Летом 1918 г. на юге России развернулись боевые действия красных и белых. Будущий Сталинград — Царицын — был важным опорным пунктом на Волге. Красным надо было отстоять его. В июне 1918 г. ВЦИК посылает сюда И. В. Сталина как уполномоченного по хлебозаготовкам. Он известен в партии как человек жёсткий, решительный. Его биограф, историк Н. И. Капченко пишет, что уже тогда Сталин «не склонен был считаться ни с чьим высшим авторитетом — он сам себя считал высшим авторитетом». Подходящий человек для сложного дела: хлеб на юге был, но нужна была твёрдая рука для его развёрстки и отправки в центральную Россию.

Но Сталину этой роли мало. Он стремится занять всё политическое пространство в Царицыне, какое может. За этим процессом наблюдал «белый крот», полковник Анатолий Леонидович Носович, гвардеец и дворянин. В мае 1918 г. он по заданию московского белого подполья поступил в Красную армию и был назначен начальником расположившегося в Царицыне штаба Северо-Кавказского военного округа. Носович участвовал в операциях против контрреволюционеров, саботируя работу штаба и стараясь посылать против деникинцев лишь мелкие разрозненные отряды. Он бюрократизировал работу, плодил беспорядок, разжигал конфликты, передавал своим информацию.

Когда «кроту» поставили задачу сформировать 5 дивизий, за 2 с половиной месяца он не сформировал и батальона. Начальник, генерал А. И. Снесарёв, подозревал полковника в шпионаже, но почему-то его не сдал. Полгода Носович наблюдал вблизи вождей большевиков, в том числе Сталина. Очерки Носовича о врагах публиковались в 1919 г.: никто ещё не знал, кем будет тот или иной большевик, будь то Вацетис, Ворошилов или Думенко. Не знал и Носович, кем будет Сталин. Но в его описаниях Сталина уже виден политик, который через 10 лет зачистит и подчинит себе весь политический ландшафт СССР. Джугашвили подчинил себе и Царицын. Его действия в городе сильно походят на то, что он делал в 1920–1930-е годы.

[Сборник: Иосиф Сталин]

«До половины июня жизнь была сносна и цены, а также обилие продуктов не заставляло жаловаться на судьбу, — пишет Носович. — Но приезд народного комиссара по продовольствию Сталина-Джугашвили […] поднял не только цены, привёл к исчезновению товаров, но и усложнил политическую жизнь города. […] Всевозможные реквизиции, выселения из квартир, обыски, сопровождавшиеся беззастенчивым грабежом, аресты и прочие насилия над мирными гражданами стали обычным явлением в жизни Царицына».

Решительность Сталина и его готовность вмешиваться в военные и административные дела позволили ему при «появлении в Царицыне сразу стать персоной, с которой вынуждены были считаться все: как местные власти, так и военный комиссариат». Сталин всё меньше внимания уделял продовольствию и всё больше — управлению городом в целом. Это нашло поддержку В. И. Ленина. Он ценил Сталина именно за жёсткость и умение «нажимать». В июле Сталин уже стал главой Военного совета округа и теперь принимал все важнейшие решения в городе. Он очень целеустремленно наращивал своё влияние: Носович: «Не в правилах, очевидно, такого человека, как Сталин, уходить от раз начатого им дела. Надо отдать справедливость ему, что его энергии может позавидовать любой из старых администраторов, а способности применяться к делу и обстоятельствам следовало бы поучиться многим».

[Сборник: Владимир Ленин]

Но у его поползновений есть противники. Это военспецы — люди, поставленные Троцким, сотрудники военного комиссариата и штаба округа. Начав с ними конфликт, Сталин действует методами, которые ещё не раз потом использует. Носович: «В Царицыне вообще атмосфера сгустилась. Царицынская чрезвычайка работала полным темпом. Не проходило дня без того, чтобы в самых, казалось, надёжных и потайных местах не открывались бы различные заговоры настоящие или мнимые. Все тюрьмы города переполнялись». Учитывая, кто автор этих строк, эту политику нельзя назвать лишённой здравых причин, врагов большевиков было много.

[Сборник: Лев Троцкий]

Когда тюрем стало не хватать, их устроили на баржах, стоящих посреди Волги. «Попасть на баржу стало самым лёгким делом, но выбраться из неё можно было лишь на дно Волги-матушки», — описывал Носович. «Буржуев» всех мастей и заподозренных в «контре» держали там «в условиях, в которых едва ли когда-либо содержались самые закоренелые преступники». Каждый день родственники приносили арестантам еду. Носович: «У катера, который отвозил им пищу, каждый день были душераздирающие сцены. Приезжающие за пищей глумились, опрокидывали тарелки, выкидывали содержимое, ругали площадной бранью женщин и детей».

Сталину удалось подавить и свою личную оппозицию, и сопротивление горожан новой власти. Носович: «Настроение в городе было настолько подавленное, что никто не смел говорить о положении вещей. Всюду были сыщики и шпионы, так называемые […] «осведомители». В августе Сталин разгромил артиллерийское управление и штаб округа. От генералов до самых мелких клерков: все были арестованы и оказались на барже. Носович: «Причины ареста были [названы] те же: подозрения в контрреволюционной работе. Начался […] разгром всех учреждений, присланных из центра. … Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округом, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначащую надпись на телеграмме: «Не принимать во внимание».

Сталин, Ленин и Калинин, 1919. (ru.m.wikipedia.org)

10 августа был арестован и Носович. Его «служба» не могла не вызвать подозрений. Троцкому пришлось приложить немало усилий, чтобы защитить от Сталина военспецов, и только три дня спустя Носовича и ряд других офицеров освободили и отозвали из города. В тот раз Носовичу удалось запутать большевиков и отделаться от обвинений в шпионаже, но он понял, что долго так не продержится. 24 октября 1918 г. он угнал служебный автомобиль, прихватил секретные документы, захватил одного комиссара в плен и перешёл к Деникину. Авантюрист и смельчак Носович чудом выбрался из этого приключения. Его побег был воспринят Сталиным как доказательство своей правоты. Оставшиеся в Царицыне военспецы подверглись после этого репрессиям.

Нельзя сказать, что сталинское управление Царицыном и его обороной было успешным. На фронте всё шло плохо, и Сталина отозвали в Москву. Создание атмосферы страха и «чистки» военспецов не спасли Царицын от взятия его позже белыми (в июне 1919 г.; город удерживали до января 1920 г.), но Сталин «чистил» их ряды и дальше, на других фронтах.

А Носович служил в Добровольческой армии, и как многие белые, эмигрировал после поражения во Францию и жил в Ницце до своей кончины в 1968 г.

Вся Светлейшая Республика была ошарашена этим невероятным событием. Ещё никто из смертных не покидал стен Пьомби по своей воле. Однако неутомимый Казанова сумел найти выход даже из самого безнадёжного положения и тем самым ещё раз вписал своё имя в историю.

Прежде чем совершить арест Казановы, власти Венецианской Республики несколько лет вели за ним слежку, чтобы знать самые тайные и интимные подробности его жизни. Он был на плохом счету. Тридцатилетний сын актёров, чья профессия считалась презренной, священник, отказавшийся от сана, каббалист, мошенник, игрок, распутник… Один из доносов на Казанову гласил: «Своим обманом и болтовнёй он вовлекал людей в распутство и прочие виды наслаждения… Он вольнодумец, ни во что не верит, что касается религии, и запросто может входить в доверие к людям и их обманывать… Общаясь с упомянутым Казановой, признаёшь, что он объединяет в себе неверие, обман, похоть и сластолюбие до такой степени, что это внушает ужас».

Иллюстрация к мемуарам Казановы. (wikimedia.org)

В Венеции к людям с подобной репутацией относились весьма подозрительно и при малейшей возможности старались изолировать их от общества. Казанова сам подарил тайной полиции повод отправить его за решётку, когда вступил в отношения с иностранным послом, французским аббатом де Берни, что в Венеции сурово каралось. Последней каплей в терпении Светлейшей Республики стала написанная Казановой пьеса в стихах, где непристойные сцены эротического характера соседствовали с рассказами из Священного писания.

Казанова был арестован 26 июля 1755 года. За ним пришли рано утром, изъяли все личные бумаги и позже предъявили обвинение в «публичном оскорблении святой религии». Под стражей Казанову сопроводили в тюрьму, из которой не сбегал ещё ни один заключённый.

Тюремная камера в Пьомби. (wikimedia.org)

В Пьомби осуждённые содержались в крайне тяжёлых условиях. С итальянского название тюрьмы переводится как «свинцовая», так как крышу её здания покрывают свинцовые плиты. Зимой они позволяли ледяному воздуху царствовать в камере, а летом раскалялись под лучами солнца и создавали невыносимую жару. Тюрьма была открыта на чердаке восточного крыла Дворца дожей в 1591 году. В ней было шесть камер, разделённых прочными перегородками. В одной из них, площадью чуть менее 16 квадратных метров, и оказался Джакомо Казанова.

Поначалу «великий любовник» считал, что его заключение — недоразумение, вызванное кознями врагов, и что в скором времени его наверняка отпустят. Ни минуты он не представлял себя в чём-то виноватым и в ярости мечтал о мести. Дни шли, а Казанова сидел в застенках. Крысы, сновавшие вокруг, доводили его до безумия. От жары гудела кожа, постоянно хотелось пить. К пытке физической добавлялась пытка интеллектуальная — Казанова был лишён книг (впоследствии этот запрет был снят), бумаги и чернил. Но самым нестерпимым было находиться в постоянном неведении о сроке своего заключения. Это ещё одна садитская пытка уготованная инквизиторами. Только они знали, что Джакомо Казанова должен провести в Пьомби пять лет.

Но Казанова не был бы одним из самых отчаянных авантюристов своей эпохи, если бы покорно ждал своей участи. Когда он начал догадываться, что проведёт за решёткой долгие годы, в его мозгу стал созревать план побега. Казанова решил проделать дыру в полу своей камеры. Для этого он использовал кусок мрамора и длинный засов, которые были им случайно обнаружены во время ежедневной получасовой прогулки. Обточив засов куском мрамора, Казанова получил острый инструмент, годный, чтобы просверлить отверстие в полу под кроватью. Началась долгая, кропотливая работа. 23 августа этот многомесячный процесс был успешно завершён.

Казанова наметил сбежать через несколько дней, спустившись ночью через отверстие в комнату инквизиторов. Однако произошло нечто непредвиденное. Казанове объявили, что его переводят в другую камеру, более светлую, просторную и с видом на город. С ужасом и отчаянием ему пришлось покинуть свою темницу. Дыру обнаружил охранник, который собирался всё доложить начальству. Однако Казанова пообещал обвинить охранника в том, что тот сам тайком доставил ему необходимые инструменты. Страж испугался и отступил. В итоге Казанова оказался в новой камере со своей заточкой и мыслями о новом способе сбежать из венецианской тюрьмы.

Мост Вздохов, ведущии? в Пьомби. (wikimedia.org)

Здесь он с помощью длинного ногтя на мизинце и чёрного сока тутовых ягод начал переписываться с ещё одним осуждённым, священником Марино Бальби. Ничего не подозревающий охранник стал их посредником в обмене книг, в которых они прятали адресованные друг другу записки. Хитростью Казанова передал заточенный им клин своему сообщнику. Тот пробил дыру в потолке своей камеры и сделал лаз на чердак. Оставалось только проделать дыру в потолке Казановы, однако у него неожиданно появился сокамерник, и дело пришлось отложить.

Наконец, неистовый авантюрист нашёл способ обвести и доносчика, брошенного к нему в камеру. Прикинув, что тот до исступления набожен, он заверил его, что скоро к ним в камеру спустится ангел, который вызволит их из темницы. Ангел в виде монаха Бальби действительно спустился к ним в комнату в канун Дня всех святых — 31 октября 1756 года. Это время было выбрано не случайно. 1 ноября в честь праздника в палаццо не было ни инквизиторов, ни сотрудников канцелярии. По верёвке из простыней Казанова и его сообщник пролезли на крышу Дворца дожей, оставив своих сокамерников, не решившихся на побег. Добравшись до конька крыши, беглецы стали думать о том, как незамеченными спустится вниз. Преодолев множество преград, они проникли через слуховое окно в помещение, благодаря которому уже под утро оказались в канцелярии Дворца. Сделав дыру в двери, Казанова и Бальби вышли в коридор, который привёл их к лестничным вратам. Они были настолько прочные и тяжёлые, что справится с ними было нельзя. Казанова сказал своему товарищу, что будет сидеть здесь и ждать, пока дверь не откроют.

Побег Казановы. (wikimedia.org)

Во время вынужденной передышки Казанова переоделся и перевязал свои раны. Он стал похож на человека, который «после бала оказался в злачных местах и его там изрядно потрепали». Довольный своим видом он выглянул в окно. Его увидели прохожие и сообщили ключнику, что он, растяпа, запер двух посетителей Дворца. Привратник открыл дверь и сообщники, ни сказав ни слова, сбежали вниз по Лестнице Гигантов и вышли из Палаццо Дукале через парадные врата. Поймав первую попавшуюся им гондолу, Казанова приказал держать курс на Местре, материковый город Республики. Осознание свободы обрушилось на беглеца. «Внезапно сердце моё, задыхаясь от избытка счастья, нашло себе путь к облегчению в обильных слезах, — пишет Казанова в «Истории моей жизни». — Я рыдал, я плакал, как дитя, которое насильно ведут в школу».

Рассказ Казановы о побеге из Пьомби выглядит настолько фантастическим, что даже современники отказывались в него верить, тем более что у его автора была репутация неисправимого хвастуна. В наше время он кажется ещё более невероятным, однако венецианские архивы содержат достаточно документов, подтверждающих слова венецианского соблазнителя. В первую очередь, это счета за ремонт, сделанный в камерах Казановы и его сообщника, а также на крыше Дворца дожей.

Куда более удивительным является тот факт, что Казанова сумел вернуться в Венецию после восемнадцати лет изгнания, в 1774 году. Законы Республики были таковы, что однажды преступно сбежав, в неё больше не возвращались под страхом смерти. И всё же авантюрные способности Казановы позволили преодолеть и этот барьер, вставший между ним и родным городом. Правда, в 1783 году ему пришлось снова бежать из города. Теперь навсегда. Но это, как говорится, уже другая история.

В конце 18 — начале 19 веков пиратство в Китае переживало золотой век. Огромная империя, управляемая династией Цин, находилась в тяжёлом экономическом и социальном положении. Многочисленные крестьянские восстания стали главной приметой того времени. Бедность гнала тысячи китайцев в разбойничьи шайки или на пиратские джонки. Даже работницы борделей шли в пираты. И одна из них, госпожа Чжэн, прославилась настолько, что на время стала грозой Южно-Китайского моря.

Сделано в Китае

Настоящее имя госпожи Чжэн или, как её ещё называют, жены Чинг-йи неизвестно. В историографию она вошла с именем своего мужа, хотя существуют сведения, что родители нарекли её Ши Сяньгу. Родилась будущая предводительница пиратов в 1775 году в провинции Гуандун. В городе Гуанчжоу она была проституткой в портовом борделе. Здесь она познакомилась с капитаном пиратов Чжэн И. Храбрая, прагматичная и красивая девушка пленила сердце главаря разбойников. В 1801 году они поженились. «Ночная бабочка» превратилась в Чжэн И сао («жену Чжэна»). Пират забрал её из публичного дома и сделал своим компаньоном. Супруги заключили договор, по которому Чжэн получала в своё управление половину флота и половину добычи при дележе.

Госпожа Чжэн разделяла со своим супругом все «тяготы» пиратской жизни. А самым значительным делом для него в то время было создание пиратской коалиции, которая позволила бы нападать на хорошо вооружённые суда китайцев, англичан и португальцев, а также занимать целые деревни для грабежа и разбоя. К 1804 году созданный Чжэном и его женой альянс был самой мощной пиратской силой в китайских водах.

В свой союз Чжэн и его жена взяли ещё одного пирата — Чжан Баоцзая. Он был сыном бедного рыбака, похищенным Чжэном И предположительно в 15-летнем возрасте. Живя среди пиратов, он вскоре сам стал морским разбойником и был одним из любимчиков Чжэна И. После женитьбы пират усыновил Баоцзая и назначил своим наследником.

Под каблуком Чжэн

В 1807 году Чжэн И неожиданно погиб во время тайфуна во Вьетнаме. Сразу после этого его вдова начала кампанию по захвату власти. Она заставила разбойников признать себя преемницей погибшего мужа и даже создала культ личности вокруг себя, чтобы иметь среди пиратов непререкаемый авторитет. Своим лейтенантом и ближайшим помощником она назначила Баоцзая. К тому времени молодой пират стал её любовником.

Госпожа Чжэн, рисунок. (wikimedia.org)

Вместе с ним мадам Чжэн составила кодекс правил, которым должен был следовать каждый пират, входивший в её шайку. Дисциплина была если не первым, то и не последним секретом успеха пиратов Чжэн. Первое правило «пиратского клуба» гласило «никогда не переходи границы позволенного». Например, не сходи на берег без разрешения. За первое нарушение отрезали уши, за второе — убивали. Запрещалось также утайкой забирать себе награбленное. Добычу можно было получить только после распределения, по спискам. Нельзя было насиловать пленных женщин. Госпожа Чжэн жёстко следила за этим и карала самых несдержанных головорезов. В целом, практически любое действие на борту корабля было регламентировано и совершалось по приказу. Никакой «пиратской вольницей» тут и не пахло.

Под началом госпожи Чжэн и Баоцзая их «Флот красного флага» стал самым грозным в Южно-Китайском море. Новоявленная королева пиратов показала себя смелой воительницей и успешным командиром. Под её управлением находились более 300 джонок и от 20 тыс. до 40 тыс. пиратов. В 1808 году император Цзяцин попытался исправить ситуацию и направил против флота Чжэн свою эскадру во главе с воином-мандарином Кволанг-лином. В результате боя, который длился около суток, императорский флот был повержен, а его начальник захвачен в плен. Вскоре он совершил самоубийство. Такая же судьба ждала китайского адмирала Тинга, посланного на борьбу с пиратами вслед за Кволанг-лином.

После унизительных поражений в правительстве решили найти способ бескровной войны и перекрыли все поставки продовольствия для пиратской армады. Однако бандиты, недолго думая, стали нападать на гавани и деревни и изымать всё, что им было нужно.

В 1809 году на помощь китайским властям пришли португальцы, чья колония в Макао постоянно страдала от нападений морских разбойников. Соединившись с Цинским флотом, военные корабли португальцев настигли пиратов в Бокка-Тигрис — дельте Жемчужной реки, где в этот момент находилось около двухсот разбойничьих джонок. Союзники ударили по пиратам непрерывным огнем. Почти 50 джонок оказались захваченными или потопленными. Остальным удалось скрыться.

Китаи?ские вои?ска в битве с пиратами. (wikimedia.org)

До января 1810 года португальские корабли раз за разом атаковали пиратов, нанося тяжёлые удары по силам противника. Пиратская коалиция дала сильную трещину — её участники были вынуждены сдаваться властям. Флот госпожи Чжэн и Баоцзая начал расшатываться и слабеть. Наконец, они оказались загнанными в угол: после очередного кровопролитного сражения джонки бандитов ушли на мелководье и оказались заблокированными. Баоцзай и госпожа Чжэн поняли, что настал момент выбросить «белый флаг». 21 февраля они подписали мирный договор, в котором согласились подчиниться китайскому императору. На удивление, Цзяцин оказался милостивым по отношению к морским разбойникам. Он позволил Баоцзаю перейти на службу правительства, возглавить императорский флот и продолжить охоту на пиратов. Госпоже Чжэн разрешили мирно уйти на покой.

Пират на пенсии

Через какое-то время бывшие пираты поженились. В 1813 году госпожа Чжэн родила от Баоцзая ребёнка. После того, как второй супруг погиб в 1822 году, она вернулась в Гуанчжоу. Здесь госпожа Чжэн открыла игорный дом, который по совместительству был борделем. А ещё начала торговать опиумом. Заведение мадам пользовалось огромной популярностью. Госпожа Чжэн была его хозяйкой до самой смерти в 1844 году. Бывшая морская разбойница умерла в 69 лет. Мирно, в кругу семьи.

Госпожа Чжэн стала одним из немногих пиратов, закончивших жизнь в своей постели. Её история, обросшая со временем мифами и легендами, является популярным сюжетом в кино и литературе. Например, о китайской королеве пиратов идёт речь в рассказе аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса «Вдова Чинга, пиратка». В его изложении событий, процесс сдачи Чжэн в руки императора проходил весьма эффектно: поднимаясь на борт правительственного судна, разбойница прошептала: «Лисица идёт под крыло дракона».

Мухаммед Али Египетский вошёл в историю как жестокий тиран и великий реформатор. Пройдя путь от командира наёмников до правителя огромной части Османской империи, он сумел провести ряд кардинальных экономических, политических и военных реформ, выведших Египет на мировую арену. Модернизация по европейскому образцу и железная хватка, с помощью которой паша поднял Египет на дыбы, делают его фигуру в некотором смысле сравнимой с фигурой Петра I.

Мухаммед Али родился в Македонии в 1769 году, в один год с Наполеоном Бонапартом. Он происходил из албанской семьи, глава которой занимался торговлей табаком. Рано потеряв отца, он воспитывался своим дядей. В 1801 году Мухаммед оказался в Египте в качестве командира албанского военного отряда наёмников, посланного османским правительством на борьбу с французами и Наполеоном. В 1803 году Египет снова вернулся в турецкое владычество, но османы не смогли восстановить порядок в стране. В наступившем раздрае сил Али сумел занять выгодную позицию и подняться на вершину власти: в 1804 году он стал заместителем паши Египта, а затем вступил в сговор с мамлюками, сместил наместника и уговорил султана назначить его османским губернатором в Египте.

Мухаммед получил власть в 1805 году, однако чтобы её сохранить ему приходилось жестоко отбиваться от бесконечных заговоров и интриг. В 1807 году мамлюкский эмир Мухаммед-бей Эльфи, заручившись поддержкой англичан, подошёл к Каиру со своим войском, чтобы изгнать Али-пашу, но внезапно умер. Армия разбежалась, а британский корпус, прибывший в марте того же года и попытавшийся захватить Розетту, был разгромлен и в итоге вытеснен из Египта.

Портрет Мухаммеда Али. (commons.wikimedia.org)

Мухаммед Али понимал, что мамлюки, веками игравшие важнейшую роль в египетской политике, будут и дальше представлять угрозу его власти и стремиться вернуть своё высокое положение. Чтобы избавиться от них раз и навсегда, он заманил весь цвет этой касты воинов в ловушку. В 1811 году 480 мамлюкских беев были приглашены в Каир. Под предлогом участия в праздничной процессии по городу они оказались выстроенными в ряд на узкой улице и безжалостно перебиты солдатами паши. Мухаммед приказал преследовать и убивать мамлюков по всему Египту, что привело к смерти порядка двух тысяч человек (некоторые историки говорят о четырёх тысячах убитых).

Избавившись от опасного военного сословия, Мухаммед стал полноправным хозяином Египта и начал обширную программу по переустройству страны. Он был уверен, что Османская империя рано или поздно падёт, а он сможет на её обломках основать новое царство, которое будет простираться до Евфрата и Тигра. Чтобы это стало возможным, ему предстояло модернизировать экономику, совершить реформу образования, построить современную армию и флот. Подобные изменения в начале 18-го века в России осуществил Пётр I.

Как и Пётр I, Мухаммед не жалел ни людей, ни средств на исполнение грандиозных строительных проектов. К примеру, он возродил Александрию, заново отстроив в 1819 году канал соединяющий город и реку Нил. Благодаря паше столица птолемеевского Египта вновь стала важным морским портом, однако высокой ценой: согнанные на ремонт канала мужчины и женщины сотнями умирали от невыносимых условий, в которых им приходилось работать.

Чтобы обеспечить казну деньгами, паша в первую очередь значительно повысил налоги, полностью взял под свой контроль сельское хозяйство, объявил выращивание и продажу большинства зерновых культур государственной монополией, а богатые земли, подаренные его предшественниками мечетям и медресе, конфисковал. При Мухаммеде одним из главных египетских товаров на экспорт стал длинноволокнистый хлопок. Острая нужда западных государств в этом сырье в условиях индустриальной революции способствовала вовлечению Египта в мировую торговлю.

Однако главные усилия Мехмеда были направлены на обустройство армии и флота. Причём военная модернизация затронула практически все сферы экономики Египта: строились фабрики по пошиву униформы, производству корабельных парусов и огнестрельного оружия, устанавливались новые военные верфи, стремительно развивалась химическое производство, а в Александрии появился новый арсенал. Открывались военные академии и светские школы, причём преподавали в них европейцы и египтяне, вернувшиеся после обучения в западных учебных заведениях. Кроме того, Али отправлял учиться за границу самых талантливых чиновников, а оттуда вызывал к себе первоклассных специалистов во всех областях наук. К примеру, французский доктор Антуан-Бартелеми Кло был приглашён Али, чтобы организовать в Египте врачебное дело. В 1822 году он основал медицинскую школу с больницей, которая готовила медиков для армии.

Что же касается пополнения армии, то тут тоже не обошлось без нововведения: Мухаммед начал брать на службу феллахов — бедных египетских крестьян. Те, чтобы не идти в армию, калечили себя или убегали, но Мухаммеда это не остановило. Обучали новых солдат бывшие французские офицеры, оставшиеся без дела после поражения Наполеона.

Реформируя страну, Али-паша не забывал увеличивать свои территории, аннексируя земли соседей. В 1815 году он освободил Мекку и Медину от ваххабитов и забрал их владения в Аравии и прибрежном Йемене. Через год война с представителями секты возобновилась. Сын Мухаммеда Али Ибрагим-паша вторгся во внутреннюю Аравию. В течение нескольких лет армия Ибрагима приступом захватила главные центры провинций Касыма и Неджда. В 1818 году он захватил столицу саудитов Аль-Дирайя и разрушил город до основания, а эмира отправил на казнь в Стамбул. В качестве признательности Ибрагима объявили губернатором Хиджаза. Также в результате Суданской кампании, предпринятой в 1820 году, паша взял под контроль всю долину Нила вплоть до Эфиопского нагорья и установил своё владычество на обоих берегах Красного моря.

Мухаммед Али. (commons.wikimedia.org)

В 1824 году турецкий султан Махмуд II обратился к Али за помощью (предварительно пообещав ему Крит) в борьбе против греков, добивавшихся независимости от Османской империи. Армия Али отправилась подавлять восстание. Египетский флот без труда захватил Крит, Кипр и Морею. Однако в 1827 году объединённая турецко-египетская эскадра потерпела сокрушительное поражение от греческих союзников (России, Франции и Англии) в Наваринском заливе. Войска, руководимые сыном Мухаммеда Ибрагимом, оказались блокированы в разорённой и страдавшей от голода и чумы Морее. Али был в бешенстве. Не раз он предупреждал султана об опасности объединения европейских государств для помощи грекам, но тот не желал и слушать. В качестве компенсации за бездарно утерянный флот египетский паша потребовал от Махмуда Сирию. Последовавший отказ ещё больше разозлил Али, и он решил взять землю силой.

В 1831 году Ибрагим-паша последовательно захватил Яффо, Хайфу и Акко. В 1832 году был взят Дамаск, а к концу года под контролем сына Али была уже вся Сирия. Султан намеревался взять реванш в битве при Коньи, однако огромное османское войско не смогло справиться с армией Ибрагима, уступающей ему в разы. После этого Ибрагим хотел идти на Стамбул, но Мухаммед остановил сына, побоявшись вмешательства в конфликт европейских сил. Вскоре был подписан Кютахийский мир, по которому Мухаммед Али стал наместником Сирии и Аданы.

Однако от Египта по-прежнему требовали ежегодной подати в государственную казну, и так как владение сирийскими территориями не приносило того дохода, на который рассчитывал Али, паша в 1838 году отказался выплачивать дань своему сюзерену. На деле это означало утверждение независимости Египта. В ответ Махмуд II собрал армию и начал новую войну против мятежного паши. Однако египтяне под предводительством Ибрагима разбили противника в решающей битве при Незибе. Более того, флот султана из-за предательства его командующего оказался в александрийском порту.

Вскоре после этого Махмуд II умер. Ему наследовал его старший сын Абдул-Меджид I. При военной поддержке России, Франции, Великобритании и других европейских держав ему удалось усмирить Али. Был подписан мирный договор, вынудивший Мухаммеда вывести войска из Леванта, Хиджаза, Киликии, Крита и вернуть туркам захваченный флот. Египетскому правителю впредь запрещалось строить и приобретать новые корабли без разрешения султана. Численность египетской армии тоже была существенно сокращена. При этом Абдул-Меджид позволил Мехмеду Али и его наследникам сохранить за собой Египет и Судан. Правда о независимости не могло быть и речи: Мухаммед признавал верховенство султана и должен был, как и прежде, ежегодно отправлять дань в османскую столицу.

Мечеть в Каире, в которои? погребен паша Мухаммед Али. (commons.wikimedia.org)

Империя, которую выстраивал египетский паша, рухнула. Англо-турецкая торговая конвенция, подписанная в 1838 году, существенно ограничила финансовый поток в египетскую казну и препятствовала субсидированию фабрик, большинство из которых пришлось закрыть. Всё это подорвало здоровье паши: у него начались сильные приступы паранойи и неконтролируемого гнева. Участившиеся случаи помутнения рассудка лишали правителя Египта физических сил. В 1849 году он скончался. Его сын Ибрагим к тому времени умер от туберкулёза, новым пашой стал внук Мухаммеда Аббас I Хильми.

Хотя у Али и не получилось создать царство, простирающееся до Ефрата и Тигра, он основал в Египте собственную династию, практически свободную от власти Османской империи. Потомки Мухаммеда Али правили страной до 1953 года, пока Египет не был провозглашён республикой.

Точно неизвестно, кто именно и когда впервые получил напиток, напоминающий по вкусу то, что мы сейчас называем джином. Наиболее распространено мнение, что его происхождение связано с Голландией. Якобы врач по имени Франциск Сильвий в 17-м веке первым дистиллировал спирт с можжевеловыми ягодами. К середине столетия в Голландии появилось множество производителей, которые экспериментировали с производством напитка на основе можжевельника. Вскоре эта крепкая настойка стала завоёвывать международный рынок и, конечно, добралась и до Альбиона. Голландская версия значительно отличалась от английской: крепость этого напитка была выше, вкус — интенсивнее, а цвет больше напоминал виски или бренди. Идея изготовления алкоголя на основе можжевельника прижилась в Британии.

Распространению джина в Англии способствовала ещё и так называемая «Славная революция», в ходе которой был свергнут Яков II Стюарт, а на его место пришёл Вильгельм III, король голландского происхождения. Изначально предполагалось, что напиток следует употреблять как микстуру — в определённых дозах и с целью вылечить недуги вроде подагры и расстройства пищеварения. Однако очень скоро джин из лекарства превратился в пойло. Правительство разрешило нелицензированное производство джина и одновременно значительно подняло налоги на заморские алкогольные напитки вроде французского бренди — всё это привело к появлению огромного количества различных лавчонок, торговавших джином сомнительного качества. Напиток стремительно завоёвывал алкогольный рынок и к 1740 году вытеснил даже столь любимое британцами пиво, превысив объём его производства в 6 раз.

Продажа джина. (Wikimedia Commons)

Копеечная стоимость изготовления джина сделала его доступным для беднейших слоёв населения, что завоевало напитку не лучшую славу. Иногда рабочие получали часть жалования джином вместо денег. В 1730-х многочисленные питейные заведения, где подавался джин, активно использовали в рекламе формулировку «напейся за 1 пенс, упейся — за два, а солома — бесплатно». Под соломой имелась ввиду соломенная постель. Иными словами: бахни джина — а проспаться мы тебя уложим прямо тут, в уголке. В одном только Лондоне на тот момент действовало около 7 тыс. джиновых питейных, а всего в год столица дистиллировала примерно 10 млн галлонов напитка. Производители платили всего 2 пенса налога за галлон джина против 4 шиллингов и 9 пенсов за галлон крепкого пива. Купить джин можно было не только в таверне, но и прямо с рук — у бакалейщика или даже парикмахера.

Если зажиточные горожане ещё могли позволить себе баловаться французскими винами и бренди, то для бедняков самым верным способом напиться был именно джин. Потребление напитка было столь высоким, что вскоре это отразилось на показателях рождаемости и смертности — во всяком случае, именно джин считали виновником бедственного положения. В 1723 году смертность в Лондоне превысила рождаемость: в течение следующих 10 лет около 75% детей умирали, не достигнув возраста 5 лет. Джин стали называть «разрушителем материнства»: чрезмерно активное потребление среди женщин и мужчин привело к падению фертильности. Более того, у запойных «джиновых» дети рождались с различными деформациями и многочисленными болезнями.

Повальное употребление джина спровоцировало, помимо прочего, ещё и рост преступности. Неумеренность в употреблении можжевелового напитка прочно увязалась в сознании современников с социальным и моральным разложением общества. Женщины бросали больных новорождённых, семьи продавали дочерей в проститутки, чтобы заработать на выпивку, джином поили маленьких детей, чтобы те не плакали и быстрее засыпали, — именно такой рисуется картина периода, вошедшего в историю под названием джиновой лихорадки или джинового безумия. Писатель Даниэль Дефо был одним из тех, кто публично высказался на тему, назвав джин — причиной большинства проблем Лондона. А английский художник Уильям Хогарт выпустил гравюру под названием «Переулок джина», где максимально драматично отобразил последствия джиновой лихорадки. Всего за несколько десятилетий джин из целебного эликсира превратился в наркотик для бедных.

Джиновая лихорадка. (Wikimedia Commons)

Вскоре забеспокоились и власти: выяснилось, что каждый лондонец выпивает в среднем 50 литров джина в год. Первый «Джиновый акт», принятый в 1736 году, предусматривал обязательное получение платной (50 фунтов) лицензии на изготовление напитка. В ночь перед вступлением закона в силу производители распродавали товар по невероятно низкой цене. Было принято решение повысить налог — в результате джином стали торговать нелегально, из-под полы, и качество продукта упало. Пошлины последовательно снижались в течение следующих 6 лет, и к 1742-му были отменены.

Более-менее эффективным показал себя акт 1751 года, когда производителям запретили распространять напиток среди нелицензированных продавцов. В качестве своеобразной компенсации правительство стало массово закупать … чай в надежде вдохновить население на потребление безалкогольных напитков. Кроме того, власти напомнили британцам о старом-добром пиве. Во второй половине 18-го века потребление джина значительно снизилось, а принятый в 1830-м акт, отменивший пошлины на производство пива, вновь вывел этот слабоалкогольный напиток на лидирующие позиции. «Можжевеловка» отвоевала репутацию достойного алкоголя, когда в 1832 году был представлен лондонский сухой джин. Появились коктейли, изготовленные на основе джина. Он приобрёл имидж куда более высококлассного спирита.

Детство и юность Марии

Мария родилась 18 февраля 1516 года в семье Генриха VIII и Екатерины Арагонской. Хотя ребёнок и не стал долгожданным наследником мужского пола, король искренне обрадовался появлению на свет здоровой и крепкой девочки. К тому моменту Екатерина уже перенесла несколько выкидышей, а единственный сын, рождённый в 1511 году, скончался всего через 7 недель. Следующая беременность королевы последовала в 1518 году, однако ребёнок, ещё одна девочка, не прожил и нескольких часов. Для Екатерины Арагонской эта беременность стала последней. К концу 1510-х в отношениях пары наметился разлад: у короля появилась фаворитка Бесси Блаунт. В 1519 году Бесси родила Генриху мальчика, названного Генри Фицроем. Хотя официально рождение бастарда не пошатнуло позиций принцессы Марии, Екатерина Арагонская опасалась, что Фицрой станет наследником в обход её дочери.

В истории Англии до обозначенных событий лишь однажды женщина восседала на престоле: Матильда, дочь Генриха I, которая так никогда и не была коронована. Будучи не в состоянии удержать власть, Матильда лишилась трона, а страна погрузилась в затяжную гражданскую войну.

Для Генриха VIII идея женщины во главе Англии была на тот момент неприемлема. И всё же Мария, за которой числился свой собственный двор, неформально носила звание принцессы Уэльской — титул, которым могла обладать лишь супруга наследника престола, принца Уэльского. Официально Мария так никогда этот титул не получила, однако Генрих VIII, скорее всего, оставил этот вопрос открытым, дабы иметь пространство для манёвра.

Мария получила образование, достойное истинной наследницы престола, как если бы она и вправду рассматривалась на эту роль. И всё же для Генриха VIII, ещё надеявшегося обзавестись законным сыном, дочь была, прежде всего, инструментом в политических играх. На протяжении детских и юношеских лет Марию много раз сватали за наследников то французского, то испанского престолов — в зависимости от того, с кем Англия на тот момент искала альянса.

Мария Тюдор в детстве. (wikipedia.org)

Примерно в середине 1520-х король начал задумываться о разводе. Непосредственно процесс начался только в 1529 году и растянулся на несколько лет. Главным аргументом Генриха VIII в пользу развода с первой женой было то обстоятельство, что её предыдущий брак с его покойным старшим братом Артуром всё же был консумирован. Доказать или опровергнуть данный прецедент у историков не получилось до сих пор. Скорее всего, для короля именно такой аргумент представлялся наиболее весомым, способным обеспечить ему разрешение Папы Римского разойтись с Екатериной по-хорошему. Не получив желаемого ответа от Рима, Генрих VIII взял дело в свои руки: последующая религиозная реформация и назначение короля главой церкви Англии позволили монарху творить всё, что душе угодно. Екатерину удалили от двора, король больше не считал её своей супругой, а обращаться к ней отныне полагалось как к «вдовствующей принцессе Уэльской». Всё это, разумеется, повлияло и на положение принцессы Марии.

Опала, потеря статуса и конфликт с отцом

В 1533-м Генрих женился на Анне Болейн, а уже в в сентябре того же года родилась их дочь принцесса Елизавета. Марию признали незаконнорождённой, и своё место в очереди на престол она уступила Елизавете. Всё это сказалось на здоровье Марии: у неё начались проблемы с репродуктивной системой, возможно, вызванные тяжёлым стрессом. Ещё будучи совсем юной девушкой, она страдала от депрессии. Причиной тому был не только развод родителей, но также государственные и религиозные реформы, последовавшие за ним. Выращенная истовой католичкой Екатериной, Мария признавала только эту веру, а потому реформацию, затеянную отцом, не могла принять. Ко всему прочему, протестантство было верованием новой жены Генриха, ненавистной Анны Болейн, которую Мария отказывалась признавать королевой.

Напряжение в отношениях Генриха VIII со старшей дочерью нарастало. Личный двор Марии упразднили, а её саму отправили жить в резиденцию, где воспитывалась Елизавета. Согласно некоторым свидетельствам, по распоряжению Анны Болейн, Марию унижали, оскорбляли и даже применяли к ней физическое наказание в случае непослушания, однако как таковых подтверждений этому нет.

До самой смерти Екатерины Арагонской в 1536 году Марии было отказано в возможности не только навещать мать, но и обмениваться письмами (впрочем, они вели тайную корреспонденцию при помощи доверенных слуг). После кончины матери девушка долгое время пребывала в отчаянии. Некоторое облегчение ей принесла казнь Анны Болейн: у Марии появилась надежда на воссоединение с отцом. Кроме того, теперь она была не единственным «бастардом»: из порядка престолонаследия исключили и маленькую Елизавету.

В том же 1536 году Генрих VIII снова женился — на леди Джейн Сеймур. Она предприняла осторожную попытку помирить Марию с отцом, однако король отказывался общаться с дочерью до тех пор, пока та не подпишет документ с признанием, во-первых, что главой церкви отныне считается сам монарх, а, во-вторых, что брак её родителей был нелегитимным. Таким образом, Марии предстояло расписаться в том, что она — незаконнорождённая дочь. Опасаясь преследования и казни, девушка со скрипом подписала бумагу, даже толком её не прочитав. При этом она призналась, что никогда не сможет простить себя за эту сделку с совестью. И всё же её роспись на документе смягчила сердце Генриха VIII: Марию пригласили ко двору, где и произошло воссоединение отца и дочери.

Портрет семьи Генриха VIII. Мария — по правую руку от него. (rct.uk)

В 1537 году родился долгожданный законный наследник — принц Эдуард. О восстановлении Марии в порядке престолонаследия речи не шло, однако её положение значительно улучшилось. Принцесса стала крёстной матерью для брата, которого сердечно полюбила. Вскоре Джейн Сеймур скончалась, и Мария искренне горевала после смерти мачехи.

Впоследствии не со всеми новыми жёнами отца у неё складывались дружеские отношения. Так, например, к протестантке Анне Клевской, четвёртой супруге короля, она поначалу относилась с подозрением из-за религиозных противоречий, однако всё же прониклась к ней доверием. Брак Анны и Генриха VIII продлился очень недолго, и вот уже новая королева, Екатерина Говард, сменила Клевскую. С Говард, которая была примерно на 9 лет младше самой Марии, взаимопонимания не вышло. Старшая дочь Генриха относилась к новой мачехе презрительно, полагая её слишком молодой, глупой и необразованной пустышкой.

Говард тоже недолго проходила в королевах, примерно полтора года. На следующий год после её казни король женился в шестой и последний раз — на Екатерине Парр. Хотя Парр, как и Клевская, была известна своими протестантскими взглядами, ей удалось добиться расположения Марии. Новая мачеха была всего на три года старше принцессы и до брака с королём находилась в свите Марии.

В 1544 году Генрих VIII подписал новый указ о престолонаследии, согласно которому обе дочери, Мария и Елизавета, восстанавливались в праве претендовать на престол, но только после Эдуарда и в случае отсутствия у него потомков. Это подарило Марии надежду.

Старшая сестра непреклонного брата

Генрих VIII скончался в 1547 году, оставив после себя малолетнего Эдуарда королём. Мальчику на тот момент было всего 9 лет, и правил он при содействии регента. Недолгое царствование Эдуарда VI стало тяжёлым периодом для Марии: сын превзошёл отца в его самых смелых мечтах о реформации церкви. В отличие от Генриха VIII, который опасался радикальных перемен и сохранил множество истинно католических обрядов, Эдуард желал полного «очищения» церкви от всего, что напоминало «старую» веру. Мария всё так же продолжала служить мессу — во времена Эдуарда VI это было строго-настрого запрещено. Отказ принцессы подчиниться требованиям брата отречься от католичества привёл к конфликту. Устранить Марию он не мог — она значилась наследницей престола после него. Своих детей у Эдуарда по юности лет ещё не было. И всё же за свою безопасность принцесса опасалась, а потому обратилась к двоюродному брату императору Священной Римской империи Карлу V с просьбой защитить её интересы. Тот пригрозил Эдуарду войной, если Марии не будет позволено по-прежнему служить мессу и придерживаться тех католических обрядов, к которым она привыкла. Принцесса даже планировала бежать из страны при содействии Карла V, однако Эдуард VI не собирался отпускать сестру. Кроме того, приближённые Марии докладывали ей об ослаблении здоровья короля и его потенциально скорой смерти. В случае побега за границу до его кончины она рисковала потерять права на престол.

Эдуард VI. (npg.org.uk)

Эдуард VI умер в 1553 году, в возрасте всего лишь 15 лет. Незадолго до этого он, желая защитить свои протестантские реформы, назначил в обход сестер наследницей молодую Джейн Грей, внучку Генриха VII. Грей объявили королевой 10 июля 1553 года. К этому моменту Мария, покинувшая столицу незадолго до смерти Эдуарда, активно собирала сторонников, чтобы взять власть. Ей оказали поддержку как знать, так и простой народ, желавший видеть на троне дочь Генриха VIII. 19 июля Джейн Грей низложили, а Марию объявили новой королевой. 3 августа 1553 года, сопровождаемая огромной свитой, которая включала и принцессу Елизавету, Мария с триумфом проехала по улицам Лондона — Грей к этому времени уже 2 недели как находилась в Тауэре под арестом. Поначалу Мария не собиралась казнить леди Джейн, понимая, что та оказалась пешкой в руках своего свёкра Джона Дадли, бывшего регента Эдуарда. Решение о судьбе девушки было отложено, однако её всё так же содержали под стражей.

Королева-католичка

Мария определила для себя две главнейшие цели, которых необходимо было достигнуть в её правление: вернуть Англию в лоно католичества и родить наследника. Обе задачи представлялись крайне трудными. В своих шагах по восстановлению католической религии в стране Мария была не слишком радикальна, например, возвращать земли, отнятые у монастырей в годы правления её отца, она не стала — их новые богатые хозяева ополчились бы против короны. Мария восстановила многие католические обряды, включая ту же мессу, главным языком на службе вновь стала латынь, а не английский, кроме того, священнослужителям вновь запретили жениться, а уже женатым приказали отречься либо от супружества, либо от сана.

Более всего новая королева желала воссоединения с Римом и восстановления Папы в роли главы церкви, однако даже английские католики со скептицизмом отреагировали на эти планы. Возрождение связей с Римом означало бы не только формальное подчинение воле Папы, но и финансовое бремя в виде налоговых отчислений. Однако ресторация Папы как главы церкви была необходима Марии для подтверждения законности брака её родителей и, соответственно, собственного статуса легитимного потомка (именно Папа гарантировал Генриху и Екатерине разрешение жениться, несмотря на предыдущий брак Арагонской с принцем Артуром).

Мария с триумфом прибывает в Лондон. (elizabethi.org)

В первый год на троне Мария объявила, что не будет заставлять своих субъектов обращаться в католичество, однако её заверения в гарантии безопасности протестантам оказались ложными. После восшествия дочери Генриха VIII на престол около 800 человек покинули страну. В каком-то смысле это даже воодушевило Марию: она ожидала, что число окажется куда более значительным. Вскоре, несмотря на обещания королевы, были арестованы виднейшие фигуры реформации, в их числе Томас Кранмер, духовный наставник Эдуарда VI и один из основных деятелей эпохи Генриха VIII, обеспечивший решение вопроса о разводе короля. К Кранмеру у Марии была персональная неприязнь: именно его она считала виновным в падении матери и потере собственного статуса 20 лет назад. В заточении Кранмер, наблюдавший за сожжением еретиков, отрёкся от протестантства и объявил, что готов принять католичество, рассчитывая на помилование, однако Мария лично вмешалась в процесс, и Кранмера приговорили к смерти на костре.

В 1554 году были восстановлены Акты о ереси, что означало неминуемое преследование протестантов. Всего за 5 лет у власти Мария отправила на костёр 283 человека. Для сравнения, в годы правления Генриха VIII (почти 40 лет) были казнены около 80 еретиков. Именно по причине столь жёстких мер по отношению к протестантам Мария заработала себе прозвище «кровавой». В народе массовые сожжения встретили противоречиво, и даже советники Марии предупреждали её о непопулярности подобной жестокости. Смерть на костре полагали одной из самых страшных. Впоследствии многие жертвы, казнённые в годы правления Марии, попали в список мучеников.

Королевы тоже плачут

Что же до личной жизни королевы? Учитывая, что Мария взошла на престол в возрасте 37 лет, вопрос о замужестве необходимо было решить как можно скорее. В самой Англии оказалось мало кандидатов, обладавших достаточно высоким статусом, чтобы свататься к самой королеве. Искать мужа нужно было за границей, однако парламент опасался, что заморский принц или король сделают Англию зависимой от другой державы. И тот же Парламент настаивал, что королеве необходимы муж и наследник.

Карл V предложил своего сына Филиппа II. Он был на 11 лет младше Марии и обладал весьма приятной наружностью. Увидев портрет Филиппа кисти Тициана, королева загорелась желанием непременно заполучить принца в качестве супруга. Переговоры о свадьбе начались уже в конце 1553 года. Парламент решил, что Филипп и Мария будут носить титулы короля и королевы, однако править Мария продолжит самостоятельно, а после её смерти Филиппа лишат всякой власти в Англии. Советники рассчитывали, что супруг окажет влияние на политические решения королевы, но последнее слово останется за ней.

Мария и Филипп (collections.rmg.co.uk)

Когда новости о свадьбе стали известны широкой публике, послышались недовольные голоса. Мало кто из англичан желал видеть рядом со своей королевой иностранца. Опасались вовлечения Англии в политические игры и войны чужой державы, в особенности потому что Филипп был наследником трона Карла V. В 1554 году вспыхнуло восстание под предводительством Томаса Уайатта: несколько тысяч человек отправились в Лондон с целью свергнуть Марию и поставить на её место всё ту же Джейн Грей, которая по-прежнему содержалась в Тауэре. В восстании принимал участие её отец Генри Грей. Мария быстро собрала сторонников, готовых выступить против мятежа, и обратилась с речью к народу. В своём послании она убеждала англичан, что её брак поможет укрепить мир и порядок в государстве и что она руководствуется всеобщим благом, а не личными мотивами. В этом, конечно, была доля лукавства: Мария по-настоящему жаждала брака с Филиппом. Восстание подавили, а Джейн Грей казнили — королева опасалась последующих мятежей в поддержку протестантской кандидатки.

Свадьба состоялась 25 июля 1554 года. В отличие от Марии, Филипп не желал этого союза, но подчинился воле отца. Королева ему не понравилась: он полагал её откровенно некрасивой. Их союз вряд ли можно назвать счастливым — Филипп проводил много времени вне Англии, занимаясь государственными делами у себя на родине и готовясь в скором времени наследовать трон.

В сентябре 1554 года Мария предположила, что ожидает ребёнка. Она стала заметно набирать в весе, её живот округлился, пришла утренняя тошнота. Парламент принял акт, согласно которому Филипп становился регентом будущего наследника или наследницы престола в случае смерти Марии. Предполагаемой датой рождения ребёнка назвали июнь 1555 года. Девять месяцев Мария демонстрировала все признаки обычной беременности, однако уже к июлю 1555 года стало очевидно, что никакого наследника не будет. Беременность оказалась ложной. Подобное расстройство часто является следствием самовнушения, ложная беременность имеет все «симптомы» настоящей, притом что фактическое зачатие так и не состоялось. Большие надежды как самой Марии, так и всего королевства, не оправдались: она ощущала себя посрамлённой в глазах народа. Эта трагедия укрепила Марию в вере, что бог посылает ей наказание за слишком толерантное отношение к еретикам-протестантам, и она ужесточила их преследование.

Бесславный конец

Помимо религиозной войны и отсутствия наследника Мария столкнулась с ещё одной проблемой — пустой королевской казной. Гигантские траты её предшественников, порча монеты в период правления Генриха VIII и Эдуарда VI, наводнения, неурожай и голод привели к истощению запасов золота. Мария строила планы по проведению денежной реформы, однако не успела их воплотить. Она попыталась расширить международную торговлю, отыскать новые ресурсы и рынки, в частности, выдала патент на работу «Московской компании» — английского торгового предприятия, — но столкнулась с противостоянием со стороны испанцев, ревностно оберегавших свои судоходные торговые пути. Подобные меры должны были способствовать постепенной перестройке денежной системы в пользу поиска новых источников дохода в противовес привычному повышению налогов в случае дефицита государственного бюджета. Впоследствии по этому пути пойдет её сестра Елизавета.

Сара Болгер в роли Марии в «Тюдорах». (tudorsandotherhistories.com)

В 1557 году Мария вновь объявила о беременности. Но и на этот раз ожидания не оправдались: по прошествии 9 месяцев ребёнок так и не появился на свет. Эта беременность также оказалась ложной. Плохое самочувствие королевы объяснялось её болезнью. Первые признаки серьёзного недомогания проявились весной 1558 года, а к осени королева совсем ослабла. Она умерла 17 ноября 1558 года в возрасте 42 лет. Преемницей Марии, согласно акту о престолонаследии, стала Елизавета, и именно её последующее долгое правление вошло в историю как «золотой век» Англии. За Марией же, возможно, не вполне справедливо, закрепилась исключительно репутация «кровавой» — её помнят только как безумную католичку, безжалостно уничтожавшую еретиков.

Обустройство королевства

В 429 году началось вандальское вторжение в Северную Африку. Германцев вёл король Гейзерих из династии Хасдингов. К 450 году большая часть римских владений оказалась завоёвана вандалами. Часть римлян и мавров не признали новых владык и создали мавро-римское царство.

Земли в бывшей Проконсульской Африке Гейзерих раздал своим воинам. Они получили название «земли вандалов». Эти земли были освобождены от налогов, и вандалы передавали их по наследству. «Земли вандалов» стали местом основного расселения завоевателей и сердцем королевства.

Другая часть конфискованных земель стала собственностью королевского дома. Сюда входили поместья в Проконсульской Африке, Бизацене и Нумидии, а также виноградники, шахты, озера и дворцы по всему королевству.

Гейзерих. (Wikimedia Commons)

Крупнейшие владения получили родственники короля, которые были отделены от остальной знати. В источниках сохранились глухие упоминания о мятежах вандальской знати против короля. Вероятно, мятежники были недовольны понижением своего статуса в новых условиях.

Королевский двор Хасдингов напоминал императорский двор Константинополя. Гостями вандальского двора были знатные готы и римляне. Например, граф Себастьян, племянник военного магистра Бонифация. Советниками королей были и вандалы, и римляне.

Вандалы составляли меньшинство населения королевства. В основном они жили в Проконсульской провинции. Для контроля над остальной частью королевства использовалась прежняя административная система. Её центрами были римские города. Хотя многие чиновники бежали от завоевателей, другие были готовы служить варварам.

Ключевыми должностями в государстве являлись проконсул и викарий. Первый управлял Проконсульской провинцией, второй — остальными провинциями, а также отвечал за сбор налогов. Обе должности сохранились после римлян. Известны имена двух проконсулов, занимавших этот пост в правление королей Гейзериха и Гунериха.

Гонения на церковь короля Гунериха

Вандалы, занявшие земли Северной Африки, исповедовали арианское вероучение. Римляне захваченных провинций в основном были последователями ортодоксального (никейского) вероучения.

Часть церквей ортодоксов завоеватели передали арианским священникам. Земли, которыми владела церковь, стали собственностью королевской семьи или знатных вандалов.

К правлению второго вандальского короля, Гунериха, относятся так называемые великие гонения на ортодоксальную церковь. Основным автором, рассказывающим о них, был церковный писатель Виктор из Виты.

Унаследовав власть, Гунерих сделал ортодоксам жест доброй воли. После многолетнего перерыва был назначен епископ Карфагена. Но вслед за тем под влиянием арианского духовенства король развязал репрессии. Многие простые верующие были казнены или отправлены на принудительные работы. Священникам-ортодоксам запрещалось совершать литургии.

В 483 году Гунерих издал указ, по которому арианское и ортодоксальное духовенство должны провести церковный собор для обсуждения разделявших их богословских вопросов. Ортодоксальное духовенство подготовило трактат, в котором высказало свою позицию.

Потолочная мозаика арианского баптистерия в Равенне. (Wikimedia Commons)

Ответом Гунериха стали прямые репрессии. Церкви ортодоксов закрывались и передавались казне или арианскому духовенству. Духовенству ортодоксов запрещалось совершать обряд крещения и рукоположение новых священников под угрозой штрафов и тюрьмы. Никейские книги подлежали сожжению. Принадлежащие к ортодоксальной церкви миряне лишались права делать и принимать завещания. За нарушения наказывали плетьми и отправляли в изгнание. Судьи тоже могли быть наказаны, если выяснялось, что они закрывали глаза на нарушения. Сторонники арианства объединялись в отряды и отправлялись в разные провинции для преследования мирян-ортодоксов.

Прибывших на собор в Карфаген епископов арестовали. Их лишили имущества и сослали работать на виллы как крепостных или валить лес для королевского флота на Корсике.

Один из текстов того времени — «Страсти семи монахов». Он рассказывает о группе монахов-ортодоксов, которых ариане лестью пытались переманить на свою сторону. Когда уговоры не подействовали, монахов подвергли жестоким пыткам и казнили.

По оценкам исследователей, в правление Гунериха примерно пятая часть епископов отреклась от ортодоксальной веры и перешла в арианство. Запрет ортодоксальной церкви строже соблюдался в Карфагене и центральной части королевства, чем на окраинах.

В труде Виктора из Виты много слов о гонениях на ортодоксов, но конкретных примеров не так много. Большинство из них относятся к Карфагену. В частности, согласно источнику, была разрушена Великая базилика, где были похоронены христианские мученицы Перпетуя и Фелисита.

Король Гунерих интересовался арианской теологией. В своём указе правитель вандалов ссылается на авторитет церковных соборов 350 года, проводившихся императором Констанцием. В письме императору Восточной Римской империи Зинону Гунерих позиционирует себя как защитника ариан своего королевства и империи.

Король Трасамунд

Преемник Гунериха Трасамунд не был врагом ортодоксальной церкви. Вновь стали открываться её храмы, а многие священники вернулись из ссылок. В 496 году Гунтамунд умер, и трон унаследовал его брат Трасамунд. Новый король заслужил репутацию просвещённого монарха и покровителя поэтов. В то же время он оказался последовательным арианином, стремившимся уничтожить никейское вероучение в своём королевстве.

Трасамунд избегал грубой силы. Он хотел, чтобы арианские священнослужители победили ортодоксов интеллектуально. Монарх ввёл ряд ограничительных мер против ортодоксального духовенства. При этом король поддерживал хорошие отношения с римской элитой, принадлежавшей к никейской церкви. Так Трасамунд попытался расколоть их союз.

По приказу короля епископы ортодоксальной церкви лишались своих кафедр. Когда стало известно, что ортодоксы проигнорировали закон, запрещавший рукоположение новых епископов, около 60 из них были отправлены в ссылку на Сардинию.

Большие силы король и его окружение вкладывали в проповедь арианского вероучения среди населения. Трасамунд поощрял переход в арианство римской знати. Около 518 года в Карфагене прошли новые церковные дебаты. Основным оппонентом ариан был епископ Фульгенций Руспийский, специально вызванный из ссылки. Вопросы во время диспута задавал сам король.

Знатный вандал. (Wikimedia Commons)

Согласно житию Фульгенция, епископ одержал победу над оппонентами, несмотря на то, что Трасамунд поставил его в неравные условия с ними. После диспута Фульгенция вновь отправили на Сардинию. Кроме жития сохранился и текст ответов Фульгенция. Они содержат славословия в адрес умственных способностей короля, что вероятно было частью придворного этикета. С другой стороны, сложность вопросов показывает, что Трасамунд хорошо разбирался в богословии и сумел стать для Фульгенция серьёзным оппонентом.

В первые десятилетия вандальской власти арианская церковь оставалась для Северной Африки чужой. Её священники были в королевстве иноземцами (германцы и римляне из других частей империи). В начале 6-го века видными проповедниками арианства становятся уроженцы Северной Африки. Некоторые из них перешли в арианство из ортодоксальной веры.

Сохранился арианский богословский труд того времени, представляющий собой комментарии к Книге Иова. Он осуждает богословские позиции ортодоксов и называет их еретиками, чьи церкви не должны посещать последователи истинной (арианской) веры.

Ортодоксальная церковь Северной Африки показала себя способной отвечать на вызовы времени. В частности, её священники стали вести борьбу за души отступников, выбравших арианство. Фульгенций Рустийский писал проповеди на «простой латыни», понятной менее образованной пастве, а также бичевал ариан в рифмованных псалмах.

В 523 году новым королём стал Хильдерик. Он отменил репрессивные законы предшественника. Многие епископы вернулись из ссылки, а церковь получила назад конфискованное имущество. Хильдерик разрешил провести выборы епископа Карфагена, а также рукоположить епископов на вакантные кафедры. Фульгенций вернулся в Карфаген, где последователи встретили его как героя. После 40 лет перерыва вновь стали созываться церковные соборы.

***

Ортодокосальная церковь Северной Африки устояла. Но её влиянию был нанесён серьёзный урон. Времена вандалов прошли в 534 году, когда королевство захватили войска Восточной Римской империи.

Долгоруковы — одна из многочисленных ветвей князей Оболенских, а основателем нового рода стал Иван Андреевич Оболенский. Известно о нём очень немного: жил князь примерно в середине 14-го века и отличался суровым нравом и мстительностью. Согласно легенде, он получил прозвище Долгорукий за способность сводить счёты со всеми своими врагами, где бы они ни прятались. К основателю Москвы Юрию Долгорукому, жившему за три века до этого, фамилия отношения не имеет.

Сын Ивана Андреевича Владимир имел семерых сыновей, четверо из которых основали самостоятельные ветви рода. Члены семейства играли важную роль в государственных делах почти на всём протяжении российской истории вплоть до революции 1917 года. Среди Долгоруковых было немало бояр. Один из них, Яков Фёдорович, заслужил особое расположение царевича Петра Алексеевича, когда встал на его сторону во время Стрелецкого бунта 1682 года. Позднее, уже во время Северной войны со шведами, Долгоруков попал в плен. Ему удалось сбежать, но произошло это лишь спустя десять лет неволи. После возвращения в Россию он стал особо ценным советником царя, поскольку успел неплохо изучить государственное устройство и порядки Швеции.

Яков Фёдорович Долгоруков. (Wikimedia Commons)

Племянник петровского приближённого Василий Лукич Долгоруков пошёл по дипломатической стезе, был российским посланником в Польше, Франции и Швеции. Подвела его жажда власти и участие в дворцовых интригах: князь был одним из видных деятелей Верховного тайного совета, посадившего на трон Анну Иоанновну. Эта история хорошо известна: «верховники» рассчитывали ограничить полномочия императрицы, де-факто взяв управление страной в свои руки, но потерпели неудачу. Долгорукого сначала заточили в Соловецкий монастырь, а спустя несколько лет казнили. Именно князю Василию Лукичу принадлежало ружьё с одним из самых старых изображений герба Долгоруковых, которые известны на сегодняшний день. Специалисты датируют оружие началом 1720-х годов. Уже намного позже в конце 18-го века, эмблема была внесена в «Общий гербовник дворянских родов империи».

Долгоруковы продолжали занимать высокие государственные посты в 19-м веке, но и тогда в роду было немало спорных фигур. Одна из них — князь Василий Андреевич Долгоруков. Многие называют его примером беззаветного служения стране и подчёркивают личную преданность императорам Николаю I и Александру II. Князь занимал должность военного министра в непростые годы Крымской войны и оказался под прицелом критики из-за поражений русского оружия, хотя претензии, скорее, стоило предъявить его предшественникам на этом посту. Позднее Василий Андреевич был назначен шефом Третьего отделения, занимавшегося политическим сыском. В те годы значительная часть образованного общества обоснованно считала жандармское управление главным инструментом преследования инакомыслящих. На этой должности князь пробыл десять лет и в основном боролся с «неправильной» прессой, включая герценовский «Колокол». Знаменитый историк Пётр Долгоруков нелестно охарактеризовал своего родственника как человека, ненавидевшего всё просвещённое и независимое.

Василий Андреевич Долгоруков. (Wikimedia Commons)

Впрочем, далеко не все представители семейства остались в истории благодаря государственной службе. Княгиня Екатерина Михайловна Долгорукова долгие годы была любовницей самого Александра II и родила от него четверых внебрачных детей. Помехой для романа не стали ни 30-летняя разница в возрасте, ни расстояние (в определённый момент родственники княгини, не поощрявшие эту связь, увезли девушку в Европу). В мае 1880 года тяжело больная чахоткой супруга императора Мария Александровна умерла, и меньше двух месяцев спустя влюблённые поженились. В те времена это было абсолютно неслыханным и привело к большому скандалу: царская семья была в ярости. После свадьбы Екатерина Михайловна получила титул светлейшей княгини Юрьевской и стала основательницей нового рода.

Процветанию Долгоруковых пришёл конец в 1917 году. Часть многочисленного семейства эмигрировала, другие остались бороться с большевиками. В их числе были и братья-близнецы Пётр и Павел Долгоруковы, стоявшие у истоков партии кадетов. Но и они в конечном счёте оказались за границей, покинув страну незадолго до падения белого Крыма. Последним урождённым князем Долгоруковым был сын Петра Михаил, уехавший из России ещё ребёнком. Он умер в Нью-Йорке в 1993 году, но потомки древнего рода и сейчас живут в Европе, США и Канаде.

Специалист в области физической химии Валерий Легасов был гордостью советской науки. Академик в 45 лет, кавалер трёх орденов и лауреат двух государственных премий, учёный с мировым именем («эффект Бартлетта — Легасова»), заместитель директора Курчатовского института. Он заслуженно считался одним из ведущих советских специалистов по атомной энергетике…

Новое назначение

26 апреля 1986 года академику Легасову сообщили о новом назначении. В составе правительственной комиссии ему следовало отправиться на Чернобыльскую атомную электростанцию, с которой «возникли какие-то проблемы». Новое назначение оказалось судьбоносным. Спасительным для десятков тысяч жителей Украины и Белоруссии. Но роковым для самого Валерия Легасова. Однако всё это станет ясно позднее…

Когда Легасов прибыл на место, он мгновенно оценил всю опасность произошедшего. Четвёртый энергоблок был полностью разрушен. На обломках полыхал пожар. От решений, принятых в ближайшие часы, будет зависеть судьба целого региона — со всеми его жителями. И решения эти должен принять именно Легасов. Он «научный мозг» комиссии — ему и нести личную ответственность.

Валерий Легасов в Вене [второй справа]. (Wikimedia Commons)

И Легасов делом доказал, что высокие награды и звания от государства он получал не зря. Именно он предложил тушить горящий реактор попеременно графитом, свинцом, доломитовой крошкой, смесью бора и песка (это же был не простой пожар — температура там достигала огромных величин, такой огонь водой не потушишь!)

И именно Легасов на следующий день настоял на полной эвакуации города Припяти. Настоял, несмотря на категорический отказ местного начальства: 27 апреля 1986 года радиационный фон в городе ещё не достиг величин, при которых — по инструкции! — должна проводиться эвакуация. Но Легасов знал, что назавтра радиация усилится многократно и эвакуироваться будет уже поздно. Поэтому, вопреки всем инструкциям, он «продавил» решение об эвакуации. И оказался прав.

«Беспокойный» учёный

В общей сложности 60 суток провёл Валерий Легасов на месте катастрофы. Полученная им доза радиации сильно ударила по здоровью. Но главное было сделано: наиболее страшных последствий от аварии удалось избежать.

Однако Легасов не ограничился ликвидацией последствий аварии. Он стал анализировать её причины. И выводы его были неутешительны: в СССР к вопросу строительства и эксплуатации атомных станций подходили с недопустимой халатностью и разгильдяйством. Реакторы, установленные на ряде станций, не соответствовали критериям безопасности.

В общем, досталось от Легасова всем: и энергетикам, которые эксплуатировали станции, и конструкторам, которые разрабатывали «ущербные» реакторы. Причём свои разоблачения Легасов в тайне не держал (в июле 1986 года он говорил об этом на заседании Политбюро, а в августе того же года — на конференции экспертов МАГАТЭ в Вене). Этого ему не простили ни чиновники из Минэнерго, ни свои же «собратья-учёные».

За Легасовым установилась репутация «беспокойного» учёного. Его не выбрали в научно-технический совет родного Курчатовского института. Дважды «прокатили» с выдвижением на звание Героя Социалистического Труда.

Во вторую годовщину чернобыльской аварии, 26 апреля 1988 года, Легасов представил Академии наук план создания совета по борьбе с застоем в науке, но получил отказ.

На следующий день, 27 апреля 1988 года, Легасов был найден у себя в квартире повесившимся.

«Кто-то непростительно ошибся в расчётах…»

Итак, главный вопрос: почему Легасов сделал это? Чтобы решить загадку смерти академика, нужно прежде всего посмотреть, а чему же была посвящена его жизнь?

Всю жизнь Валерия Легасова можно охарактеризовать одним словом — «борьба». Не какая-то абстрактная (за справедливость, «за место под солнцем» и т. п.), а вполне конкретная — борьба за безопасность советской атомной энергетики. А с безопасностью этой были серьёзные проблемы.

Уже после роковой аварии Легасов говорил, что Чернобыль начался не 26 апреля 1986 года — он начался в 1961 году. В тот год в космос полетел первый человек — Юрий Гагарин. Этот полёт стал высшим, но в определённой степени последним выдающимся достижением советской науки. После него начался упадок во всех отраслях, в том числе и в атомной энергетике.

Произошло удивительное. Страна, построившая первую в мире атомную станцию (в Обнинске, в 1954 году), затем построившая еще две (Белоярскую и Нововоронежскую), после этих успехов… прекратила развитие атомной энергетики на целых 10 лет!

Белоярская АЭС. (Wikimedia Commons)

Как считал Легасов, имел место грандиозный просчёт со стороны Госплана СССР — главного органа, определявшего перспективы развития советской экономики.

Плановики посчитали, что органического топлива (угля, газа) для привычных тепловых электростанций хватит надолго. В таком случае атомная энергетика становилась дорогой и, в общем-то, ненужной забавой.

Но к середине 1960-х годов стало ясно: на одном донецком угле растущую советскую промышленность не поднять. Слишком накладно выходило. Со всех сторон — с экономической, логистической, экологической.

И вот тогда пришлось в авральном режиме навёрстывать упущенное. А как навёрстывать? Ведь нужны огромные вложения. И вот тут была совершена роковая ошибка, предопределившая Чернобыль…

«Скроен колпак не по-колпаковски…»

В мире нет ничего идеального. При самом совершенном оборудовании, при самой профессиональной команде — всё равно остаётся риск возникновения ЧП. А значит, атомную станцию нужно надёжно изолировать: спрятать в своего рода «чехол», «капсулу», чтобы все неприятности на объекте оставались в пределах этого «чехла», не проникая в окружающий мир. В западной энергетике такую герметичную оболочку называют «контейнментом» (containment), ну, а в советской нарекли просто — «колпак».

Так вот, этого-то спасительного «колпака» не стали делать на советских атомных станциях, строительство которых вновь началось с середины 1960-х! Ведь «колпак» приводил к удорожанию стоимости станции на 25–30%.

Значок ликвидатора аварии на ЧАЭС. (Wikimedia Commons)

При ограниченном финансировании это ставило перед руководителями советской энергетики простую дилемму. Или строить безопасно, но мало (станций). И таким образом сорвать очередной пятилетний план, уже озвученный партией. Или второй путь — опаснее (без «колпака»), но больше.

Разумеется, был выбран второй путь — более безопасный для чиновничьей карьеры, но гораздо более опасный для людей. Позднее Легасов назовёт главными преступниками не персонал Чернобыльской станции, а «тех руководителей энергетики 60-х годов, которые одобрили строительство, нарушавшее требования безопасности».

Легасов против военного лобби

Замысел станций без «колпаков», как способ быстро преодолеть десятилетнее отставание, вышел из недр Минсредмаша (Министерства среднего машиностроения) — органа, отвечавшего в СССР в том числе и за разработку и производство ядерного оружия.

Понятно, что с таким авторитетным учреждением было трудно спорить. Но учёные из Института атомной энергии имени И. В. Курчатова (к их числу принадлежал и Валерий Легасов) пытались. Всё было напрасно. Как вспоминал Легасов, с ним особо не церемонились: «… [моё предложение] вызвало в министерстве исключительную бурю. Бурю негодования. Особенно у министра Славского, который просто чуть ли не ногами топал на меня, когда говорил, что я неграмотный человек, что лезу не в своё дело…»

Даже директору института — Анатолию Александрову, соратнику Курчатова — не удалось пересилить военное лобби. Решение было окончательным: «опасным» АЭС быть!

Легасов видел, как много рискованных небрежностей допускается при строительстве и эксплуатации новых станций. Но пока всё как-то обходилось — это была лишь внутренняя тревога, которую Легасов удерживал под контролем. Но катастрофа в Чернобыле стала для Легасова психологическим шоком. Давно копившееся чувство тревоги начинает принимать у учёного гипертрофированный характер. Начинается психоз.

Психоз академика: чего боялся Легасов?

Достаточно почитать его последние интервью, чтобы понять: с сознанием академика что-то произошло. Вот, например, что он говорил в беседе с писателем Алесем Адамовичем: «Я сижу и дрожу… Следующая авария у нас произойдёт в Казахстане с фосфором, и в радиусе 300 километров всё живое будет мёртвым… Ближайшая ядерная авария будет на Армянской станции, и вся Армения накроется. Следующая по вероятности — это Ленинградская… Теперь химические аварии: это Дзержинск — там должен быть мощный взрыв. Потом то же самое — объёмный взрыв в Куйбышеве… всё живое будет уничтожено. Это всё произойдёт, если не принять необходимых мер. Причём меры, которые можно принять, — известны! Это самое убийственное: меры, которые нужно принять, — они известны!»

Возникает ощущение, что говоривший эти слова одержим какой-то навязчивой идеей, точнее, навязчивым страхом. Как тут не вспомнить Джеймса Форрестола, экс-министра обороны США, который в 1949 году выбросился из окна психиатрической лечебницы с криком «Русские идут!» — настолько его сознание было травмировано мыслью о «красной угрозе». Возможно, с Валерием Легасовым произошло нечто подобное.

Разрушенный Четвёртый блок ЧАЭС. (Wikimedia Commons)

Зная всё это, может быть, уже и не покажется особенно странным то, что произошло 27 апреля 1988 года, когда академик Валерий Легасов был найден у себя в квартире повесившимся. Может, тогда не будет нужды и в различных конспирологических теориях («Легасова убил КГБ!» и тому подобное), раз дело можно объяснить простой психологией?

P. S. Незадолго до смерти Валерий Легасов сказал о своём учителе и руководителе, академике Алексее Александрове, такие слова: «В чём вина Анатолия Петровича? Его вина в том, что он, нехотя, но всё же дал санкцию. Он сначала очень сражался, он воевал, но потом сдался… Но то, что он всё-таки трупом не лёг, как говорится, поперёк всей этой «философии», — вот, единственно, вина его в этом. Другой его вины нет».

Видимо, Валерий Легасов, пусть и с запозданием, но всё же решил «лечь трупом» поперёк всей этой «философии». К сожалению — в прямом смысле слова…

Автор — кандидат исторических наук

Личная драма благородного семейства

Элизабет Пешё д’Эрбанвилль родилась в 1874 г. в Париже в артистической семье. Отец — оперный певец, выступавший под сценическим именем Теодор Стефан (Стеффен), мать — актриса. Детей в семье было трое. Когда отец умер, мать отправила Элизабет и Рене в Россию, где жили бабушка и тётя. Тогда старшая сестра и стала Елизаветой Фёдоровной. Девушка сдала экзамен на звание домашней учительницы, но быстро вышла замуж за Александра Арманда, внука основателя торгового дома «Евгений Арманд и сыновья», фабрики которого находились в подмосковном Пушкине. Связь двух фамилий ещё укрепилась, когда брат Александра, Николай, женился на Рене.

Александр Арманд с супругой Елизаветой Фёдоровной, 1893 г. (Wikimedia Commons)

Когда Елизавете было 20, у неё родился первенец Александр, за ним — Фёдор, Инна и Варвара. При этом молодая мать находила время, чтобы и преподавать в местной школе, и работать в «Обществе улучшения участи женщин». В 1902 г. в её жизни происходит поворот, которого мало ожидаешь от замужней дамы в начале 20-го в.: вместе с детьми она уходит от мужа к его младшему брату, 17-летнему Владимиру. В 1903-м у них рождается сын Андрей, но брак с Александром Елизавета так и не расторгла. Под влиянием Владимира Арманда женщина увлеклась марксизмом. «Я на этот путь пошла позже других — марксизм для меня был не увлечением молодости, а завершением длительной эволюции справа налево. На последних ступенях этой эволюции ты немало сделал для меня — благодаря тебе я многое усвоила и поняла лучше и скорее», — писала она ему.

1903–1904 гг., которые Арманд провела в Швейцарии, были, наверное, последним спокойным периодом в её жизни. Именно там она родила младшего сына, но уже в 1905-м женщина оказывается в Москве, и начинается серия арестов.

Аресты и побег

Первый арест случился в феврале 1905 г., когда на её квартире была обнаружена нелегальная литература (Арманд была членом РСДРП с 1904 г.). Дочь Инна, которой на тот момент было семь лет, вспоминала: «Я проснулась ночью от непривычного шума и увидела в комнате жандармов, производивших обыск. Они всё переворачивали вверх дном, даже детские постели. Мать стояла тут же совершенно спокойная; она улыбнулась мне и сделала знак, чтобы я не плакала. Потом её увели. Обнимая меня на прощанье, она шепнула: «Не надо болтать о моём аресте». В последующие годы мне пришлось крепко запомнить это «не болтать»».

После заключения, продлившегося четыре месяца, Елизавета вышла на свободу, успела поработать пропагандистом, но новый арест не заставил себя ждать — в 1907 г. она снова была арестована. Всех пятерых детей, видимо, на время отсидок забирал Александр Арманд.

Регистрационная карточка Самарского губернского жандармского управления на Инессу Арманд, 1912 г. (Wikimedia Commons)

Отбыв очередные несколько месяцев в тюрьме, Арманд оказалась в ссылке в Мезени, в Архангельской губернии. Владимир поехал с ней, но его здоровье было слишком слабым. Он вынужден был отправиться на лечение в Швейцарию, куда в 1909 г. вырвалась и Арманд. Причём вырвалась буквально — бежала из Мезени вместе с группой поляков, у которых закончился срок ссылки, и кружным путём добралась к Владимиру, который умер у неё на руках.

Вдова на некоторое время задерживается за границей, переезжает в Париж, затем в Брюссель, учится, получает степень лиценциата экономики. Ей уже 35, и с тремя младшими детьми она снова едет в столицу Франции, где продолжает учёбу в области общественных наук. Где-то на этом пути, то ли в Париже, то ли в Брюсселе, происходит знакомство с Лениным. С этого момента будем называть её Инесса, как и соратники по партии.

«Я и Ленин»

В ноябре 1909 г. в столице Бельгии состоялось заседание Международного социалистического бюро — постоянного органа Второго интернационала, на котором Инесса присутствовала. В 1910-м она стала секретарём Комитета заграничных организаций РСДРП, есть сведения, что в этот момент она помогала Ленину переводить речи на французский язык.

Инесса Арманд с детьми, 1909 г. (Wikimedia Commons)

В 1911 г. Арманд переехала в пригород Парижа Лонжюмо, где открылась партийная школа для подготовки кадров из рабочей среды. В числе её лекторов были Ленин, Семашко, Зиновьев, Каменев, Луначарский, Арманд и многие другие. Вместе с младшим сыном Инесса жила в доме, где работала школа. Ленин с Крупской поселились немного дальше по той же улице. Судя по воспоминаниям, вокруг школы сложилась дружеская компания: слушатели и преподаватели, оказавшиеся в небольшом городе, много времени проводили вместе, и Инесса стала одним из центров притяжения.

В 1912 г. Арманд по подложному паспорту под именем Франциски Янкевич отправилась в Россию для того, чтобы восстанавливать работу подпольного аппарата партии. Но поездка оказалась неудачной, её арестовали, и только в 1913 г. Инесса вышла из тюрьмы под залог в 5400 рублей, который заплатил… Александр Арманд. Некоторое время после этого она жила в Самаре.

Ленин в Польше

27 августа 1913 г. должен был состояться суд по её делу, однако Инесса решила ехать в Польшу, где находился Ленин и многие другие члены РСДРП. Здесь также сложился своего рода дружеский круг: вынужденные жить в отрыве от родины, объединённые партийными делами, эмигранты много общались, и Инесса вновь была в центре внимания. Крупская писала матери Владимира Ильича: «Дорогая Марья Александровна, целую вечность не писала Вам. Вообще у меня с письмами последнее время шла какая-то итальянская забастовка. Отчасти виноват Володя. Увлёк меня в партию «прогулистов». Мы тут шутим, что у нас есть тут партии «синемистов» (любителей ходить в синема), «антисинемистов», или антисемитов, и партия «прогулистов», ладящих всегда убежать на прогулку. Володя решительный антисинемист и отчаянный прогулист. Вот и меня вовлекает всё в свою партию, а потом у меня ни на что не хватает времени».

К «прогулистам» примкнула и Инесса.

В 1913-м на одном из заседаний ЦК в Польше Крупская выступила с речью о необходимости пропаганды среди жён рабочих, а Ленин предложил сделать для них журнал. Так возникла «Работница», первый номер издания вышел в 1914-м. В России работу по подготовке выпуска вела старшая сестра Ленина Анна Елизарова, в Польше — сама Крупская и жена Зиновьева Злата Лилина, в Париже — Инесса Арманд и Людмила Сталь, в будущем — видная деятельница международного женского движения. В этот момент Арманд снова оказалась во Франции, куда поехала поправить здоровье: у неё появились признаки туберкулёза.

Арманд занималась не только организационной работой, но и сама писала статьи под псевдонимом Елена Блошина. Вела агитацию среди французских рабочих, а в 1917 г. в « пломбированном вагоне» отправилась в Россию.

Лирические места из переписки

Кажется, её работа не прерывалась никогда. В Москве Инесса стала гласной городской думы, потом — членом исполкома городского комитета большевиков, выступала как публицист и лектор-докладчик. В 1920 г. серьёзно заболел сын Андрей, и они вместе отправились в Кисловодск. Когда возникла угроза того, что город будет окружён белыми, всех, кто проходил в Кисловодске лечение, эвакуировали в Нальчик. По дороге Арманд подхватила холеру и умерла 24 сентября 1920 г.

Получается, что судьба Инессы Арманд была яркой и интересной, но назвать её выдающейся сложно, учитывая судьбы других «сподвижниц» и «соратниц». Конечно, она входила в ближний ленинский круг и действительно немало сделала для РСДРП. Но помнят её не поэтому.

Откуда же родился то ли миф, то ли сплетня, то ли догадка о том, что Арманд и Ленин были не просто товарищами по партии и не просто близкими друзьями?

Владимир Ленин. (Wikimedia Commons)

Частично сохранилась их переписка. Вернее, сохранились письма Ленина, а вот послание Инессы осталось только одно, но весьма красноречивое. «Тебя я в то время боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умерла бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил в комнату Н. К., я сразу терялась и глупела. <…> Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твоё лицо так оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал…»

И это не самый лиричный фрагмент. Инесса пишет: «Только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было бы радостью — и это никому бы не могло причинить боль. Зачем было меня этого лишать? Ты спрашиваешь, сержусь ли я за то, что ты «провёл» расставание. Нет, я думаю, что ты это сделал не ради себя».

Раз «провёл расставание», значит, были и встречи? Однако историк Елена Котеленец, изучавшая биографию Ленина и феномен его культа, полагает, что близких отношений между ними не было. Что Арманд увлеклась Лениным не просто как мужчиной, но как вождём, лидером, а он не стал осложнять отношения между ними. Историк и журналист Жорес Трофимов также считал, что Инесса увлеклась Лениным, они много и тесно общались, Владимир Ильич ценил Арманд как собеседника, как друга, но причинить боль жене не хотел. Достаточно быстро в письмах обращение на «ты» сменяется на более отстранённое «вы», однако переписка не прерывается, да и совместная работа тоже.

Фактически имея в своём «активе» лишь письма Арманд и Ленина, народная молва всё-таки не сдаётся: ведь на похоронах Инессы от Ленина был венок из белых гиацинтов. Подобный жест не совершают «просто так»! Но, пожалуй, не стоит забывать, что даже самые пламенные революционеры были людьми, и в октябре 1920-го они прощались с близким другом.

Будущий король Польши и Швеции Сигизмунд родился 20 июня 1566 года в шведском замке Грипсхольм. Ребенок являлся потомком одновременно и шведского королевского рода Ваза, и одной из самых знатных династий Восточной Европы — Ягеллонов.

В 1587 году шляхта избрала Сигизмунда королём польским и великим князем литовским. Это решение продавил гетман Ян Замойский. Польша и Швеция тогда спорили из-за Эстляндии — территории на южном побережье Балтики, и Замойский надеялся, что Сигизмунд сможет убедить своих родственников из шведского королевского дома отказаться от спорных земель. Но всё пошло не так, как задумывал гетман. Хотя Сигизмунд, вступая на престол, и пообещал присоединить Эстляндию к Польше, своё слово он не сдержал.

Нового короля волновало другое. Несмотря на то, что он родился и вырос в протестантской Швеции, его воспитанием занимались иезуиты, сделавшие из принца ревностного католика. Оказавшись на польском престоле, Сигизмунд мечтал разобраться с отступниками от истинной веры — протестантами и православными. В католической Польше насаждать католицизм не требовалось, однако королю на его новой родине не нравилась шляхетская вольница. Где это видано, чтобы кто-то ограничивал монаршую власть?! Сигизмунд старался всячески обкорнать права сейма. Естественно, шляхте, заседавшей в сейме, это не нравилось. Началось жёсткое противостояние короля и сейма, которое в отдалённой исторической перспективе привело польскую монархию к упадку.

Сигизмунд III. (Wikimedia Commons)

В 1592 году умер шведский король Юхан III, отец Сигизмунда, и правителю Польши надели на голову ещё одну корону, на этот раз шведскую. В результате возникла польско-шведская уния — ситуация, когда оба государства находились под властью одного человека. Дистанционно управлять страной было невозможно, да и шведская знать не особо жаловала короля-контрреформатора, поэтому Сигизмунд назначил регента — своего дядю Карла. Формальное двоевластие в стране продолжалось три года, и все эти годы росло недовольство шведов попытками Сигизмунда навязать им католичество. В 1595 году риксдаг, то есть парламент Швеции, объявил, что править должен регент. Сперва Сигизмунд не отреагировал на эту новость — он был занят переносом столицы Польши из Кракова в Варшаву. Затем, спохватившись, он, чтобы усмирить начинавшуюся шведскую смуту, принялся переправлять через Балтику отряды верных ему польских католиков. В 1598-м шведы раскусили этот замысел, и началась гражданская война, оставшаяся в шведской истории, как «Война против Сигизмунда». Уже на следующий год она закончилась, и риксдаг официально отстранил короля Польши от управления Швецией.

Компромисс был возможен — новым королём мог стать 4-летний Владислав, сын Сигизмунда. Ему достаточно было переехать в Швецию и принять лютеранство. На это его отец, ревностный католик, пойти не мог, и новым королём Швеции стал недавний регент Карл. Уния Польши и Швеции прекратила существование. Сигизмунд продолжал считал шведский трон своим и до конца жизни затевал конфликты с соседней страной, надеясь вернуть слетевшую с его головы корону.

Потерпев крах с возвращением в лоно католицизма еретической Швеции, Сигизмунд сосредоточился на латинизации православной России. Там как раз происходили драматические события Смутного времени. Шанс повлиять на восточного соседа появился, когда к польскому двору прибыл авантюрист Григорий Отрепьев, выдававший себя за чудом спасшегося царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. 15 марта 1604-го Сигизмунд встретился с Лжедмитрием и долго с ним беседовал. «Наследник русского престола» пообещал за поддержку своей авантюры отдать Речи Посполитой Смоленск и Чернигово-Северскую землю. Сигизмунд согласился, но настоял на переходе «царевича», которого он официально «признал», в католицизм. Лжедмитрий не только с готовностью принял латинское крещение, но и направил грамоту папе римскому, где обещал содействие в распространении католицизма в России. В ответ Сигизмунд разрешил «законному наследнику русского престола» для борьбы за «возвращение трона» набирать в Польше наёмников и добровольцев.

Присяга Лжедмитрия I Сигизмунду III. (Wikimedia Commons)

Несмотря на собранные силы и первоначальный успех, Лжедмитрий процарствовал в Москве недолго — в 1606 году он был убит. Провал московской авантюры стал одним из поводов для рокоша — масштабного восстания в Польше против власти Сигизмунда. Истинной причиной стали постоянные попытки короля урезать шляхетские права.

Бунт начался со спора между королём и краковским воеводой Николаем Зебжидовским о правах шляхты. Дискуссия закончилась смертным приговором для осмелившегося перечить королю военачальника. Зебжидовский дожидаться казни не стал, а сбежал и стал собирать вокруг себя недовольных. Польша разделилась на два лагеря: сторонники короля и сторонники шляхты. Сперва целый год шла так называемая «война чернильниц»: стороны обличали друг друга через печатные и рукописные издания. В 1607 году начались военные столкновения. Два года шла гражданская война в Речи Посполитой. Победу в итоге одержали силы Сигизмунда. Несмотря на это, король понял, что дальнейшие попытки ломать шляхту через колено, будут встречены жёстким сопротивлением, и решил пока сосредоточиться на других делах…

После победы над восставшими Сигизмунд вновь обратил взор на восток. В России шла борьба между Лжедмитрием II и московскими боярами. Признав на всякий случай права второго Лжедмитрия на русский престол, Сигизмунд сам пересёк границу объятой Смутой страны. В 1609 году Сигизмунд лично возглавил войска, которые осадили так и не переданный Польше Смоленск.

Сигизмунд III под Смоленском. (Wikimedia Commons)

Смоленск пал после двухлетней осады, а в июне 1610 года русские войска потерпели тяжёлое поражение в битве при Клушине. Московские бояре начали размышлять о том, как бы им договориться с могучим западным соседом. 29 октября 1611 года врио царя Василий Шуйский вместе с двумя братьями принесли Сигизмунду присягу в Варшаве и предложили посадить на русский престол Владислава Сигизмундовича.

Государем Всея Руси сын польского короля пробыл недолго. Дальнейшее его царствование сорвало ополчение Минина и Пожарского, которое выгнало поляков из Москвы в ноябре 1612 года. Война Польши с Россией продолжалась после этого ещё шесть лет и закончилась подписанием Деулинского перемирия, по которому Речь Посполитая получила Смоленск, Чернигов и Северские земли.

После окончания войны с Россией Сигизмунд не сидел спокойно. В 1620-м он ввязался в войну с Турцией, а в 1626 году — со Швецией. Обе войны закончились для Речи Посполитой плачевно. Король хотел полностью реформировать польскую армию, но не успел этого сделать. В 1631 году после скоропостижной смерти своей второй жены Констанции 64-летний Сигизмунд тяжело заболел. 30 апреля 1632 года он скончался, просидев на польском престоле почти 45 лет.

Чернышевский родился в 1828 году в семье саратовского священнослужителя. Отец будущего публициста вышел из крепостных крестьян и понимал, насколько важно для человека быть образованным. Именно поэтому глава семьи Чернышевских взял на себя обязанность обучать юношу. Гавриил Иванович подарил своему сыну знания, сделав его грамотным человеком. Также Николай с подросткового возраста любил читать книги. Об этом сам Чернышевский как-то вспоминал: «Я сделался библиофагом, пожирателем книг, очень рано…»

Получив качественное домашнее образование, Чернышевский отправился в Саратовскую духовную семинарию. Обучаясь в этом учебном заведении, Николай Гаврилович не забывал и про самообразование. В юном возрасте он уже прочитал труды крупнейших немецких и греческих философов, учил несколько иностранных языков, осваивал социально-экономические труды. Огромное впечатление на молодого человека производили теории материалистов и утопистов 18-го века, деятелей Великой французской революции. Среди русских авторов у Чернышевского тоже был свой фаворит. Им стал критик и публицист Виссарион Белинский, неоднократно в своих статьях выступавший против абсолютной монархии.

Успешно проявляя себя на занятиях в Саратовской духовной семинарии, юный Чернышевский зарекомендовал себя как самый лучший ученик среди своих сверстников. Преподаватели отмечали, что юноша был развит не по годам, он преуспевал во всех дисциплинах. Выдающиеся интеллектуальные способности помогли Чернышевскому в 1846 году поступить на историко-филологическое отделение факультета философии Санкт-Петербургского университета.

Николай Чернышевский. (Wikimedia Commons)

В студенческие годы Николай Гаврилович, уже ознакомившийся с трудами Белинского, продолжал формировать свои революционные взгляды. На Чернышевского сильно повлияли политические события тех лет, произошедшие в странах Европы. В 1848 — 1849 годах в нескольких европейских государствах происходили революции, и все они вошли в историю как «Весна народов». Молодой человек в тот момент сопереживал восставшим.

Благодаря своему другу по университету Михаилу Михайлову Чернышевский познакомился с подпольным кружком петрашевцев, в число которых входил молодой писатель Фёдор Достоевский. Членов кружка вскоре арестовали за прочтение и распространение запрещённого на территории Российской империи письма Белинского к Николаю Гоголю, но Чернышевский, не вошедший в состав организации Михаила Петрашевского, остался на свободе. В это время Чернышевский стал членом другого кружка: студент философского факультета начал посещать собрания общества одного из первых русских нигилистов Иринарха Введенского. На встречах молодые люди часто обсуждали вопросы необходимости отмены крепостного права, предоставления русскому обществу свободы слова и ограничения единоличной власти монарха.

Чернышевский окончил университет в 1850 году. К концу обучения Николай Гаврилович стал убеждённым революционером. Когда Чернышевского по распределению отправили в Саратовскую гимназию, чтобы молодой преподаватель обучал подростков, будущий публицист воспользовался этим назначением для пропаганды антимонархических идей. «У меня такой образ мыслей, что я должен с минуты на минуту ждать, что вот явятся жандармы… Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгою, — я такие вещи говорю в классе», — говорил Чернышевский о своей деятельности в Саратовской гимназии.

Женившись на Ольге Васильевой в 1853 году, Чернышевский покинул родной Саратов и вернулся в Санкт-Петербург. Репутация вольнодумца, закрепившаяся за Чернышевским из-за пропагандируемых им в гимназии идей, не помешала молодому специалисту получить престижное место во Втором кадетском корпусе. Там Чернышевский продолжал преподавать, однако вскоре, поссорившись с влиятельным офицером, революционер был вынужден уйти в отставку.

Памятник Чернышевскому. (Wikimedia Commons)

Увольнение из Второго кадетского корпуса послужило стартом для журналистской деятельности Чернышевского. К перу Николая Гавриловича тянуло ещё в годы обучения в Санкт-Петербургском университете. В конце 1840-х гг. Чернышевский создал несколько неоконченных художественных произведений. Чтение различных философов сформировало в молодом Чернышевском собственную систему мировоззрения. Можно предположить, что ещё в студенческие годы у будущего автора романа «Что делать?» появилось желание перенести свои мысли и взгляды на бумагу.

Начал журналистскую деятельность Чернышевский с публикаций небольших статей в таких печатных изданиях, как «Санкт-Петербургские ведомости» и «Отечественные записки». Совсем скоро молодого публициста заметил поэт и руководитель журнала «Современник» Николай Некрасов, и Чернышевский стал работать в его издательстве. Благодаря публицистической активности и харизме Чернышевский вскоре оказался вторым руководителя издания.

После смерти Николая I в 1855 году на трон взошёл Александр II, что ознаменовалось предоставлением свободы слова газетам и журналам. В связи с этим Чернышевский, воспользовавшись авторитетом в «Современнике», быстро начал диктовать свою издательскую политику: журнал теперь носил ярко выраженный революционный характер, из-за чего многие постоянные авторы покинули издание. К примеру, писатель и убеждённый либерал-западник Иван Тургенев, сторонник постепенных реформ в Российской империи, не принял столь радикальных изменений внутри политики «Современника» и отказался публиковать свои произведения в этом журнале.

Также именно Чернышевский помог реализоваться Николаю Добролюбову, публиковавшему в журнале рецензии на книжные новинки. Позже именно Добролюбова Чернышевский назначил главой отдела критики в «Современнике».

Революционная деятельность Чернышевского не ограничивалась пропагандой в «Современнике». С 1858 года Николай Гаврилович начал редактировать издание «Военный сборник» — ежемесячный журнал, основной аудиторией которого были офицеры.

В редакции журнала «Современник». (Wikimedia Commons)

После отмены крепостного права в 1861 году Чернышевский стал идейным вдохновителем революционной группировки «Земля и Воля», не согласной с условиями, на которых император освободил крестьян. По подозрениям в связях с революционной эмиграцией Чернышевского заключили в Петропавловскую крепость. Чернышевского окрестили «врагом Российской империи номер один», против него вели следствие больше года. За это время Николай Гаврилович написал роман «Что делать?», опубликованный в «Современнике» через несколько лет.

В начале 1864 года Чернышевского признали виновным «в принятии мер к ниспровержению существующего порядка управления». Революционера приговорили к 14 годам каторги, но император Александр II сократил этот срок в два раза. После обряда гражданской казни в столице Чернышевского выслали в Сибирь, где, несмотря на личное вмешательство царя, публицист провёл почти 20 лет.

Во время пребывания в ссылке Николай Гаврилович продолжал заниматься творчеством. Он написал роман «Пролог» и несколько неоконченных повестей.

Сторонники революционных идей, для которых Чернышевский был примером для подражания, ждали возвращения публициста из Сибири. Известно, что революционеры даже пытались дважды организовать побег Чернышевского из заключения. Однако обе попытки провалились, а их организаторов арестовали.

В 1883 году Чернышевский был освобождён. Публицист поселился в Астрахани, а позже переехал в родной Саратов.

Чернышевский умер в 1889 году, став идеологом для нескольких поколений русских революционеров. Публицистическое наследие автора романа «Что делать?» высоко оценивали Георгий Плеханов и Владимир Ленин.

Республика Сан-Марино — одно из самых маленьких государств мира. Меньше только Ватикан и княжество Монако. Её площадь составляет всего 61 кв. км — таких поместилось бы 23 на территории Санкт-Петербурга и 41 — в Москве. Здесь всего 33 тыс. жителей, которые управляют собой сами гораздо дольше своих соседей-итальянцев, да и вообще всех остальных европейцев. Должно быть, тихий добрый нрав народа и его приверженность традиции стали залогом такого рекорда. Эта страна никогда не воевала, не стремилась к экспансии и заботилась о внутреннем мире. Так она и стала самой древней демократией из всех нынешних.

Добрый христианин, чудо исцеления и маленькая община

Основателем Сан-Марино был некий Марин (или Маринус), которого христиане канонизировали ещё при жизни. В первой половине 4-го в. н. э. он прибыл из Далмации в Римини, чтобы участвовать в строительстве стен. Каменотёс Марин проповедовал христианство много лет и стал рукоположенным священником. Однажды он сбежал на гору Титано, где добывались камни, то ли от гонений Диоклетиана и Максимиана, то ли от обвинений одной женщины, которая объявила его своим мужем, бросившим жену. На горе он построил часовню и основал небольшую христианскую общину, в которой состояли люди, привлечённые харизмой каменщика. По легенде, Марин исцелял больных силой молитвы и однажды поставил на ноги парализованного сына богатой вдовы по имени Фелициссима. После этого она обратилась в христианство и подарила Марину гору Титано и окрестные земли, которые ей принадлежали.

Святой Марин. (Wikimedia Commons)

Таким образом, местность, которую позднее стали называть «землёй Святого Марина», изначально принадлежала религиозной общине. Долгое время она оставалась под влиянием папы римского и епископа Монтефельтро, но сохраняла внутреннюю автономию. Численность общинников росла, и им понадобилось управление, ведь когда умер Марин, он не оставил правителя. Сначала всё решали главы семей, которые образовали так называемый «аренго» — это и правительство, и суд, и законодательный орган. Во главе их стоял религиозный лидер. Так продолжалось до середины 13-го столетия.

Народное собрание, сенат и два консула — в лучших традициях Античности

Мы почти не знаем, что происходило в предыдущие несколько веков, но так или иначе аренго сохранялся все Средние века. Известно, что к 1243 году в Сан-Марино уже появился Главный совет республики. Судя по всему, аренго стал слишком громоздким органом из-за увеличения числа жителей страны, и главы семей сформировали для управления текущими делами Совет. В разное время состав этого представительного органа менялся, но большую часть истории (и всегда с конца 19-го в.) он насчитывал 60 человек. Советниками становились жители столицы — города Сан-Марино (20 человек), города Борго-Маджоре (тоже 20) и остальных поселений (ещё 20). Они представляли все классы — дворян, горожан и крестьян. С 1560 года демократическое начало государственности пошатнулось: прекратились собрания аренго и правил лишь Совет, который кооптировал новых членов после отставки или смерти одного из советников. Более чем на три столетия государство стало носить скорее олигархический характер, хотя и с элементами демократии.

Лишь в 1906 году Народное собрание Сан-Марино вернуло страну к исконному порядку — аренго (к тому моменту 802 главы семей) регулярно выбирает новых членов Совета. Последний, в свою очередь, формирует правительство. С 1920-го в республике появилось всеобщее избирательное право для совершеннолетних мужчин, а в 1960-м правом выбора наделили и женщин. В начале 20-го в. сложились и партии — католическая народная, социалистическая и демократическая. Любопытно, что появившаяся затем коммунистическая партия победила на выборах после Второй мировой войны и правила страной в коалиции с социалистами до 1957 года.

Резиденция правительственных органов Сан-Марино. (Wikimedia Commons)

С 13-го в. есть в стране и выборные главы государства. Как и при создании Совета, напоминающего древнеримский сенат, жители Сан-Марино ориентировались на античный опыт. Они учредили двух магистратов, которые временно возглавляют Совет и страну подобно консулам римской республики. Эти двое — «капитаны-регенты» (Capitani Reggenti) избираются на полгода следующим образом: из своего числа советники выбирают 6 человек (3 от городов и 3 от деревень), их разбивают на пары, а затем кладут в церкви 3 шара с их именами в урну на алтаре. Затем ребёнок вынимает из урны один шар с именами. Капитан-регент после окончания срока своих полномочий ещё три года не может избираться вновь. Первые капитаны избрались в далёком 1224 году. Даже в недолгие периоды оккупации (а таких было всего три, например, когда сюда вторгся Чезаре Борджиа) в Сан-Марино проходили выборы.

Таким образом, демократия в Сан-Марино сохраняется уже более семисот лет, пусть и с оговоркой о трёхсотлетней паузе в собраниях аренго. К тому же это страна с самой старой республиканской конституцией — от 1600 г., она действует до сих пор. И похоже, несмотря на социальные и политические катаклизмы во всём мире, Сан-Марино революции не грозят.

Как это часто бывает в историях, связанных с чем-то сверхъестественным, единороги появились в результате ошибки, даже череды ошибок. На печатях, найденных более 4 тыс. лет назад в городах Хараппской цивилизации, изображено животное, похожее на быка и имеющее один рог. Вероятнее всего, это животное было туром и, конечно, имело два рога, но изображение было не трёхмерным.

Античные учёные считали единорогов реальными животными, которых можно встретить в Индии и Африке. О необычных существах рассказывал в 400-х гг. до н. э. медик персидского царя Ктесий Книдский. Единорог изображался как осёл размером с лошадь, полностью белый, но с красноватой головой и лазурными глазами. Его рог достигал длины в полтора локтя и был белым у основания, чёрным посередине и темно-красным на конце. Животные использовали его для атаки, а люди, выпившие из рога единорога, получали иммунитет от всех болезней и ядов. Это описание довольно сомнительно, потому что сам Ктесий никогда не был в Индии и, по воспоминаниям современников, любил приукрашивать правду. Вероятнее всего, грек описывал носорога, рассказы о котором слышал в Персии, ведь тогда рог носорога действительно считался чудодейственным, а бокалы, сделанные из него, окрашивали в упомянутые цвета.

Единорог на печати Хараппской цивилизации. (Wikimedia Commons)

В более позднем описании животного, принадлежащем Плинию Старшему, единорог представлялся как существо с ногами слона и хвостом свиньи. Так становится очевидно, что диковинным индийским существом являлся именно носорог.

Классическому единорогу, тому самому, которого сейчас мы можем увидеть на картинах и фресках, человечество обязано Библии, а точнее нерадивым её переводчикам: «Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих? Можешь ли верёвкой привязать единорога к борозде и станет ли он боронить за тобой поле?» Это не единственное упоминание зверя в священной книге. Но почему единорог должен боронить поле? Эта работа не кажется самой подходящей для благородного животного. И действительно, в современных переводах Библии речь идёт не о единороге, а о быке или туре, том самом, что изображён на Хараппских печатях. Так случилось, что древние лингвисты, занимавшиеся переводом Библии с иврита на греческий, не знали животного, названного в книге «реемом», а потому решили назвать его «монокеросом», что в переводе и означало «единорог». Сложно сказать, что повлияло на это странное решение, но скорее всего это случилось из-за мифов о Ноевом ковчеге, в который единорог не поместился, а потому ему приходилось плыть за кораблём, упираясь в него своим рогом.

Разноцветный носорог и единорог. (Wikimedia Commons)

Дальше в дело вступила народная молва. Каждый путешественник, вернувшийся с Востока, не мог не рассказать хоть что-нибудь о единороге, иначе зачем вообще надо было путешествовать? Многие описывали именно носорога, но были и те, кто не встречал животное, а рассказать что-то было делом чести, оттого со временем благородное магическое существо становилось всё прекраснее и необычнее, а носорог был признан совершенно другим животным, никак не связанным с единорогом, о котором говорилось в Библии.

Время шло, и разные диковинные животные попадали в Европу: слоны, жирафы, обезьяны, но единорога среди них всё не было, и люди стали сомневаться, был ли он вообще. К счастью для единорога, веру в него поддерживали различные знахари и врачеватели, продававшие его рог. Существовало две категории рога: Unicornum verum и Unicornum falsum, то есть истинный рог и поддельный. Первый заменяли бивни мамонта, вторым являлся зуб нарвала. Независимо от категории, волшебный предмет стоил огромных денег благодаря своим невероятным целебным свойствам: рог мог излечить от любой болезни, а отравленная еда, которой он касался, становилась безвредной.

Охотники на единорогов набивали цену рогам, рассказывая о крайне сложном способе ловли чудесного животного: единороги были так сильны, что поймать их голыми руками не представлялось возможным, однако их можно было обмануть. Хитрецы утверждали, что для этого нужно было привести в лес прекрасную девственницу и оставить её ждать под деревом. Животное выходило к девушке, клало голову на её колени и засыпало. Тут уж она звала охотников, они ловили зверя и отрубали ему рог. Нечего и говорить, что красивая история поднимала цену товара в несколько раз. В России, кстати, этот миф не закрепился совсем, потому что ни мамонты, ни нарвалы для северных народов не были особой диковинкой. Бивни мамонтов и зубы нарвалов использовали в качестве материалов для различных поделок, но никаких магических свойств им не придавалось.

«Девушка и единорог», фреска в Палаццо Фарнезе. (Wikimedia Commons)

Последний фармацевтический справочник на английском языке, в котором среди других лекарственных средств упоминается рог единорога, был отпечатан в Лондоне в 1741 году. После этого вера в магическое существо стала угасать, и со временем история окончательно превратилась в легенду. В Хараппских печатях узнали обыкновенного быка, ошибку в переводе Библии исправили, а носороги уже давно перестали кого-либо удивлять. Но века таинственных историй не прошли даром, и сейчас единорог, а именно конь с зубом нарвала вместо рога, является символом мудрости, силы и чистоты практически во всех культурах.

Внешняя политика Хрущёва ставила западную дипломатию в тупик. Он заявлял, что борется с империализмом, но сам вёл себя как агрессор. Требовал разоружения, но грозил ядерными ракетами. Чего добился Хрущёв и как изменился образ СССР в глазах остального мира?

«Этой силы достаточно, чтобы разрушить Нью-Йорк»

В 1962 году СССР чуть не спровоцировал ядерную войну. «Мы поставили ракеты. Этой силы достаточно, чтобы разрушить Нью-Йорк… а о Вашингтоне и говорить нечего. Маленькая деревня», — вспоминал Хрущёв. Этот эпизод позже назвали «Карибским кризисом»: СССР тайно разместил на Кубе ракеты с ядерными боеголовками, нацелив их на США. Газета «Правда» писала, что наша страна встала на защиту молодой кубинской республики, над которой империалисты занесли «большую дубинку». Решение об установке ракет было принято в ответ на размещение американских ракет неподалёку от границ СССР, в Турции.

Никита Хрущёв и Джон Кеннеди. (Wikimedia Commons)

От ядерной катастрофы мир отделяли мгновения: военные с обеих сторон были готовы нажать на «красные кнопки». Но после экстренных переговоров президент США и глава ЦК КПСС согласились убрать ракеты из Турции и с Кубы.

Был ли этот эпизод просчётом внешней политики Хрущёва? Историки расходятся в оценках. Но вот факты: американцы обещали отказаться от военного вторжения на Кубу и своё слово сдержали. И главное: США признали, что с Советским Союзом нужно считаться. СССР стал реальной сверхдержавой.

«Страна недостойная, зачумлённая»

Внешняя политика СССР при Хрущёве казалась противоречивой, нелогичной. Он был миротворцем по натуре, но боролся за мир по-большевистски агрессивно.

В 1956-м СССР провозгласил отказ от холодной войны, и в том же году советские войска утопили в крови восстание в Венгрии. Москва показала, что в странах, которые считает зоной своих интересов, будет вести себя без оглядки на ООН и не считаясь с мнением других могучих держав.

Но все годы правления Никита Хрущёв упорно искал пути мирного разрешения проблем, возникавших из-за противостояния с Западом. За два года до Карибского кризиса, в 1959-м, глава ЦК КПСС отправился с миротворческой миссией к главному противнику СССР — США.

Американский самолёт над советским судном. (Wikimedia Commons)

«Мы в глазах капиталистической Америки страна недостойная, зачумлённая», — вспоминал Хрущёв ощущения перед поездкой. Но в Вашингтоне он предстал в образе рубахи-парня: запросто общался с журналистами, рабочими, кинозвёздами.

Во время встречи с американскими трудящимися один из рабочих протянул Хрущёву сигарету, а тот в ответ подарил свои часы. Американцы были в восторге от непосредственности главы Советов.

«А потом я снял туфель»

Отсутствие дипломатического опыта Хрущёв компенсировал природной смекалкой и интуицией. Но порой вёл себя чересчур эпатажно. Подобные экспромты Хрущёва стали причиной возникновения нескольких легенд. В частности, знаменитой стала история о том, как в 1960 году он якобы стучал ботинком по трибуне ООН. Позднее Никита Сергеевич и сам поверил в эту легенду. Он рассказывал: «Мы шумели, кричали, а я потом… я снял туфель и стал туфлем, чтобы громче было, стал по пюпитру стучать».

Выдумкой называют этот сюжет иностранные журналисты. На Ассамблее ООН присутствовали десятки журналистов и фотографов. И их внимание, разумеется, было приковано к главе советской делегации. Поэтому, если бы Хрущёв и впрямь сделал что-то подобное, его бы немедленно сфотографировали. Но на снимках видна только туфля, мирно лежащая на столе, за которым сидел Никита Сергеевич.

Стало ли скандальное поведение в ООН ударом по репутации Хрущёва? Неожиданное продолжение той истории обнаружилось в 2018 году после публикации архивных документов. По информации британской газеты The Guardian, Хрущёв тогда извинился за устроенный дебош перед председательствовавшим на сессии ирландцем Фредериком Боландом и подарил ему ящик «русского вина».

Боланд в служебной записке отозвался о Хрущёве так: «Он является воплощением стихийного насилия. Однако эти опасные качества сглаживаются острым умом, тонким чувством юмора и изрядной долей простой человечности». В этой характеристике звучат симпатия и уважение к советскому лидеру.

«Лазейка для всех разведок»

Усилиями СССР в 1961 году был создан главный символ холодной войны — Берлинская стена. После Второй мировой Берлин был поделён на восточную и западную части, контролировавшиеся советскими и союзническими (в основном США) войсками. Поначалу жители города могли передвигаться свободно — в результате начался массовый отток населения из восточной части в западную, где жилось богаче. Постепенно отношения между Западным и Восточным Берлином накалялись и к 1961 году обострились настолько, что стороны были готовы стрелять друг в друга.

В итоге после переговоров в Кремле с главой ГДР было принято решение о возведении в Берлине «антифашистского вала» (стены), на долгие годы ставшего символом драматического разделения немецкого народа.

«Свободный проход в Западный Берлин — это была лазейка для всех разведок стран капитализма. Проход наносил огромный ущерб экономике ГДР», — объяснял Хрущёв. На самом деле ущерб экономике ГДР приносило бегство населения (в первую очередь молодого и образованного) на Запад. Но иным способом перекрыть границу было невозможно.

Берлин, 1961 г. (Wikimedia Commons)

После строительства Берлинской стены в отношениях между капстранами и соцлагерем наступила зима. Которая как раз едва не привела к ядерной войне во время Карибского кризиса.

Но уже к 1963 году снова потеплело. Хрущёв умел быть здравомыслящим и не боялся «дать задний ход», если проблема оставалась слишком опасной. СССР, США и Великобритания в Москве подписали договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой. Сегодня к этому договору присоединились более 130 стран.

Никита Хрущёв всё-таки заставил мир задуматься о мире.

Вплоть до 1995 года появление в такой рубрике («Кумир или супостат?») материала о великой Коко Шанель было немыслимым. Как можно было сомневаться в репутации женщины, которую непререкаемый авторитет Андре Мальро поместил в тройку самых заметных фигур в истории Франции 20-го века, наряду с Шарлем де Голлем и Пабло Пикассо. Но вот в 1995 году, спустя 50 лет после окончания Второй мировой войны, Великобритания раскрыла часть своих архивов. И биография Коко Шанель сразу разделилась на две части. Равные или неравные?

Бензин — наш, идеи — ваши

Начиналось всё, конечно же, с увлечения. Впрочем, связь Коко с великим князем Дмитрием Павловичем, оказавшимся во Франции в январе 1917 года, просто увлечением не назовёшь. Роман был коротким, но бурным. Дмитрий, как и большинство мужчин, с первого взгляда влюбился в Шанель.

Однажды Коко, решив съездить в Монте-Карло на только что приобретённом автомобиле, пригласила с собой Дмитрия. «Но на это у меня нет денег», — смутился он. «Бензин я беру на себя», — успокоила Коко.

Chanel No. 5. (Wikimedia Commons)

В ту поездку на юг они посетили Грас, парфюмерную столицу Франции, где познакомились с неким Эрнестом Бо, химиком-парфюмером. Молодость свою он провёл в Санкт-Петербурге. Встреча с великим князем и его спутницей навеяла на него приятные воспоминания и… развязала язык. Бо назвал своим новым знакомым 24 ингредиента, которые должны составить новый придуманный им сорт духов. Этим секретом грасского парфюмера и воспользовалась Коко. Добавив кое-что от себя, она в 1921 году выпустила знаменитый «№ 5». «Духи для женщины, которые пахнут, как женщина»,—сказала Шанель о своём творении.

Эти духи принесли Коко огромное состояние, которым надо было умело распоряжаться. Три года спустя, в 1924 году, она основала отдельную парфюмерную фирму, пригласив в компаньоны братьев Вертхаймер. Запомните эту фамилию, она ещё возникнет по ходу нашего рассказа.

«Русские сезоны» Коко

Знакомству с великим князем Коко Шанель обязана выдающемуся хореографу Сергею Дягилеву. Она восхищалась русским балетом, часто ходила в театр на выступления Нижинского, ставшего впоследствии звездой дягилевской труппы. Даже покорившее мир строгое чёрное платье от Шанель придумано было ею на русском спектакле, когда Коко вдруг поняла, что её раздражает буйство цветов в нарядах публики…

Но с самим Дягилевым встреча произошла на закате его карьеры. Разразилась Первая мировая война, и европейцам стало не до балета. Хореограф обосновался в Венеции. Там-то Шанель и познакомилась с русской знаменитостью. Дягилев был в ужасном настроении: любимый Нижинский изменил ему, премьера «Весны священной» Стравинского провалилась и нечем стало расплачиваться по долгам.

Коко Шанель. (Wikimedia Commons)

Удача улыбнулась Дягилеву в образе Коко. Она смело пришла к нему в гостиницу и быстро исправила настроение, вручив ему чек на сумму, необходимую для новой постановки.

К концу 1930-х годов, однако, русские страницы жизни Коко оказались почти полностью перевёрнутыми. Умер Дягилев, в США перебрался Стравинский, одно время очень увлекавшийся Шанель. Сама она сменила великого князя Дмитрия Павловича на герцога Вестминстерского. Эта любовная связь ввела её в иную среду — принц Уэльский, Уинстон Черчилль…

Спутала все карты, лежавшие удачным пасьянсом, опять же война. Поначалу Шанель заняла вполне патриотичную позицию и даже устроила показ своей коллекции одежды в сине-бело-красных цветах — цветах Франции. Но затем она решила закрыть свой дом моды и уединилась в роскошном парижском отеле «Риц».

Операция «Модная шляпка»

В многочисленных биографиях Шанель нетрудно обнаружить «белое пятно» — годы оккупации Франции нацистами. Рассекреченные в середине 1990-х годов архивы английской разведки пролили наконец свет на тогдашнюю жизнь Коко.

В 1940 году, в 57-летнем возрасте, Коко в очередной раз влюбилась. На сей раз в господина, который был на 15 лет моложе её. Звали его Ганс Гюнтер фон Динклаге, и служил он атташе германского посольства. Судя по всему, он был агентом абвера. Коко решила воспользоваться знакомством, чтобы вернуть себе эксклюзивные права на духи «Шанель». Помните братьев Вертхаймер? Так вот они и выкупили перед войной эти права, а затем из-за своего еврейского происхождения вынуждены были уехать из нацистской Германии в США. Динклаге обещал помочь.

Затея провалилась, так как Вертхаймеры успели быстро оформить контроль над духами «Шанель» на подставных лиц. И тогда в голове Коко родился другой проект: остановить военные действия путём сепаратного мира между западными союзниками и Германией.

Коко Шанель и Уинстон Черчилль. (Wikimedia Commons)

Через своего любовника Шанель вступила в контакт с Вальтером Шелленбергом, шефом разведслужбы СС и доверенным лицом Гиммлера, который был одним из тех в нацистском руководстве, кто вынашивал идею сепаратного мира. Предложив Шелленбергу свои услуги, Коко в апреле 1943 года по его вызову отправляется в Берлин, чтобы обсудить детали плана. Заключался он в том, чтобы воспользоваться старым знакомством Шанель с британским премьером Уинстоном Черчиллем, с которым она не раз встречалась до войны в доме своего любовника герцога Вестминстерского.

Вспоминая об этом деле в 1945 году, когда его в качестве уже нацистского преступника допрашивала английская разведка, Шелленберг, согласно протоколу, заявил следующее: «Мне представили женщину, сказав, что она достаточно хорошо знает Черчилля, чтобы вести с ним политические переговоры. Она назвала себя врагом Советской России и утверждала, что желает помочь Франции и Германии, судьбы которых, по её словам, тесно связаны».

Тайная операция получила название «Модная шляпка». Шанель отправилась в Мадрид, чтобы через знакомого ей британского посла в Испании выйти на связь с Черчиллем. Устроившись в мадридском отеле «Риц», Коко ждала ответа от британского премьера. Но так и не дождалась. Получив сообщение, что Черчилль серьёзно болен, она поняла, что миссия закончилась неудачей. Коко так никогда и не узнала, что Шелленберг передал другое письмо Черчиллю с предложением о встрече для обсуждения сепаратного мира. К тому времени шеф разведки СС уже, видимо, решил, что операция «Модная шляпка» не имеет шансов на успех.

Расплата

После освобождения Парижа Коко, чьё сотрудничество с оккупантами, как и антисемитские высказывания, были очевидным фактом, сразу же задержали. Но за решёткой она пробыла недолго — всего один час. Говорят, что за неё хлопотали весьма высокопоставленные особы, в том числе… Уинстон Черчилль.

Чёрное платье Коко Шанель. (Wikimedia Commons)

Единственное, чего потребовали от Коко новые власти в обмен на свободу, — немедленного отъезда из Франции. Она перебралась в Швейцарию, где неожиданно возобновилась её связь с Шелленбергом, к которому Шанель, несмотря ни на что, испытывала симпатию. Из всех нацистских преступников, представших перед Нюрнбергским судом, этому эсэсовцу был вынесен самый мягкий приговор — шесть лет тюремного заключения. Коко регулярно писала ему письма в камеру и, когда Шелленберг вышел на свободу в 1951 году, продолжала его поддерживать, в том числе материально. 31 марта 1952 года Шелленберг скончался, и Шанель взяла на себя все расходы по его похоронам.

…Улеглись послевоенные страсти, Коко простили прежние грехи, разрешив вернуться во Францию. Там она вновь взялась за моду. Когда Марлен Дитрих спросила у Шанель, зачем ей это нужно, она объяснила своё возвращение к главному занятию просто: «Потому что я умирала от тоски».

Умерла Габриэль Шанель 10 января 1971 года в возрасте 87 лет в номере люкс отеля «Риц» в Париже.

7 июня 1927 г. советские спецслужбы потерпели поражение — в Центральном партийном клубе в Ленинграде прогремел взрыв. Белогвардейские террористы, перешедшие за несколько дней до этого советско-финскую границу, убили одного человека и ранили ещё 26 (14 из них — тяжело). Поймать бомбистов не удалось, и они сумели уйти назад в Финляндию. Эта вылазка «недобитой белой гадины» вынудила пограничников и контрразведку усилить охрану Карельского перешейка.

Следовало ждать гостей. Успех теракта на Мойке воодушевил эмигрантов, состоявших в боевой организации генерала А. П. Кутепова, человека очень энергичного и искренне ненавидевшего большевизм. Генерал готовил новые группы диверсантов. Как считал Кутепов, бессмысленно ждать, пока власть большевиков падёт или эволюционирует — нет, «большевизм надо уничтожать». Как и прежде, план заключался в терактах против коммунистов, вплоть до «виднейших вождей». По замыслу Кутепова, это могло спровоцировать население (и прежде всего крестьян) на антибольшевистскую борьбу. Казалось, освобождение России от красных стоит жертв. Сам Кутепов, хотя и набирал в боевики только добровольцев, понимал, что отправляет незрелых юношей (многие — недавние школьники) на смерть ради сомнительных результатов. И оправдывал это так: «Наше дело правое. Оно требует жертв, без жертв лучших русских людей Россия не восстановится, и они необходимы, они будут всегда. Многие погибли, погибнут ещё, погибнем все мы […] но зерно брошено, и плоды будут там — на Русской земле».

В СССР должны были проникнуть сразу несколько групп. В одной состояли капитан А. Б. Болмасов и А. А. Сольский. Первый воевал ещё с Первой мировой и был опытным диверсантом, с 1923 г. уже восемь раз побывавший в СССР с разведывательными целями. Сольский шёл на что-то подобное впервые. Лишь пару лет назад он закончил русскую Алексеевскую гимназию в Перкиярви. Как и несколько других выпускников, он поддался соблазну отдать жизнь давно проигравшему белому делу. Монархистска А. А. Колокольцева, директор той гимназии и ярая антикоммунистка, усердно занималась патриотическим воспитанием учеников (так, как она это понимала). Болмасова и Сольского красноармейцы схватили 22 августа, вскоре после перехода границы. Попав в засаду, они не успели ничего предпринять, хотя имели достаточно оружия. Накануне ещё одна группа «кутеповцев» убила неподалёку лесника, и дозоры были усилены (а убийц лесника через пару дней в перестрелке уничтожили красноармейцы).

Вторая группа, попавшаяся ОГПУ живьём, — группа монархистов, вышедшая из Латвии: мичман Н. П. Строевой (уже четырежды ходивший в СССР и обратно), В. А. Самойлов (гдовский мужик, крестьянин, служивший фельдфебелем в белой армии генерала Н. Юденича и тоже уже не первый раз ходивший на Родину) и некий Александр фон Адеркас. Эта группа, имевшая неясные задачи (не то распространение белой литературы и налаживание агентурной сети, не то теракт) была арестована недалеко от границы. По данным Н. Виноградова, Адеркас был провокатором, сдавшим Строева и Самойлова (к этой теме мы ещё вернемся).

Об арестованных диверсантах писал эмигрант Д. Гессен: «Сын генерала, племянник сенатора, сын земского начальника, сыновья бывших людей. Революция швыряла их из Сибири в Крым, из Крыма в Галлиполи. Они обивали пороги монархических советов, «братств русской правды» и проч. организаций…» Сами побитые жизнью, молодые изгнанники решились на насильственный путь возвращения родины; и вооружились до зубов, кстати. У арестованных нашли «Парабеллумы», «Маузеры», «Браунинг», парочку «Наганов» с кучей патронов, несколько ручных гранат, у Болмасова и Сольского — две бомбы «большой разрушительной силы» для устройства взрывов в какой-либо коммунистической организации.

После ареста начались допросы и подготовка заключённых к показательному процессу. Посрамлённое недавно ОГПУ получило возможность реабилитироваться. Дело рассматривала 21–24 сентября 1927 г. в Ленинграде Военная коллегия Верховного Суда СССР. Председателем суда над «беляками» стал В. В. Ульрих, впоследствии один из «лучших» исполнителей сталинских репрессий (лично расстреливал людей). Проходил «процесс пяти» открыто, в большом зале ленинградской Академической филармонии.

Адвокаты подсудимых (Гамбургер, Джавров и Стрельбицкий) ничего не могли сделать, кроме как побудить подзащитных «раскаиваться» и просить о снисхождении. Но не помогло. После семичасового совещания 24 августа суд вынес приговор. Болмасов, Сольский, Строев, Самойлов приговорены к расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит. В тот же день он был приведён в исполнение. Лишь Адеркас странным образом был приговорён всего к 10 годам ИТЛ и 5 годам поражения в правах (на том основании, что он весьма помог следствию показаниями, а также не знал о террористических целях своих подельников, а только собирал информацию и распространял монархические идеи; таким же уверениям Строева и Самойлова в отсутствии террористической задачи и у них суд не поверил). С учётом этого слабо обоснованного мягкого приговора только одному из пятерых, а также того факта, что о его судьбе после суда ничего не известно, версия того, что Адеркас — внедрённый в эмиграцию агент ОГПУ, выглядит правдоподобной.

Не обошлось и без театральности. На вопрос о том, почему Адеркас согласился участвовать в диверсии, он ответил: «Я тогда считал, что советская власть вредна, а в России очень плохо живётся». Последовал ещё один вопрос: «Какой же теперь ваш взгляд на СССР?». И ответ: «Оказалось, что меня не только не «замучили», но и кормили лучше, чем я когда-либо питался дома; когда я увидел обращение и весь строй даже этих мест, мой взгляд совершенно изменился. Я понял, что во всём заблуждался, и то, что я намеревался принести вред советскому строю, я считаю своей виной. Тяжким преступлением перед русским народом я считаю то, что мой переход был связан с иностранной разведкой, особенно с трижды ненавистной Англией».

Подсудимые белогвардейцы не только признали свою вину в незаконном переходе границы и террористической деятельности, но и дали показания на Кутепова — якобы он сотрудничает с финским генштабом, латвийской, французской и британской разведками. Белогвардейцев в прессе представили как «наёмников» иностранцев. Правда, документов, доказывающих службу Кутепова Англии или Франции, до сих пор никто не предъявил миру.

«Процесс пяти» был использован как повод для усиления шпиономании и влияния ОГПУ внутри страны. И. В. Сталин спустя два месяца заявил: «Внутренние враги не являются у нас изолированными одиночками. Дело в том, что они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами. Внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран. Капиталистические государство представляют базу и тыл для внутренних врагов нашей революции [прим.: имеются в виду эмигранты]. Воюя с внутренними врагами, мы ведем, стало быть, борьбу с контрреволюционными элементами всех стран. Судите теперь сами, можно ли обойтись при этих условиях без карательных органов вроде ГПУ».

В результате нескольких неудач боевая организация Кутепова морально ослабла и поредела. Успешных терактов «кутеповцы» больше не совершили, хотя угроза белого террора ещё признавалась довольно высокой до начала 1930-х гг. По некоторым данным, в одной только эмигрантской организации «Братство Русской Правды» в 1927 г. было до 3 тыс. потенциальных боевиков, готовых по меньшей мере распространять в СССР антибольшевистскую литературу. Под давлением СССР финские власти стали пресекать деятельность белогвардейцев на своей территории.

В 1929 г. А. П. Кутепов возглавил Русский общевоинский союз, объединявший большую часть белых солдат и офицеров в эмиграции. На этой позиции глава боевой организации считался советской контрразведкой особенно опасным. В январе 1930 г. сотрудники ОГПУ похитили Кутепова в Париже и убили его. История белого террора подошла к завершению.

«Мы должны создать образцы, которые поднимут уровень не только жизненных стандартов, но также и духовных. Очень важно, чтобы мы могли осуществить эластичную стандартизацию, которая не будет командовать нами, а которой мы сможем сами управлять», — писал знаменитый финский архитектор Алвар Аалто. В этих словах — вся суть его неповторимого художественного стиля, прославившего Финляндию на весь мир. Аалто уже при жизни стал настоящим финским брендом.

Учение с перерывом на войну

Будущий законодатель архитектурных и дизайнерских стилей родился в 1898 году в небольшой деревне Куортане, расположенной в западной части страны. Его семья была двуязычной: отец, финн, работал геодезистом, а мать, шведка, руководила работой местного почтового отделения. В раннем возрасте Алвар с родителями переехал в Ювяскюля — будущий университетский центр Финляндии. Здесь он успешно окончил гимназию, а в 1916 году отправился в столицу Великого Княжества, Гельсингфорс, где поступил в политехническое училище, одно из престижных технических учебных заведений.

В 1918 году Аалто был вынужден сделать перерыв в обучении. В стране разразилась кровавая гражданская война. Будущий архитектор принял участие в конфликте на стороне белых. Активная фаза войны продолжалась несколько месяцев, а одни из её главных событий развернулись вокруг города Тампере — важного промышленного центра страны. Алвар принял участие в решающих боях на этом участке, а в кульминационный момент сражения состоял при шведском добровольческом корпусе, поддерживавшем белое финляндское правительство.

Бойцы шведской бригады в Тампере. (Wikimedia Commons)

Война закончилась в мае 1918 года. Аалто вернулся к учёбе и окончил училище в 1921 году. В студенческие годы он знакомится и активно общается со многими финскими архитекторами и художниками, пробует перо в журнале «Керберос» и постепенно формирует свой стиль. Алвар приходит к выводу, что задача архитектора — не просто создание «плана» здания. Мастер должен контролировать процесс на всём его протяжении, а в зоне внимания автора обязано находиться не только собственно сооружение, но и его окружение.

Становление главного архитектора страны

Ещё во время обучения в политехе, в 1920 году, Аалто реализует свой первый проект — общественное здание в Алаярви, которое впоследствии займёт местная ячейка женской организации « Лотта Свярд». Архитектор находится под большим влиянием неоклассицизма и национального романтизма — направлений, которые доминировали в зодчестве молодой республики. Казалось, что заказы пойдут один за другим, и Аалто сможет закрепиться в столице. Однако в первые годы независимости экономическая ситуация оставляла желать лучшего, страна восстанавливалась после гражданской войны.

Дебют Аалто в Алаярви. (Wikimedia Commons)

Алвар вернулся в почти родной Ювяскюля. Здесь архитектор не сидел сложа руки. Уже в 1923 году он открывает собственное строительное бюро. Услуги молодого специалиста пользуются спросом — он проектирует и руководит возведением нескольких как частных, так и общественных построек. В бюро Аалто находит и свою любовь. В 1924 году он женится на своей помощнице и архитекторе Айно Марсио.

1927 год стал важной вехой для молодого зодчего. Он выигрывает конкурс на реализацию крупных общественных проектов: коммерческого здания «Фермерский дом» в Турку и библиотеки в Виипури (Выборге). Аалто с молодой женой временно селится во втором по значимости городе страны на время реализации первого проекта. Новые творения архитектора чётко показывают трансформацию его стиля: теперь вместе с неоклассицизмом Аалто вдохновляется модернизмом. Его дома, современные, практичные, чётко шли в общемировой тенденции новой архитектуры и стояли рядом с проектами «Баухауса» и Ле Корбузье.

Здание библиотеки в Выборге. (Wikimedia Commons)

В 1933 году Аалто с семьёй переезжает в Хельсинки. На смену места жительства повлиял мировой экономический кризис. Заказов вновь становится мало. В этих условиях столица могла дать перспективному архитектору возможности для заработка — тем более, что к этому времени Аалто уже был достаточно известным зодчим. В том же году архитектор начал сотрудничество с мебельной фирмой «Артек». Оно стало прорывным — Аалто стал разрабатывать дизайн бытовых предметов, которые из простых повседневных предметов превратились в эксклюзивные вещи. При этом обычными предметами архитектор стал заниматься ещё раньше. В 1933 году для специальной выставки, прошедшей в Лондоне, Аалто создал коллекцию стеклянной посуды, а на дизайнерском смотре в Милане спустя три года Алвар вместе с женой удостоился приза за свои произведения.

50 финляндских марок. (Wikimedia Commons)

Аалто продолжал выполнять и строительные заказы, проектируя как жилые дома (и целые кварталы), так и промышленные предприятия. Функционализм стал доминирующим стилем в его творчестве. В разработке проектов Аалто уделял большое внимание ландшафту, чтобы органично «вписать» здание в окружение.

Зодчий с мировым именем

Современники высоко оценивали достижения Алвара Аалто. В 1930-е годы он был избран в качестве члена правления в союз архитекторов Финляндии. Аалто принимает активное участие в создании финских павильонов на всемирных выставках. Особенно заметным стал его проект 1939 года — тогда международный смотр проходил в Нью-Йорке. Американцы серьёзно заинтересовались творчеством Аалто. Университеты приглашали зодчего прочитать лекции, а с 1945 по 1948 годы он занимал должность профессора в Массачусетсе. Для местного университета по проекту Аалто в США было построено здание студенческого общежития.

Военные годы архитектор в основном провёл за океаном. Он вернулся в Финляндию на постоянной основе уже с наступлением мира. Страна, как и вся Европа, переживала не лучшие времена. Хотя разрушения коснулись Финляндии в меньшей степени, чем многие страны Старого Света, власти перешли к реализации проекта «реконструкции». Страна оказалась в тяжёлом экономическом положении (в особенности из-за выплаты репараций СССР), поэтому государство стремилось удешевить строительство общественных и жилых домов.

Сяхкотало. (Wikimedia Commons)

Именно здесь раскрылся талант функционалиста Аалто. На протяжении нескольких послевоенных десятилетий он, уже в качестве председателя союза архитекторов Финляндии, реализовал множество проектов в разных городах Суоми. Среди них: концертный зал «Финляндия», главное здание Технологического института (своей альма-матер), Сяхкотало. Архитектор работал и за пределами Финляндии — так, он стал автором проекта театра в немецком Эссене, Дома северных стран в Рекьявике. Аалто стал настоящим символом прогрессивной и успешной Финляндии.

В последние десятилетия своей жизни Аалто вынашивал идею перестройки окружавших центр Хельсинки районов, в том числе и железнодорожного вокзала. План 1961 года включал возведение фактически нового административного и делового центра города в районе Тёёлёнлахти. В 1972-м Аалто переработал свой проект, значительно сократив количество новых зданий. Но и он не был реализован в полном объёме. Во многом воплощению идей Аалто в жизнь помешал нефтяной кризис, ударивший и по экономике Финляндии. В результате были возведены лишь некоторые здания из проекта архитектора.

Концертный зал «Финляндия». (Wikimedia Commons)

Алвар Аалто скончался в Хельсинки в 1976 году. Ещё при жизни он стал культовой фигурой. Самый популярный архитектор Финляндии, востребованный за рубежом и предложивший свой собственный стиль — настоящий бренд Суоми. Неудивительно, что сейчас множество улиц в самых разных городах Финляндии названы в его честь, его портрет красовался на купюре достоинством в 50 марок, в Ювяскюля работает музей зодчего, а в 2010 году появился даже университет Аалто. Архитектор стал национальным достоянием — наравне с Агриколой, Сибелиусом и Рунебергом.

Сегодня достижения ядерной физики незаменимы для медицины, археологии, пищевой промышленности, систем безопасности (например, аппаратов для досмотра в аэропорту или метро), а также производства космических аппаратов, новых материалов и ещё многих других направлений развития науки и техники, в которых без мирного атома не обойтись. Конечно, особое место в длинном перечне созданных ядерными физиками технологий занимает атомная энергетика. Прорыв человечества в этой сфере произошёл в 1954 г. в Обнинске — маленьком городке Калужской области. Советские учёные создали первую в мире атомную электростанцию.

Энергию, выделяющуюся при делении ядра, использовали для создания атомной бомбы, но практически сразу после старта разработок ядерного оружия в СССР начался и поиск методов её гражданского применения. Вообще, учёные рассматривали именно такое её использование как приоритетное (эпоха и политика внесли коррективы в их планы).

Знаменитый советский физик П. Л. Капица писал: «То, что происходит сейчас, когда атомную энергию расценивают первым делом как средство уничтожения людей, так же мелко и нелепо, как видеть главное значение электричества в возможности постройки электрического стула».

А вот получение нового могущественного источника энергии — истинная цель физики. В то же верил и Игорь Васильевич Курчатов — руководитель атомного проекта СССР: «Я глубоко верю и твёрдо знаю, что наш народ, наше правительство только благу человечества отдадут достижения этой науки». Курчатов был учёным, который уже тогда искал решение проблемы истощения органических источников энергии — угля, нефти, торфа.

Именно академик Курчатов поручил в 1946 г. начать разработку ядерного реактора для выработки электрической энергии и курировал первые соответствующие исследования и предварительные расчеты. Он же стал общим научным руководителем проекта создания АЭС с уран-графитовым реактором «АМ-1» («Атом мирный») канального типа с водяным теплоносителем. После нескольких лет разработок в 1950 г. началась подготовка к строительству станции в Обнинске под руководством Курчатовского института (тогда — ЛИПАН). Надо было торопиться — за рубежом уже велись аналогичные работы. Так что трудились советские физики быстро и с огромным энтузиазмом, без проволочек (иногда даже без выходных), но уверенно, осторожно и точно. Проводили необходимые теоретические и расчётные исследования, различные эксперименты и испытания новых материалов и элементов реакторов, решали вопросы ядерной безопасности АЭС.

Роль Курчатова в создании первой в мире АЭС трудно переоценить — он не только инициировал эту работу и предложил идею конструкции, но и непосредственно участвовал в процессе её реализации, довёл дело до самого конца и участвовал в пуске станции. Курчатов приложил свой ум и к решению одной из самых важных проблем проекта — аварийности и биологической защиты.

Обнинское начинание потребовало мобилизации лучших учёных мира. Курчатов собрал идеальный «ядерный отряд». Конечно, нельзя не отметить вклад академика Анатолия Петровича Александрова — незаменимого научного соратника Курчатова и его заместителя, который участвовал во всём, что тот делал. Александров тоже надеялся, что ядерная энергия станет «орудием невиданного технического прогресса» и занимался инженерно-производственными вопросами создания станции. Александров продолжал и после 1954 г. работу над совершенствованием технологии АЭС. В 1968 г. он констатировал грандиозный успех физики: «Дамоклов меч топливной недостаточности, угрожавшей развитию материальной культуры уже в сравнительно недалёком будущем, устранён на практически неограниченное время».

Непосредственное руководство сооружением АЭС осуществлял Дмитрий Иванович Блохинцев — научный руководитель АЭС. Блохинцев говорил: «Схема АЭС проста как самовар — вместо угля горит уран, а пар идёт на вырабатывающую энергию турбину. Но всё гораздо сложнее именно из-за урана, который «горит» совсем по-другому, а процесс этот тонко настраивается и испытывает влияние десятков и сотен факторов». Под руководством Блохинцева проводились важнейшие физические исследования работы реактора: необходимо было учесть множество ситуаций в работе АМ-1. Блохинцеву приходилось выполнять самые разные инженерные задачи и работать по 15 часов в сутки во время создания станции. Учёный заслужил своими исследованиями звание Героя Социалистического труда и Ленинскую премию.

Главным конструктором реактора АМ-1 стал Николай Антонович Доллежаль — он решал основные инженерно-конструкторские задачи, фактически в деталях создал схему реактора. Ученый уже разработал до этого реакторную установку для подводных лодок и теперь использовал свой опыт на АЭС. Вклад Доллежала был отмечен Ленинской премией. После Обнинска Доллежаль стал главой НИИ-8, проектировавшего множество различных реакторов.

Одну из ключевых проблем АЭС решил Владимир Александрович Малых — создатель так называемого твэла (тепловыделяющего элемента) для реактора АЭС. На тот момент молодой конструктор-технолог не имел даже законченного высшего образования, но выдвинулся благодаря своим знаниям. Практически по своей инициативе взялся за разработку твэла — «сердца» реактора (справиться с этим не смогли ни НИИ-9, ни ЛИПАН). Спроектированный им трубчатый твэл был устойчив в нейтронном потоке и «принят на вооружение» АЭС. За этот «решающий успех» Малых был удостоен ордена Ленина и Ленинской премии.

Примечание: в твэлах реактора происходит деление ядер урана, сопровождающееся выделением тепла. Твэл передаёт полученное тепло теплоносителю (в данной случае это была простая вода), вода испаряется, пар подаётся на турбину, вращается ротор электрогенератора и даёт электрический ток.

В создании АЭС принимали участие десятки других учёных, инженеров, расчётчиков и строителей. Сложнейшую задачу, к примеру, выполнили начальник строительства здания АЭС П. И. Захаров и инженер Д. М. Овечкин. Здание строили с учётом потенциальных будущих потребностей в усовершенствовании станции. Оно было выстроено из толстого железобетонного монолита, обеспечивающего биологическую защиту от ядерного облучения. Внутри монтажные работы координировал Е. П. Славский, инженер. Он же руководил пуском станции. В создание АЭС внесли вклад ещё множество институтов, КБ и предприятий. Общий проект АЭС разрабатывали также в Ленинграде (ГСПИ-11 под руководством А. И. Гутова), а парогенераторы конструировали в ОКБ «Гидропресс» под началом Б. М. Шолковича.

Основная работа была проделана в 1953 г. — изготовлено и смонтировано всё оборудование, завершены строительные и монтажные работы, обучен персонал станции. Команда, работавшая в Обнинске, доказала всему миру, что создание атомных электростанций возможно (а сегодня энергетику без АЭС уже не представить). Это случилось 26 июня 1954 года в 17 часов 45 минут: на турбину был подан пар, выработанный за счёт ядерной реакции, и первая в мире АЭС начала вырабатывать энергию. Увидев это, Игорь Васильевич Курчатов поздравил своих коллег: «С лёгким паром!».

Юмор был востребован в России в период революции. Чем острее становилась обстановка в Петрограде весной 1917 года, тем более невесёлыми и злыми становились шутки о властителе и плодах его правления. Журналы, прежде всего «Новый Сатирикон» и «Бич», в которых трудились Аркадий Аверченко, Александр Амфитеатров, Надежда Тэффи и другие звёзды русского юмора, били по больным местам только что павшей монархии.

[Сборник: Революционный февраль 1917-го]

Февральскую революцию многие встречали с восторгом: по улицам Петрограда ходили толпы людей с красными бантами, ораторы предрекали свободное государство и скорый конец войны, а также проклинали монархическое прошлое. Журналы также показывали насмешливое отношение (если не сказать презрительное) к императорской семье, подозревавшейся в покровительстве немцам и их агентам, называли их «скучной мещанской четой», а лично Николая II — «тряпкой» и совершенно негодным для правления Россией человеком, «сосулькой», «принятой за государственного человека».

[Сборник: Николай II]

Когда цензура была снесена Февральской революцией и порыв свободы воодушевил прогрессивную общественность, на царя уже после его отречения со страниц сатирических журналов обрушился поток жестоких карикатур и анекдотов. Ведь теперь можно было не опасаться, что что-то «не пропустят». Досталось и самим цензорам. В № 12 журнала «Новый Сатирикон» его главный редактор А. Аверченко описал такую историю из недавнего прошлого (под заголовком «Уничтожающее сопоставление»):

«Однажды я вырезал из газет два циркуляра: одного министра о том, что нужно экономить бумагу и не вести ненужной переписки, и другого министра — о том, что министрам нужно писать с обращением «ваше высокопревосходительство», к директорам департамента — «ваше превосходительство».
Эти циркуляры я распорядился набрать и вставить в журнал безо всяких комментарий и критики.
Цензура их не пропустила.
- Почему?! — завопил я
- Это издевательство, — со скорбной извиняющейся улыбкой объяснил цензор.
- Да ведь эти циркуляры были разосланы?
- Были.
- И напечатаны во всех газетах?!
- Напечатаны.
- И вы их пропустили?!
- Пропустили.
- Почему же нам нельзя?
- Рядом они стоят. Неудобно. Если бы расставить их в разные номера — тогда другое дело».

«Его аллея побед. «Эх, если бы они меня не свалили, я бы им всю аллею заполнил!». («Новый Сатирикон» № 13, апрель 1917)

Одна из самых заметных тем в карикатурах марта и апреля 1917 г. — немецкое происхождение и «измена» императрицы, влияние Григория Распутина и неспособность Николая II управлять государством.

[Сборник: Григорий Распутин]

К тому времени общественное мнение уже нисколько не жаловало царя. Совсем недавно и государственные деятели громко высказывались по поводу немецкого влияния на правителей. Самым громким случаем была речь лидера конституционных демократов Павла Милюкова. Произнесённая 1 ноября 1916 г., она вошла в историю под названием «Глупость или измена?». Милюков выдвинул обвинения против императрицы Александры Фёдоровны в том, что она покровительствует группе тайно работающих на Германию высокопоставленных чиновников и имеющих влияние при дворе лиц.

[Сборник: Личная жизнь Николая II]

Авторитет императорской фамилии и так уже был невысок к концу 1916 г., и речь Милюкова вызвала общественную реакцию такой силы, что Николаю II пришлось пойти на отставку одного из обвинённых в речи — председателя Совета министров Б. В. Штюрмера. Общество демонстрировало полное недоверие монарху.

«Не по Сеньке шапка». («Бич» № 14, апрель 1917)

Впоследствии многие полагали, что именно речь Милюкова стала одним из катализаторов Февральской революции: он, политик, с трибуны парламента безнаказанно и открыто, во время войны, практически обвинил правителей в измене. Монархия же показала себя в этот момент слабой, не смогла дать никакого убедительного ответа и смогла только запретить речь Милюкова, которая всё равно расходилась в рукописных вариантах. В том числе за эту речь Милюкова пытались казнить крайне правые монархисты в Берлине в 1922 г., совершив на него покушение, в ходе которого погиб отец знаменитого писателя В. Д. Набоков, тоже один из лидеров кадетов.

Весной 1917 г. все эти слухи и подозрения оказались в открытой печати. И жители Петрограда ещё находили в себе силы смеяться. Ни они, ни А. Аверченко и А. В. Амфитеатров не знали, что всего через 3 года Петроград опустеет (вместо более 2 млн жителей останется едва больше 700 тыс.), и не будет ни воодушевления революции, ни «Нового Сатирикона», авторы которого отправятся в эмиграцию.

Благочестивейшая Самодержавнейшая

Александра Фёдоровна: «А ты, голубчик, где взят в плен?».
Немец: «Под Двинском. В атаке».
Александра Фёдоровна: «И кто же победил: наши или русские?».

Род оружия

Одного бывшего министра поймали около собственного дома, когда министр хотел ускользнуть, переодевшись в солдатскую шинель.
- Вы какого полка? — спросил его милиционер.
Министр посмотрел на крышу своего дома и уклончиво ответил:
- Радиотелеграфист.

Иллюзии царей

Николай II (растроганно): «Только ты остался верен мне и не покинул, мой старый преданный слуга!».
Слуга: «Ещё бы! Как же я вас покину, когда ещё не получил жалованье за два месяца!».

У Николая второго [на Пасху]
Александра Фёдоровна (грустно): «В прошлом году с Григорием Ефимычем христосовалась, а теперь… Эх, скушно».
Николай: «В прошлом году дом был полная чаша. Яиц — сколько угодно. Столетние вина. А теперь…».
Александра Фёдоровна: «Временное правительство отпустило на человека по десятку яиц; сахар по карточкам; а ветчины нет!».
Николай: «Эх, не подумали раньше о кооперативе. Есть кооператив журналистов, кооператив ремесленников. Нужно было бы устроить также кооператив царей».
Александра Фёдоровна: «Мало ли, что нужно было бы устроить. Танечка, сходи за маслом».
Татьяна: «Пусть Оля идёт».
Александра Фёдоровна: «Она в хлебном хвосте стоит. Пойди, милая. Нельзя же куличи без масла печь».
Николая (тихо поёт): «Солнце всходит и захо-о-дить».
О. Л. Д’Ор.
«Бич» № 12, апрель 1917.

***

— Не знаете ли, почему царский поезд так долго держали на ст. Бологое?
- В нём везли предмет далеко не первой необходимости…

***

— Я хотел бы переменить фамилию.
- Что у вас, немецкая?
- Хуже: моя фамилия — Романов!
- Что ж, подайте прошение на Высочай… Тьфу, чёрт!.. Ну, как-нибудь устроим…
«Новый Сатирикон» № 13, апрель 1917.