в воспоминаниях она пишет: а вот дедушка, значит, он закончил юрфак Московского университета, но потом примкнул к красным, воевал в Гражданскую войну, значит, участвовал в какой-то операции по захвату царского золота в Сибири. Ну, видимо, вот эта вся колчаковская история. Действительно, в его военном деле указано, что он с 1919 по 1921 год служил в Красной Армии, совершенно верно. А потом он оказался в народном комиссариате иностранных дел.

С. БУНТМАН: Упс.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, и в этом самом народном комиссариате иностранных дел он, значит, пребывал референтом экономического отдела, а затем в течение двух лет — это вот откуда и с чего я взял, что английский он всё-таки, видимо, знал достаточно свободно, — он был вторым секретарём нашего посольства в Великобритании.

С. БУНТМАН: В Великобритании?

А. КУЗНЕЦОВ: Да.

С. БУНТМАН: А язык знал в школе.

А. КУЗНЕЦОВ: А язык изучал в школе и потом им не пользовался. Видимо, в Великобритании он общался исключительно с послом Майским, который как раз в это время был послом, который тоже английского не знал, изучал в школе, потом забыл. И вот вдвоём они, так сказать, собирались, да?

С. БУНТМАН: Ну да, да. А потом жестами показывали.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну что там, Михаил Ильич? Ну вот как-то всё вот так.

С. БУНТМАН: Да, и верительные грамоты выдавал молча.

А. КУЗНЕЦОВ: Выдавал молча, да. Так что думаю, что он знал английский. Вполне допускаю, что он не очень понимал американский язык Пауэрса, допускаю. Человек, знающий советский книжный английский, при встрече с американцем, действительно…

С. БУНТМАН: Теряется.

А. КУЗНЕЦОВ: …слегка теряется. Но я вполне допускаю, что Михаил Ильич просто ваньку валял, а на самом деле вполне он всё хорошо понимал. Обвинение Руденко построил (ну, собственно, понятно, это было частью программы) в таком, знаете, наступательном, так сказать, ключе. Больше половины речи Руденко — это обвинение не Пауэрса, а стоящих за ним, значит, ястребиных империалистических кругов США.

Чтобы не быть голословным, вот послушайте кусочек. «Особой наглостью и бесстыдством отличалось выступление вице-президента США Никсона по телевидению 15 мая, в котором он не только подтвердил сделанные ранее Гертером и Эйзенхауэром циничные и попирающие нормы международного права утверждения, что осуществление полётов американских самолётов над территорией Советского Союза является рассчитанной политикой США, но пошёл и дальше. Никсон заявил, что Соединённым Штатам необходима непрерывная программа шпионской деятельности, и оправдывал явную ложь, содержавшуюся в заявлении государственного департамента США от 5 мая о метеорологических исследованиях, якобы проводившихся самолётом «Lockheed U-2». Иначе говоря, он отстаивал для Соединённых Штатов Америки право на шпионаж».

Пауэрс, в общем-то, с судом сотрудничал. Он довольно подробно описывает, как во время… У него было всего четыре встречи с адвокатом, из них три более или менее были посвящены процессу, когда уже было вручено обвинительное заключение. И надо сказать, что, конечно, Гринёв его подталкивал к тому, что, а вы, голубчик, не рыпайтесь, только вот не делайте, пожалуйста, никаких острых заявлений — это может вам повредить. Сами видите, норма, это самое, диспозиция у суда довольно обширная — от семи до смертной казни. А что вы думаете? Я не знаю, голубчик. Да, и так далее. Но обратите внимание, вот я вам переведу из нашего уголовного кодекса: вот это считается смягчающим, вот это — деятельное и искреннее раскаяние, там, и так далее, и так далее.

Теперь давайте поговорим серьёзно про то, что мог адвокат. Вот предположим, каким-то божьим попущением на месте Гринёва оказывается не абсолютно, стопроцентно свой, коммунист, бывший советский дипломат, потом член военного трибунала, потом советский адвокат. А вдруг оказался адвокат типа Дины Каминской или Софьи Каллистратовой, да? Который решил, ни на что не обращая внимание, действительно защищать всеми законными методами. Вот что можно было попытаться сделать в этой абсолютно гипотетической ситуации? Поиграть вот на том, что слишком большой шум ещё до процесса? Ты правильно сказал — это у нас не работает абсолютно.

С. БУНТМАН: Нет.

А. КУЗНЕЦОВ: У нас, извините, в тридцатые годы перед процессами проводились многотысячные митинги трудящихся с резолюциями типа разбить собачьи головы, да?

С. БУНТМАН: Да-да-да. именно с такими.

А. КУЗНЕЦОВ: Так что с тех пор большой, так сказать, прогресс наблюдается, не правда ли? Что можно было ещё попытаться сделать? Можно было попробовать поапеллировать к международному праву. Дело в том, что, в международном праве на тот момент, да и, насколько я знаю, в общем, до известной степени и сегодня, существует определённая дырка, вот просто лакуна, в вопросе о том, на какой высоте заканчивается воздушное пространство государства и начинается как бы космос — общее достояние человечества. Дело в том, что к моменту суда над Пауэрсом ни в одной международной конвенции вот эта высота определена не была.

С. БУНТМАН: А вот интересно.

А. КУЗНЕЦОВ: Не была. И даже конвенция по космосу, которая в 1967 году, по-моему, будет подписана, тоже не определила. Но, как известно, отсутствие регулирования в законодательстве можно попытаться [истолковать] в пользу обвиняемого, и можно было повалять ваньку из серии, что я, лётчик Пауэрс, был абсолютно уверен, что я не нарушаю. Дело в том, что ему, кроме шпионажа, предъявили ещё и нарушение воздушного пространства Советского Союза.

С. БУНТМАН: Воздушного пространства, да-да-да

А. КУЗНЕЦОВ: Я был в полной уверенности, что и там, где я лечу, на высоте около 36 тысяч футов, — он заявил, — на высоте свыше 12 километров, что я уже не в воздушном пространстве Советского Союза, что оно там подо мною. Никакой, конечно, доктрины о примате международного права над советским не существовало и в помине. И я думаю, что суд, наверное, с интересом бы адвоката выслушал, но вот как слушают диковинную зверушку.

С. БУНТМАН: А соответствовала ли с такой высоты, а соответствовала ли аппаратура, которой располагал лётчик Пауэрс?

А. КУЗНЕЦОВ: По этому поводу было очень много всяких этих самых, да. И он тоже пытался по поводу высоты всё, значит. Но, насколько я понимаю, в общем, технические специалисты сработали хорошо. Ни у кого из слушателей не возникло вопросов по поводу того, а вообще, ну, неужели вы хотите сказать, что вот с такой ерундой он действительно шпионил. В том, что он шпионил, в общем, ни у кого никаких сомнений.

Так я к чему всё это веду? Я бы сказал, что адвокат… При всём том, что, конечно, адвокат, что называется, договорной, спору нет, но он и не мог особенно ничего сделать. Пауэрс обиженно пишет: вот, он не протестовал, вот, я считаю, что он здесь должен бы протестовать. Ему же сравнить-то не с чем, бедолаге. Наоборот, все наши, кто был на процессе, говорят: ну слушайте, ну просто образцово-показательно. Суд ни одного ходатайства защиты не отклонил. Более того, и защита с обвинением друг перед другом расшаркивались. Ходатайства друг друга поддерживали. Всё, так сказать, чинно-благородно. А был бы он обвиняемым на одном из больших московских процессов?

С. БУНТМАН: Да нет, зачем? Даже можно на чём-нибудь таком более, я бы сказал, более жалобном.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну или обвиняемым на суде над Бродским, когда Бродский только откроет рот, а судья ему сразу…

С. БУНТМАН: Нет, это было показательно, это было образцово, и причём решалась судьба наказания и процесса, она ведь решалась совершенно не там.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Но адвокат добросовестно озвучил всё, что он мог озвучить. Что он озвучил? Молодость подсудимого. Некоторую недалёкость — это слово не прозвучало, но оно как бы следовало. Вот смотрите, ну о чем он думает? Ну о деньгах, да? Об чём думает? «Об что думает такой папаша? Он думает об выпить свою рюмку водки, об дать кому-нибудь по морде, об своих кОнях и больше не об что». Вот и этот парень, о чём он думает? Пустоголовый американский парень, типичная американская военщина.

С. БУНТМАН: Ну да.

А. КУЗНЕЦОВ: И кроме того, его, конечно, использовала американская военщина, он стал заложником её, так сказать, игр. Они вообще хотели бы, чтобы он там подох в небе над Свердловском, а мы вот не позволили, да, спасли парню жизнь, так что же мы его теперь убивать-то будем, да? Ну вот его раскаяние, его, так сказать, сотрудничество со следствием…

С. БУНТМАН: А характеристики с места работы не было, да?

А. КУЗНЕЦОВ: Не было. Хотя заявления официальных лиц, как я уже сказал, использовались, но это были не совсем характеристики с места работы.

Следующая картинка: неувядаемый, вечнозёленый Борис Ефимов, естественно, не мог не откликнуться. «Приговор по делу американского шпиона Пауэрса. Передача для подсудимых». На самом деле, истинная правда. По сути, подсудимыми были вот эти люди. Ну, двоих легко узнают люди старшего поколения. Эйзенхауэр, конечно, дальше Никсон.

С. БУНТМАН: Никсон, да.

А. КУЗНЕЦОВ: А дальше я теоретически определил, кто должен быть. Ещё двое. Проверил — да, похожи, похожи. Кристиан Гертер, госсекретарь, третий, вот нога торчит. А четвёртый, конечно, Аллен Даллес.

С. БУНТМАН: Да, Аллен Даллес.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, Аллен Даллес. И он ещё год будет руководить ЦРУ, до шестьдесят первого года. Вот поэтому, естественно, вот они там. Вот. И как всё-таки Борис Ефимов мастер детали, да: брошенная телефонная трубка, обрати внимание, в правом нижнем углу. То есть они метнулись к радиоприемнику, не договорив по телефону.

С. БУНТМАН: Конечно! Да-да-да.

А. КУЗНЕЦОВ: А вот Гертер, он прям даже бежать хочет, так его…

С. БУНТМАН: Мастерство растёт…

А. КУЗНЕЦОВ: Или, наоборот, последний залезает на скамью.

С. БУНТМАН: Бухарин у него был очень убедительный в тридцать восьмом году.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну кто, кто у Бориса Ефимова был не убедительный.

С. БУНТМАН: Да, да, да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, а дальше, дальше что? История хорошо известна. Прокурор попросил 15, оставив место, как говорится, для дальнейшего милосердия суда. Суд дал десятку. Вот. Три генерала. Один генерал-лейтенант юстиции, Виктор Валерьянович Борисоглебский. Вот с ним будет связан немножечко очень интересный процесс следующего четверга. И два генерал-майора. Два таких обычных генерал-майора. Один от артиллерии, другой от авиации. Два фронтовика, прошедшие всю войну — Дмитрий Воробьев и Александр Захаров. Да. Они, кстати говоря, народные заседатели, активно задавали свои вопросы. Очень так по делу, по месту. Ну, я думаю, у них был текст, более или менее примерный сценарий.

Ну, а дальше, значит, десятку дали. Отбывал он во Владимирском централе, в камере на двоих с человеком, обвиняемым как пособник. Ну, действительно, служил в германских частях во время Великой Отечественной войны, значит, латышские националисты, всё прочее. Тот хорошо говорил по-английски, поэтому Пауэрсу было с кем поговорить. Литературу давали, кстати говоря, на английском языке. Русский пытался учить. Его довольно быстро обменяли.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: С момента процесса, даже с момента сбития его, до момента обмена прошло меньше двух лет, потому что уже весной шестьдесят второго его на знаменитом мосту Глинике… Дайте нам, пожалуйста, Полин, самую последнюю фотографию.

С. БУНТМАН: Да. Шпионский мост, да?

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, шпионского моста у нас нет, но у нас есть человек с этого шпионского моста.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот, Вильям Генрихович Фишер. Мы его знаем как Рудольфа Александровича Абеля лучше, да.

С. БУНТМАН: Что позволило ему появиться перед фильмом «Мертвый сезон».

А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно, о чём мы не так давно вспоминали. Да. Абель отсидел побольше, да, к моменту, когда Пауэрса сбили, Абель сидел, по-моему, три или четыре года уже, да. Ну вот. Пауэрс вернётся, напишет вот эту книжку. Было разбирательство, но не суд, а было внутреннее военное разбирательство, и потом подкомитет Сената по вооруженным силам его заслушивал, никаких претензий официально к нему не было. Неофициально, конечно, разные высказываются мнение, и американские «белые пальто», так сказать, свой вклад, что называется, внесли, но на его делах это не сказалось, он продолжал служить лётчиком, был лётчиком-испытателем в корпорации «Локхид».

Потом на телевидении работал пилотом вертолёта, разбился. Они летели со съёмок лесных пожаров, видимо, закончилось топливо, он начал садиться, планируя, и как пишут, уже, собственно, всё, готовился винты вырубить — и увидел, что внизу на детской площадке дети играют. Заложил резкий вираж, и вот это планирование сбило, и они гробанулись. Погиб он, погиб оператор-телевизионщик. Вот такая вот… неожиданно, в общем, практически героическая гибель.

С. БУНТМАН: Да, героическая гибель.

А. КУЗНЕЦОВ: Если всё было так, то…

С. БУНТМАН: Ну что же, он как лётчик, он же никому ничего плохого не сделал.

А. КУЗНЕЦОВ: Над этим тоже можно было поиграть, что преступление не доведено, но по не зависимым же от него обстоятельствам это и не доведено.

С. БУНТМАН: Ну да, здесь было важно сделать, сделать громко и привлекательно. Спасибо всем большое.

Русские князья в 11–13 веках охотно женились на половецких принцессах и заводили дружбу с ханами. Почти все влиятельные роды Киевской Руси состояли в кровном родстве с Половецкой степью. В жилах многих легендарных русичей течёт «поганая» кровь: православный святой Андрей Боголюбский — половец по матери. Святой Александр Невский, вероятно, половец по бабушке.

Дружба с ханами

«Наши предки дружили с половецкими ханами, женились на «красных девках половецких», принимали крещёных половцев в свою среду, а потомки последних стали казаками», — пишет этнолог и философ Лев Гумилёв в своём труде «Древняя Русь и Великая степь». Многие историки начала 20-го века (Владимир Пархоменко, Владимир Гордлевский, Александр Якубовский и другие) считали, что проблема «извечной борьбы Руси со степью» имеет явно искусственное происхождение.

Популярные представления о том, что половцы постоянно терзали Русь, вероятно, основаны на часто встречающихся в летописях описаниях битв с «погаными», «окаянными» степняками. Но, как правило, летописцы всегда красочно изображали сражения, а повседневным событиям почти не уделяли внимания.

«После побоища Игоря Святославича с половцами», В. Васнецов. (Wikimedia Commons)

К таким повседневным сюжетам на Руси в 11–13 веках относились браки между русскими и половцами. На протяжении примерно двух столетий именитые князья женились на половчанках, ездили в гости к степнякам, торговали, заключали военные союзы. Известно как минимум о десяти браках Рюриковичей с половчанками, хотя их наверняка было больше. В результате между двумя народами сложились узы покрепче дружеских — кровные.

Святые половцы

Первое упоминание о свадьбе русского князя с половчанкой относится к концу 1060-х годов, когда Всеволод Ярославич, ставший впоследствии великим князем Киевским, женился вторым браком на Анне (в крещении) Половецкой. Родовое имя невесты не сохранилось, но многое указывает на то, что она была дочерью половецкого хана. Сын от этого брака — Ростислав (князь Переяславский) — единокровный брат легендарного Владимира Мономаха (сына Всеволода от первого брака).

Таким образом, мачехой Владимира Мономаха была половчанка. И знаменитый князь неплохо был знаком со степными обычаями и степными родичами. Позже Владимир Мономах сам породнился с ханами, женив двоих своих сыновей — Юрия Долгорукого и Андрея Доброго — на половчанках. Юрия, считающегося основателем Москвы, в 1108 году — на дочери хана Аепы Осенева. Андрея — в 1117 году на внучке хана Тугоркана.

Андрей Боголюбский — наполовину половчанин. (Wikimedia Commons)

Среди русских православных святых немало тех, в чьих жилах течёт половецкая кровь. Например, святой благоверный князь Андрей Боголюбский — сын Юрия Долгорукого — наполовину половчанин. Святой благоверный князь Феодор Ярославович — правнук хана Котяна. Преподобная Феодосия (княгиня владимирская, Феодосия Мстиславна) — дочь половчанки.

Даже «щит святой Руси», почитаемый святой Александр Невский, скорее всего, имел бабушку-половчанку. Историки до сих пор спорят, но, вероятнее всего, его бабкой по матери была дочь хана Котяна.

Князь Игорь с врагами

С конца 11-го века браки со степными «принцессами» стали частым явлением среди русской знати. Даже князь Игорь, герой « Слова о полку Игореве», который отважно отправился в поход на половцев, с половцами же и породнился! Во время похода Владимир, сын Игоря, попал в плен к степнякам и там же, в плену, женился (предположительно в 1187 году) на дочери своего «тюремщика» хана Кончака. После чего Владимир с почестями, красавицей женой и сыном Изяславом, родившимся в степи, вернулся домой.

Как правило, русские князья брали замуж половецких женщин. Крайне редко бывало наоборот. В 1158 году овдовевшая княгиня (по всей видимости, внучка Мономаха) стала женой хана Башкорда. Она «бежала в половци и шла за него», говорится в летописи. То есть русская княгиня убежала в степь к возлюбленному хану.

К концу 12-го века смешение кровей и культур стало настолько плотным, что среди половецкой знати стали распространяться принятые на Руси имена. В летописях упоминаются могущественные ханы, которых звали Юрий (Кончакович), Данила (Кобякович) и Роман (Кзич).

Самые известные русско-половецкие браки

1068 год — Всеволод Ярославич и Анна Половецкая.

1094 год — Святополк Изяславич и дочь хана Тугоркана.

1078 год (?) — Олег Святославич и дочь хана Осолука.

1108 год — Юрий Долгорукий и дочь хана Аепы Осенева.

1108 год — Святослав (один из сыновей Олега Святославича) и дочь хана Аепы Гиргенева.

1117 год — Андрей Владимирович (Добрый) и внучка Тугоркана.

1163 год — Рюрик Ростиславович и дочь хана Белука.

1187 год — Владимир Игоревич и дочь хана Кончака.

1197 год (?) — Мстислав Удатный и дочь хана Котяна.

1205 год — Ярослав Всеволодович и дочь хана Юрия Кончаковича.

Герой Даниэля Дефо Робинзон Крузо — человек совершенно экстраординарный. Оказавшись в критической ситуации, он не теряет духа, но черпает силы в своей вере в божественное провидение. Робинзон регулярно обращается к богу и именно в религии находит ответы на извечные вопросы о душе и подлинной сути человеческой природы. Произведение Дефо, разумеется, несколько романтизирует действительность: реальные моряки, которым приходилось выживать в схожих условиях, прежде всего заботились о самых насущных потребностях, которые с точки зрения религиозной морали 18-го века полагались весьма приземлёнными и «низкими». Дефо использует сюжет об изоляции человека для создания истинно нравственного христианского литературного романа, однако при написании своего Крузо ему необходимо было ознакомиться с опытом вполне реальных «Робинзонов». Считается, что вдохновителями главного героя выступили несколько различных моряков, переживших злоключения на необитаемых или же заселённых «дикарями» островах.

Александр Селькирк — возможный Робинзон Крузо

Долгое время полагалось, что главным прототипом Робинзона Крузо является Александр Селькирк, шотландский мореплаватель и пират, известный своим отчаянным и непокорным характером. Селькирк (настоящая фамилия — Селькрейг) родился в маленькой деревне Нижнее Ларго в Шотландии в 1676 году. Не желая становиться сапожником, как его отец, молодой Александр в конце 1690-х сбежал из дома и подался в моряки. В 1703-м он присоединился к команде корабля «Сэнк Пор» — одного из судов корсара и путешественника Уильяма Дампира. В последующий год Дампир направил экспедицию к берегам Южной Америки, где его морякам пришлось неоднократно сражаться за добычу с французами и испанцами: во времена морского соперничества торговым судам позволялось не только вести коммерческие дела, но и вступать в боевые действия с кораблями конкурирующих держав.

Непосредственным командиром Селькирка был капитан Томас Страдлинг. Когда между Страдлингом и Дампиром возник конфликт, капитан «Сэнк Порт» принял решение идти дальше своим путём и вместе с командой судна отправился в плавание уже вне экспедиции.

Робинзон Крузо. (Wikimedia Commons)

В сентябре 1704 года «Сэнк Пор» встал у берегов Мас-а-Тьерра, одного из островов архипелага Хуан-Фернандес, примерно в 670 км к западу от берегов Чили. Селькирк вступил с капитаном Страдлингом в спор: он настаивал на починке корабля, убеждая команду, что дальнейшее плавание с серьёзными повреждениями корпуса судна невозможно. Ситуация накалилась до предела, и в приступе ярости Селькирк бросил неосторожную фразу о том, что лучше останется на этом острове в одиночестве, чем отправится в плавание на худом корабле. Страдлинг, порядком уставший от вспыльчивого помощника, предоставил тому мушкет, топорик, горшок, нож, Библию, семена растений, немного провизии, 2 фунта табака, флягу рома, кое-какую одежду и предложил остаться на Мас-а-Тьерра, как тот и хотел. Александр вскоре образумился и попросил капитана взять его обратно на корабль, но тот отказался. В результате «Сэнк Пор» отплыл, оставив Селькирка с его небогатым скарбом в одиночестве. Впоследствии корабль и правда затонул, как и предполагал шотландский моряк, примерно половина команды погибла.

Александр надеялся, что вскоре к острову пристанет очередное английское судно и он сможет отправиться в плавание, однако горизонт оставался пуст. Хотя остров и был необитаемым, до команды «Сэнк Пор» здесь уже не раз останавливались моряки, вероятно, по этой причине Селькирк был уверен, что земля всё же пригодна для жизни. Помимо самого Александра, единственными живыми существами на Мас-а-Тьерра были козы, кошки и крысы. Потихоньку он приручил диких котов, подкармливая их козлятиной, и те стали захаживать всё чаще к его жилищу, отпугивая полчища грызунов, уничтожавших одежду и запасы. Селькирк построил два убежища: в одном спал, в другом готовил еду. Моряк питался рыбой, раками, а также мясом коз, репой и плодами капустной пальмы. Больше всего ему не хватало хлеба и соли. Изношенную со временем одежду пришлось выбросить, и тогда Александр сделал себе накидку из козьих шкур, проделывая дырки для прошивки с помощью гвоздя.

Памятник Александру Селкирку. (Wikimedia Commons)

Досуг его был не слишком разнообразен: когда Селькирк не охотился за скотом или морскими гадами, то развлекал себя песнями или проводил время за молитвой. Со временем он забыл вкус алкоголя и табака и научился искать радость в природе, наблюдая за птицами, черепахами и прочими созданиями, населявшими Мас-а-Тьерра. Александр жил надеждой увидеть наконец на горизонте английские паруса, однако несколько раз ему приходилось прятаться вглубь острова, когда вместо англичан на берег высаживались испанцы. Участь попасть к ним плен пугала Селькирка даже больше одинокого островного забвения. Наконец, 2 февраля 1709 года он увидел долгожданный английский корабль — «Дюк». Капитан Вудс Роджерс сделал в своём журнале запись о том, что его команда обнаружила на острове шотландского моряка, прожившего здесь в одиночестве 4 года и 4 месяца. По словам Роджерса, к тому времени наружностью Селькирк напоминал лишь подобие человека — так сильно он оброс. Капитан также отметил, что Александр обладал большой силой, невероятно быстро бегал и практически разучился полноценно говорить по-английски. «Нам было сложно понять его, казалось, он произносит слова лишь наполовину», — писал Роджерс.

Тем не менее Селькирк всё же смог поведать экипажу «Дюка» свою удивительную историю. Неизвестно, поверили бы они Александру, если бы не Уильям Дампир, всё тот же капитан, под началом которого когда-то ходил моряк. Дампир был одним из предводителей этой экспедиции и членом экипажа корабля Роджерса — он-то и узнал в заросшем дикаре своего старого подчинённого. Селькирк помогал морякам в ловле коз, варил для них похлёбку и кормил местными овощами и фруктами, за что Роджерс был очень признателен: его команда страдала от цинги. Александру выдали одежду, его побрили и отмыли. Когда же «Робинзону» предложили корабельную еду, оказалось, что желудок Селькирка совсем отвык от засоленных припасов и не мог их переварить. Впечатлённый историей Александра, Роджерс предложил ему должность второго помощника на «Дюке», которую тот с радостью принял. Прежде чем вернуться в Англию, экспедиция ещё 2 года колесила возле побережья Перу и Эквадора, грабя испанские суда. В октябре 1711 года они наконец причалили в Лондоне.

Даниель Дефо. (Wikimedia Commons)

По возвращении домой Селькирк стал настоящей знаменитостью: в газетах вышло интервью с моряком, о нём писали статьи. За время последнего плавания под командованием Роджерса Александр разбогател, что позволило ему несколько лет жить на широкую ногу. В любом пабе моряка приветствовали, а местные с радостью покупали ему пиво и обед, чтобы только послушать невероятный рассказ о жизни на необитаемом острове. Впрочем, довольно скоро такая жизнь утомила Селькирка: он жаждал вернуться к тем примитивным условиям и быту, которые были на Мас-а-Тьерра. Насладившись славой в столице, он отправился в свой родной город в Шотландии, где вёл фактически отшельническое существование, периодически попадая в неприятности из-за выпивки и скверного характера.

Другие вероятные «Робинзоны»

Скорее всего, Даниэль Дефо был знаком с историей Селькирка, однако его свидетельства были не единственной базой для написания романа. Другим вероятным прототипом называют капитана Роберта Нокса, попавшего в плен на Цейлоне в 1659 году. Нокса вместе с его отцом, также мореплавателем, и командой судна задержали местные жители по приказу своего правителя. 19 лет Нокс провёл пленником, за эти годы он сделал множество записей об особенностях быта и традициях обитавшего там народа. Дефо частично позаимствовал опыт Нокса для описания им впечатлений Крузо от наблюдений за дикарями.

Ещё одним возможным прототипом полагают Генри Питмана. Он был хирургом, отправленным в ссылку на Барбадос за участие в мятеже. При попытке бегства на корабле, который затем потерпел крушение, Питмана выбросило на берег необитаемого острова в Карибском архипелаге. Прожив там какое-то время, Питман сумел вернуться обратно в Англию, после чего опубликовал рассказ о своих приключениях. Некоторые исследователи полагают, что Дефо мог быть лично знаком с Питманом, таким образом писатель получил сведения «из первых рук».

Так или иначе Селькирк, Нокс и Питман были не единственными моряками, очутившимися в разное время на необитаемых либо заселённых местными племенами островах, — в век морских экспедиций и открытий подобных историй встречалось множество, и Дефо, безусловно, обращался к различным источникам для составления базы своего произведения. «Робинзон Крузо» — одна из ключевых и основополагающих книг классического английского романа. Эта история — не просто руководство по выживанию на необитаемом острове, но и глубокий философский литературный трактат, повествующий об обретении истинной веры посредством возвращения человека к истокам простого, «неиспорченного» цивилизацией существования.

Князь Юрий Васильевич?

При Василии III правящая ветвь династии Рюриковичей находилась на грани вымирания. 50-летний государь всея Руси так и не имел наследника. Василий перепробовал всё: и паломничества по святым местам, и молебны, и народную медицину, однако самым известным актом этой драматической истории стал развод великого князя с первой женой — Соломонией Сабуровой. Развод сопровождался принудительным постригом в монахини. Шаг, кстати, беспрецедентный до тех пор (1525 год), ссылка разведённой супруги в монастырь не была обязательной частью развода. Например, московский князь Симеон Гордый, разводившийся почти за двести лет до Василия, отправил жену Евпраксию назад к родителям, и вскоре та опять вышла замуж.

Сабуровой не повезло. И вот, уже став инокиней Софией, она, по легенде, родила мальчика Георгия (Юрия). И тут же спрятала его у «хороших людей».

Если этот ребёнок действительно существовал, то самим фактом своего рождения он ставил под сомнение законность пребывания на троне Ивана Грозного — сына Василия III от второго брака.

Василий III. (Wikimedia Commons)

Народные сказания превратили мифического Юрия Васильевича в разбойника Кудеяра, который вырос и стал мстить мучителям своей матери и, разумеется, младшему брату.

Эта версия происхождения знаменитого атамана далеко не единственная, но очень популярная.

Раскаявшийся грешник

Имя Кудеяр (от перс. Худояр — «возлюбленный Богом») было в тот период достаточно распространено на Руси. Существовал, например, атаман с таким именем, сколотивший шайку и грабивший купеческие обозы где-то между Волгой и Доном. Ещё один Кудеяр — боярский сын по фамилии Тишенков, изменник, который активно помогал крымским татарам в набегах на Москву. Обоих причисляют к возможным прототипам легендарного Кудеяра.

Фольклор наделил разбойника фантастическими способностями: он мог вообще не спать «одним глазом», свой полушубок превращал в лодку и умел делать ещё множество необычных вещей (некоторые лингвисты, кстати, пытаются найти связь между именем Кудеяр и словом «кудесник»).

Как он выглядел, нам неизвестно. Легенды описывают атамана по-разному: в одной он «молодчина рослый, чернокудрый своевольный и удалой казак», в другой — «волос светлый, но статью не вышел».

Столь же противоречивы рассказы о его свершениях: Кудеяр встречается с Иваном Грозным в осаждённой Казани и бежит от него на север; Кудеяр ловко расправляется с сотней царских стрельцов, уже загнавших его в угол; Кудеяр похищает любимую девушку у её отца-боярина — противника их отношений, но на ней при этом не женится… Наконец, самое удивительное: в нескольких легендах Кудеяр фигурирует как соратник Степана Разина. И не важно, что на момент рождения Стеньки Юрий Васильевич уже разменял бы вторую сотню лет.

Иван Грозный. (Wikimedia Commons)

В 19-м веке за сказания о Кудеяре взялись люди образованные и талантливые. Историк Николай Костомаров сочинил о Кудеяре — старшем брате Ивана Грозного — целый роман. Николай Некрасов поместил одну из историй про Кудеяра в свою поэму «Кому на Руси жить хорошо». Написанная на стихи Некрасова «Песнь 12 разбойников» входила в репертуар Фёдора Шаляпина.

Некрасов, кстати, пересказал одну из самых популярных легенд. Стареющий Кудеяр раскаивается, просит у Бога прощения. Тот поручает ему пилить дуб тем же ножом, которым Кудеяр совершал свои злодеяния. Мол, упадёт дуб, и твоя душа очистится. Пилит-пилит Кудеяр, годы идут, а тут проезжающий мимо польский шляхтич рассказывает Кудеяру, как с удовольствием мучает своих крестьян. Не выдерживает раскаявшийся Кудеяр и всаживает ножик пану в сердце. И дуб тут же падает сам собой. Душа Кудеяра спасена.

Вторая по популярности легенда описывает одну из смертей Кудеяра (он умирал едва ли не чаще, чем Дункан Маклауд). Якобы на берегах Дона разбойников осадили казаки и подожгли построенную Кудеяром деревянную крепость. Перед гибелью атаман зарыл в землю несметные сокровища, а охранять их поставил свою любимую лошадь. Лошадь в огне, внимание, окаменела, что не помешало и не мешает ей по сию пору быть стражем клада и нести беды всякому, кто на этот клад посягнёт.

Где деньги?

Как гласят легенды, Кудеяр закапывал клады чуть ли не по всему Московскому царству. Остаётся только гадать, у кого он мог награбить все эти несметные сокровища. Рекордсмены по числу Кудеяровых кладов, которые, кстати, никто никогда не находил, — Липецк, Воронеж, Орёл и Тула. Здесь и топонимика указывает на присутствие знаменитого разбойника: Кудеяров луг, Кудеяров притон, Кудеяров овражек, Кудеярова яма и так далее.

След Кудеяра есть и в Калужской области, да не где-нибудь, а близ знаменитого монастыря Оптина Пустынь. Здесь, по легенде, время от времени можно увидеть призрак Любаши — проклятой дочери Кудеяра и его соратницы — разбойницы Анны.

Жуть, да и только.

Дела семейные

Отец Аделы Нормандской был человек мощный, даже немного демонический. Звали его Вильгельм. В 1066 году он привёл своё войско в Англию, разбил в битве при Гастингсе саксонского короля Гарольда и завоевал его страну. Собственно, и прозвище у Вильгельма было соответствующее — Завоеватель. Он построит Тауэр, проведёт перепись населения, а его старые подданные, норманны, смешавшись с новыми — саксами, заложат основы знакомого всем нам английского языка.

Детей у Вильгельма была целая футбольная команда — одиннадцать. И о какой-либо братской или сестринской любви в данном случае говорить не приходится, равно как и о сыновьей, дочерней или родительской. Старший из сыновей, Роберт Куртгёз, умудрился поссориться с отцом так, что тот лишил его возможности наследовать английский престол. Вильгельм не мог не оставить ему Нормандию, но вот Англию он отдал второму сыну — Вильгельму Рыжему. Рыжему страшно не повезло. 2 августа 1100 года он погиб на охоте. Его друг и спутник Уолтер Тирел стрелял в оленя, но случайно попал в короля. Причём дважды…

Генрих I. (Wikimedia Commons)

Младший брат Рыжего Генрих не стал ждать, собрал двор и вернулся в Лондон, где как ни в чём не бывало занял трон бездетного Вильгельма. Само собой, у нас нет доказательств, чтобы обвинить его в организации братоубийства, но расследование гибели короля толком не велось, а мазила Тирел был очень быстро прощён.

Аделу, которую считают младшей из дочерей Завоевателя, ждала классическая для средневековой принцессы судьба — раннее замужество с незнакомым мужчиной. Так и произошло. В 16 лет девушка вышла замуж за Этьена де Блуа, чей отец был преданным союзником Вильгельма. Будучи верной своему долгу, Адела родила мужу 12 детей.

Крестовый поход

То ли от природного благочестия (Адела была очень близка к церковным кругам), то ли по политическим мотивам графиня де Блуа горячо поддержала идею крестового похода. Тем более что освобождать Иерусалим собрался старший из её братьев Роберт Куртгёз, которому пришлось ради этого заложить Нормандию. Адела помогла брату, чем смогла, — союзниками. Она убедила мужа тоже отправиться в Святую землю. Этьен де Блуа был знатен и богат. По своему статусу он вполне мог претендовать на роль командующего объединёнными силами крестоносцев. Родословная круче была лишь у Гуго де Вермандуа — младшего брата короля Франции Филиппа I.

Адела Нормандская и её сыновья. (Wikimedia Commons)

Правда, полководческий и организаторский таланты к знатности и богатству не прилагались. В походе Этьен проявил себя как мямля, слабак и трус. Апогеем стало позорное бегство из-под стен Антиохии. В тот момент положение крестоносного войска казалось безнадёжным. Голод и болезни стремительно уничтожали его. Когда Этьен достиг Франции, выяснилось, что вождям похода удалось переломить ситуацию и Антиохия пала. Графа де Блуа заклеймили позором. Обличительную кампанию возглавила его супруга. По легенде, Адела долго отказывалась пускать мужа в его собственный замок и открыла ворота лишь в обмен на обещание вернуться в Святую землю и смыть позор кровью.

Надо сказать, что своё слово Этьен сдержал. В1101 году он возглавил Арьергардный крестовый поход, который завершился трагически. Крестоносное войско было уничтожено в битве при Рамле, граф де Блуа и Гуго де Вермандуа погибли в сражении, действительно смыв позор кровью.

Большая политика

В отсутствие мужа всеми делами графства заправляла Адела. Правда, к моменту начала Арьергардного похода их старший сын Гийом был уже совершеннолетним. Он должен был унаследовать Блуа, но мать лихо задвинула его на вторые роли. Гийом был умственно отсталым, и Адела отстранила его от власти без заговоров и интриг, доказав королю ущербность сына.

Дочь Вильгельма Завоевателя оказалась умной и прозорливой правительницей. Единственное, чего ей не удалось сделать, — это помирить братьев. Вернувшись из похода, Роберт Нормандский вторгся в Англию, полагая, что Генрих должен уступить ему трон. Младший брат оказался хитрее и сильнее старшего, взял его в плен и заточил в тюрьму. Но следом у Генриха начались проблемы с церковью. Суть проблем — инвеститура, право назначать епископов, которое традиционно оспаривали светские и религиозные власти.

Роберт Куртгёз. (Wikimedia Commons)

Аделе удалось помирить брата с восставшими английскими прелатами. Её связями в церковных кругах пользовался не только Генрих, но и Филипп Французский. Адела не жалела средств на нужды церкви. Своего младшего сына Анри она отправила в Клюнийское аббатство, пожертвовав тому крупную сумму денег. Чуть позже это аббатство станет цитаделью церковных реформ, а выходцы из обители начнут кампанию за ужесточение монастырских уставов.

Третий сын Аделы отправился по настоянию матери в Лондон, ко двору дяди Генриха. И когда единственный сын Генриха погиб при крушении своего корабля в водах Ла-Манша, Стефан де Блуа сделался наследником престола. Королём Англии он стал в 1135 году. Его мать к тому времени уже отошла от политики. С 1120 года она жила в монастыре Марсиньи, будучи там простой послушницей. От приглашения сына приехать в Лондон Адела категорически отказалась.

Умерла она предположительно в 1137 году, прожив практически нереальные для своего времени 70 лет.