Я долго колебалась, рассказывать ли эту историю — о Талгате, о нашей жизни. Скрывать мне нечего: те семь лет, что мы были вместе, стоят нескольких прожитых судеб.

Прошел год с того дня, как я дал интервью, наделавшее почему-то столько шума.

Чтобы быстрее расписали, мы с Валерой взяли бутафорский накладной живот седьмого месяца беременности.

Я человек команды — это еще мой тренер по баскетболу в спортшколе заметил. Могу пасовать, разыгрывать мяч, но я — не премьер. Так и в кино.

Едем в поезде. Я молчу, погрузившись в тяжелые мысли, а Гурченко горячо, на сильных эмоциях рассказывает о мужчинах: и тот ее предал, и другой, и третий.

Женщин мужчины зачастую хотят видеть марионетками... Это несправедливо.

Пришла домой после спектакля, положила цветы, которые подарили, в ванну и рухнула без сил спать....

Вот и сентябрьский номер. Прошло лето…

Мой сын Гордей впервые спросил о том, где его папа, в четыре года. Готовилась к этому разговору, но надеялась все же, что он произойдет попозже.

Они были связаны на всю жизнь пуповиной. Как иголка с ниткой — куда мать, туда и сын: павильоны, экспедиции, студия, дом.

Как-то дедушка на очередной выигрыш купил мне пианино и с нетерпением стал ждать результата, прислушиваясь, как я одним пальцем играю «Собачий вальс». Однажды, проснувшись утром, вместо пианино обнаружила гору щепок.

Когда родила, смотрела на сына и думала, что такого же маленького мальчика я пыталась лишить отца....

«Судьба как ракета летит по параболе», — писал Андрей Вознесенский. О моей судьбе лучше не скажешь....

На съемках «Финиста — Ясного Сокола» Миша Кононов все время спрашивал: «Почему у тебя такие грустные глаза?»

Наша история началась в социальной сети и закончилась там же.

После смерти матери отношения Лилии с братом испортились. Николаю казалось, что все его обворовывают.

Сергей ушел очень рано — в сорок два. Каждый год в день его рождения я езжу на кладбище в Комарово, где рядом с ним лежит и наша дочь Лиза.

Валерий Тодоровский, еще когда смотрел отснятый материал «Садового кольца», говорил: «Это бомба!»

Предстояло познакомить Свету с мамой. У нее непростой характер, и я побаивался реакции.

Сейчас живем в новом доме с Леной, здесь будем воспитывать нашу дочку, которая появится уже очень скоро.

Однажды папа произнес горькие слова: «Бог дал мне трех жен. Две были народные, а последняя — из народа.

Дочь Олега Николаевича Настя пересказала мне разговор с отцом — один из последних.

На пять лет я совершенно закрылась. Этой секретностью довела ситуацию до абсурда.

У меня всегда была мечта: построить огромный дом и чтобы все там жили — братья, нынешняя и бывшая жены, дети, родители...

Я наконец нашла ту теплоту, которой мне так не хватало. С Алексом мы редко держались за руки.

«Произошло убийство? Прекрасно!» — сказала я совсем не по сценарию.

Я был уверен, что семейная жизнь — вещь тяжелая, надо бесконечно вести работу над собой.

Жигунов начинает грозно: «Если вы не вернете Шевелькова, мы тоже уйдем». — «Димочка, и ты с ними?

Когда жена в первый раз вернулась из монастыря, только она вышла из вагона поезда — я по лицу все сразу понял. Лариса была совершенно не готова к тому, чтобы резко окунуться в монастырскую жизнь с ее особым укладом и атмосферой.

Иван Иванович хороший человек, но мы очень разные. Он всегда доверял только своему мнению, решая и за меня.

Из аэропорта позвонила отцу: «Я улетаю в Америку. Может, вернусь через месяц. А может — никогда... Приедешь проводить?»

При жизни Германа на «Ленфильме» господствовал его культ. Утром меня встретила помощница режиссера Ольга.

Поклонницы Аднана Коча обвинили во всем меня. В социальных сетях посыпались проклятия: «На чужом несчастье счастья не построишь!», «От тебя он также уйдет, останешься одна с малышом!»

Саша наконец-то стал очень востребован в профессии, мы переехали в собственную квартиру, трое наших детей ни в чем не нуждались. И вдруг я начала понимать: меня не радуют привычные вещи, которые казались такими важными.

В молодости она была очень своенравной, безрассудной, вспыльчивой и упрямой. Не женщина, а стихийное бедствие!

Все самые щедрые подарки в моей жизни я получала от мужчин. Их было четверо.

Не знаю, насколько сильным было чувство со стороны Демича, но Нельку накрыло с головой. Я понимал, что это любовь, и потому не имел права судить: такое может случиться с каждым...

Я долго молчал. Молчал и терпел, когда моя жена унижала меня, выносила дела нашей семьи в Интернет на всеобщее обозрение и поругание.

Когда мы с Сашей стояли в Пхенчхане на пьедестале почета и сжимали в руках первые в российском керлинге олимпийские медали — это был самый счастливый момент в нашей жизни.

Автобиографическая книга «Жизнь на форсаже» вышла уже после смерти папы. Прочитала ее и поразилась: там не было ни единого слова о маме и обо мне.

Мама приехала в ноябре и пришла в ужас от вида нашей избушки: «Как ты будешь здесь жить?!» А мне — море по колено, душа поет!

Помню с детства, что родители часто ссорились. Вот мама что-то резкое говорит отцу, он уходит, потом возвращается, они обнимаются и стоят так молча.

Друзья до сих пор называют меня Алиной Алонсо. Хотя по паспорту я сейчас Тулякова, как и бабушка с дедушкой, которые меня воспитали.

На следующий день вывесили список поступивших. И моя фамилия оказалась в нем последней.