Сломанные маски и сожженные кости стали признаком смены власти у майя

Археологи нашли на землях майя в современной Гватемале свидетельства странного огненного ритуала. Его проведение совпало по времени с уничтожением одной из правящих династий.

Поздний классический период (600-900 годы нашей эры) стал как временем наивысшего расцвета цивилизации майя, так и последовавшего резкого упадка. В IX веке в южных частях ее ареала население резко сократилось. Люди покидали города, которые быстро ветшали.

Обычно этот упадок связывают с засухами, которые примерно с 800 года усилились в Центральной Америке и повлекли за собой голод. Впрочем, иногда, кроме климатических изменений, виновниками называют эпидемии и нашествия завоевателей.

Но, как оказалось, все эти страшные обстоятельства не подействовали на одно небольшое южное царство майя — К’анвицнал (K’anwitznal), которое, напротив, в начале IX века вступило в период процветания. Правда, начался этот период с довольно странных событий.

Кристина Гальперин (Christina Halperin) из Монреальского университета (Канада) много лет руководит раскопками археологического памятника Уканаль — так сейчас называют место, где некогда находилось царство К’анвицнал. Вместе с коллегами она опубликовала в журнале Antiquity статью, в которой связала находки, сделанные в одной из пирамид, с неожиданным подъемом К’анвицнала.

Археологи раскопали в Уканале пирамиду, высота которой при завершении строительства была более 45 метров. Для возведения верхней части пирамиды нижний ее уровень некогда перекрыли известняковыми плитами.

Под ними исследователи обнаружили фрагменты обугленных человеческих костей, а также множество украшений из нефрита и морских раковин. Например, там находилась нефритовая маска, какую обычно помещали в царскую гробницу. Но здесь это выглядело не как при нормальном захоронении, а словно кто-то все перемешал и выкинул на свалку.

Авторы работы пишут, что в хранилище находились останки четырех тел, которые, по их мнению, принадлежали членам царской семьи, похороненным ранее в другом месте. Более 1500 фрагментов нефритовых подвесок и свыше 10 000 бусин из морских раковин — довольно типичный погребальный инвентарь именно для царского захоронения майя.

Выше мы сказали, что кости подвергались воздействию огня. Сохранившиеся фрагменты свидетельствуют о том, что температура превышала 800 градусов Цельсия, то есть возгорание должно было быть очень большим и заметным.

Само по себе сожжение не являлось для майя чем-то из ряда вон выходящим. Некоторые обряды, связанные с огнем, были способом почитания мертвых. Но, судя по тому, как с костями обошлись после сожжения, ритуал в К’анвицнале стал актом осквернения, разрушения.

Ученые указали, что это событие совпадает с приходом к власти в К’анвицнале нового правителя по имени Папмалиль (Papmalil). Это имя уникально для текстов южных майя, и, возможно, его носитель пришел из других земель.

Папмалиль никогда не объявлял себя именно царем К’анвицнала — рядом с его именем нигде нет специального «царского» глифа. Его именовали титулом, который обычно носили крупные военачальники.

Этот правитель известен не только тем, что прервал правящую династию в К’анвицнале. По каким-то причинам Папмалиль быстро стал крайне уважаемой фигурой среди правителей других государств майя. Известно, что он несколько раз встречался с правителем Караколя, который до этого враждовал с царями К’анвицнала.

На барельефах, изображающих обмен дарами между Папмалилем и царем Караколя, подчеркнуто, что ведущую роль при обмене играл первый. Другие свидетельства говорят о том, что этот иностранец руководил ритуалами при вступлении на трон короля Наранхо.

Несмотря на резкую смену режима, Папмалиль был довольно благодушным правителем среди хаоса мира майя IX века. Во время его правления в К’анвицнале отремонтировали многие общественные здания и начали строить новые дома, систему каналов и огромную площадку для игры в мяч — помесь спорта и ритуала.

Исследователи отметили, что процветание, которое иностранец подарил К’анвицналу в то время, когда другие царства приходили в упадок, могло быть связано с обрядом разрушения царских захоронений. Такой публичной расправой с прежними символами власти он продемонстрировал решительность, чем быстро привлек на свою сторону большинство жителей К’анвицнала.

Археологи нашли убежище, в котором люди пережили падение микенской цивилизации

Раскопки святилища Зевса на греческом острове показали, что его использовали в качестве укрытия в эпоху катастрофы бронзового века.

Остров Эгина расположен в Сароническом заливе в восточной части Греции, между полуостровами Аттикой и Пелопоннесом. Долгое время его главной достопримечательностью считали храм Афайи, построенный примерно в 500 году до нашей эры. Греческие археологи обнаружили, что история Эгины была крайне интересной задолго до классической Греции.

Совместная греко-швейцарская археологическая экспедиция с 2021 года ведет раскопки на горе Элланион, самой высокой на Эгине. Сейчас там стоит церковь Вознесения с видом на Саронический залив. Неподалеку от нее, на северном склоне горы, в древности находилось святилище Зевса, основные постройки которого ранее исследовали немецкие археологи.

Во время новых раскопок удалось выяснить, что, во-первых, святилище гораздо древнее, чем считали ранее, и построено не позднее середины II тысячелетия до нашей эры. Во-вторых, оказалось, что оно связано общей оборонительной системой с вершиной горы и местом, где сейчас находится христианский храм. Об этом Министерство культуры Греции сообщило в пресс-релизе.

О том, что на Элланионе поклонялись Зевсу, нам известно из древнегреческих источников, например из трудов Павсания. Он же упоминал, что храм построили на более древнем фундаменте. Археологи планировали зафиксировать и датировать остатки доисторических построек и предметов, чтобы понять, насколько давно люди использовали это место.

Известно, что к началу II тысячелетия до нашей эры население Эгины жило вполне благополучно. Источником этого благополучия было мореплавание — Эгина входила в первый союз морских государств. Можно сказать, что ее жители использовали одновременно две стратегии развития: минойскую (мирная торговля) и микенскую (завоевания и грабеж).

Но никакие стратегии не помогли населению Эгины пережить дорийское вторжение и катастрофу бронзового века. Ранее ученые считали, что из-за них примерно в 1200 году до нашей эры процветающие поселения острова опустели и оставались такими вплоть до архаического периода Греции. Но похоже, все было не совсем так.

Археологи раскопали рядом с христианским храмом микенское здание размером примерно четыре с половиной на три метра, ограниченное с трех сторон стенами, а с четвертой — скалой. Внутри нашли примерно 30 сосудов (горшки для приготовления пищи, кувшины для хранения и другие), сохранившихся благодаря тому, что пространство было закрыто большими камнями от обрушившихся стен.

Самые древние сосуды датировали так называемым периодом разрушения микенских дворцов (1250-1200 годы до нашей эры). Вокруг здания исследователи обнаружили остатки оборонительной стены. Еще один вал, возведенный позднее, связывает микенскую постройку с храмом Зевса на северном склоне горы.

Исследователи предположили, что во время дорийского нашествия Эгина не опустела. Часть населения острова ушла в горы, и там, на самой высокой вершине, люди построили убежище. Возможно, Элланион был выбран для этих целей как место сакральное, где молились богам. Но скорее всего, сыграла роль его высота.

Увеличив площадь раскопок, археологи нашли на территории, прилегающей к убежищу, предметы, датированные последовательно разными временами — вплоть до римского периода. К северу от христианского храма они нашли жертвенник с тысячами мелких фрагментов сожженных костей животных.

Скорее всего, люди никогда не оставляли полностью скальное убежище и храм Зевса, хотя население Эгины, безусловно, заметно сократилось в период катастрофы бронзового века. Но уже к архаическому периоду его численность быстро восстанавливалась. Жители острова занялись привычным делом — мореплаванием и войнами.

Эгина находилась в состоянии практически постоянной войны с Афинами. Только на время персидских войн их конфликт отложили в сторону: жители острова воевали на стороне Афин и приняли участие в битвах при Саламине, Платеях и Микале.

В Шотландии нашли монастырь, построенный крестителем пиктов

Пикты Шотландии стали христианами на 100 лет раньше, чем остальные жители острова Великобритания. Археологи впервые обнаружили свидетельства этих событий.

Лисмор — остров архипелага Внутренние Гебриды на западе Шотландии (Великобритания). В Средние века на нем построили монастырь, получивший большую популярность у британских паломников. Связана эта популярность, скорее всего, с тем, что именно с Лисмора в Британию пришло христианство.

Археологи из Исторического общества Лисмора (Lismore Historical Society) шесть лет вели раскопки камышового болота рядом с приходской церковью, которая построена на месте хора собора монастыря XIII века. В результате нашли фундамент и фрагменты стен каменного здания.

Радиоуглеродное датирование показало, что люди использовали строение в VI-X веках нашей эры. Исследователи считают, что они нашли легендарный монастырь, основанный святым Молуагом (в некоторых источниках его называют святым Лугайдом), одним из первых крестителей Шотландии.

Молуаг происходил из древнего улаидского рода ирландского королевства Дал-Арайде. В средневековых источниках сказано, что он был одним из шести ирландских священников, которые в пророчестве святого Патрика названы крестителями Британии. Патрик жил в V веке, а Молуаг родился в начале VI века.

Обычно первым крестителем Британии называют Августина Кентерберийского: в VII веке из его рук принял крещение король Кента. Но на самом деле первыми миссионерами Темных веков на острове были ирландцы. Только начали они с другой стороны — не от континентальной части Европы, как посланцы папы римского, а от Ирландии.

Исторически первые попытки христианизации начались даже раньше, при римлянах. Но так как провинция была дальняя и глухая, миссионеры из Вечного города туда не очень стремились. Когда же легионы ушли с острова, то пришедшие с материка англы, саксы и бритты положили конец первой версии крещения Британии.

Вторая волна миссионеров пришла из соседней Ирландии. В этой стране никогда не прерывалась христианская традиция. Возможно, это связано с тем, что племена с материка до нее не особо доплывали.

Будущий святой Молуаг собрал вокруг себя 12 последователей и ушел с ними нести веру на соседний остров. Легенда гласит, что скала, на которой стоял Молуаг, отделилась от ирландского побережья, и он переплыл на остров Лин-оф-Лорн, который сейчас называется остров Лисмор, в заливе Лох-Линне.

Этот остров был самым важным религиозным местом для западных пиктов. Их королей кремировали на древнем рукотворном кургане Огненный холм (Cnoc Aingeil по-гэльски) в Бахуиле, недалеко от места, которое Молуаг выбрал для своего будущего монастыря. Такой выбор может показаться странным, но на деле это не так.

Ирландские миссионеры научились делать акцент на сходстве и преемственности между ранним христианством и язычеством, а не на различиях между ними. Процесс обращения был скорее постепенным обучением, чем открытым противостоянием. Поэтому история ирландской христианизации пиктов почти не упоминает мучеников.

Кроме монастыря на Лисморе, Молуаг основал еще два на землях пиктов. В Средние века все три были перестроены, но остались в лоне Католической церкви. Сам креститель дожил до глубокой старости, умер в 592 году и похоронен в Шотландии, в одном из основанных им монастырей.

Так как в Темные века грамотность не была сильной стороной британцев, сведения о том, что происходило на их острове, мы узнаем в основном из ирландских хроник. Но хроники не указывают точное месторасположение первого монастыря на Лисморе. Поэтому ранее считали, что он остался под средневековой застройкой.

Однако несколько лет назад археологи нашли рядом с собором XIII века захоронения VIII века. Они пришли к выводу, что средневековые здания могли не полностью закрыть монастырь Молуага. Для предварительной разведки ученые использовали лидар, а позже, во время раскопок, нашли фундамент, части стен и напольное покрытие овального здания длиной примерно девять метров. Датировка совпала с упоминаниями монастыря Молуага в ирландских источниках.

Также во время раскопок исследователи обнаружили значительное число артефактов, относящихся к металлургической индустрии. По их мнению, обитатели монастыря занимались обработкой металла как для обеспечения собственных нужд, так и для продажи пиктам.

Археологи нашли римские стены Нарбонны

Ранее считалось, что древний Нарбо-Марциус был открытым городом и крупным центром торговли. Теперь стало ясно, что, скорее всего, его строили как серьезную крепость.

Исследователи из французского Национального института охранных археологических исследований (Inrap) проводили раскопки на участке под застройку в историческом центре Нарбонны на юге Франции. Этот район относится к римскому периоду: в II веке до нашей эры там основали Нарбо-Марциус, первую римскую колонию за пределами Апеннинского полуострова.

В конце II века до нашей эры римский военачальник Гней Домиций Агенобарб вместе с Квинтом Фабием Максимом Аллоброгиком разбил племена арвернов и аллоброгов и завоевал всю Южную Галлию, а в 118 году до нашей эры основал колонию Нарбо-Марциус. Гней Домиций, как проконсул Галлии, решил обустроить свою провинцию, получившую название Нарбонская Галлия (Gallia Narbonensis), по римскому образцу. Позже это станет нормой для завоеванных земель.

Он построил первую римскую дорогу в Галлии — Домициеву (Via Domitia), которая шла из Испании в Италию. Второй дорогой стала Аквитанская (Via Aquitania), она проходила от Нарбо-Марциуса через провинцию Аквитания к Атлантическому океану. В то время город находился в устье реки Од, что делало его стратегически важным перекрестком для торговли, сельского хозяйства, путешествий и римской военной экспансии.

О значении Нарбо-Марциуса можно судить по речи Марка Туллия Цицерона. В 69 году до нашей эры галльские племена обвинили правителя Нарбонской Галлии в притеснениях. Цицерон защищал бывшего претора и в своей речи описывал Нарбо-Марциус как «колонию граждан, которая стоит как сторожевая башня и оплот римского народа, а также как барьер обороны против этих племен».

После таких слов можно ожидать, что город был крупной крепостью, но до сих пор никаких следов римских оборонительных сооружений в районе Нарбонны не находили. Ученые предлагали несколько объяснений того, почему древний римский город не имел стен.

Согласно одной из гипотез, в Нарбо-Марциусе всегда находилось большое количество воинов, способных подавить бунт галльских племен. Например, в 46-45 годах до нашей эры по приказу Юлия Цезаря там был расквартирован X легион (Legio X Equestris). В исторической литературе Нарбо-Марциус обычно называют открытым торговым городом.

Район Нарбонны, где сейчас идут раскопки, находился на окраине древнего города. Его построили примерно в 50 году нашей эры для хранения товаров и потом несколько раз перестраивали (с середины I века до III века, затем — после периода запустения — в IV и V веках). Археологи обнаружили там несколько складских помещений, три улицы, переулок и систему пересекающихся каналов, по которым отводились дождевые и сточные воды.

Один из складов имел необычное устройство: первый этаж, используемый для хранения, был оснащен техническим подполом с функцией дренажа, причем сделанной из бывших в употреблении амфор. Верхний этаж служил либо домом, либо офисом — довольно красивым, с бетонным полом, украшенным мозаикой, и стенами из глинобитного кирпича. Этот склад сильно пострадал во время пожара.

Чуть дальше находится второй склад, который, судя по всему, был разрушен в результате того же события, но, как и первый, потом восстановлен. Одна из комнат здания с хорошо сохранившимися стенами украшена расписной штукатуркой. Узор имитирует мраморные плиты, а потолок украшен переплетающимися растительными мотивами на белом фоне.

Но самой интересной находкой стал участок крепостной стены длиной немногим больше 30 метров. С одной стороны секция стены соединялась с круглой каменной башней. Башню построили не вполне обычным образом: основание круглой части здания вмонтировано в квадратный фундамент. Вероятно, это было сделано для придания массивным стенам дополнительной устойчивости.

Толщина стены и манера строительства такие же, как в римских крепостях в Лионе и Отёне. Окончательной датировки пока нет, но французские археологи считают, что крепость возвели уже в I веке нашей эры, во времена наивысшего расцвета империи.

В рукописях XVII века нашли клещей, патогенные бактерии и грибки

Итальянские исследователи изучили коллекцию писем XVII века с помощью различных методов микроскопии и обнаружили в старых рукописях разнообразную микробиоту — от колоний грибов и патогенных бактерий до клещей. Некоторые виды нашли в бумаге впервые.

Рукописные документы, книги, кодексы — крайне важные и ценные свидетельства прошлых эпох. До наших дней, например, дошла Великая хартия вольностей 1215 года, ключевой текст о политических свободах. Тем не менее бумага, на которой пишут эти важные документы, со временем стареет и становится хрупкой. На нее воздействует множество факторов: как физико-химические вроде влажности, света и температуры, так и механические — изнашивание, колонизация паразитами, грибками и тому подобное.

Сохранить ценные источники из прошлого — довольно сложная задача. Мало просто изолировать документ от внешней среды, например, под стеклом. Материал сначала нужно очистить от микроорганизмов и защитить от их повторного заселения. Споры некоторых грибков, проникая в структуру бумаги, могут оставаться в спящем состоянии долгие годы и «ждать» подходящих условий, чтобы прорасти. А продукты их жизнедеятельности, например карбоновые кислоты, могут продолжить химическое разрушение бумаги.

Группа специалистов из Итальянского технологического института (IIT) изучила воздействие микроорганизмов на рукописи XVII века, хранящиеся в музее Коррер в Венеции. Исследователи прибегли к различным методам микроскопии — от оптической и электронной до флуоресцентной, — чтобы выяснить, какие микробные культуры загрязнили старые бумаги. Статья с результатами опубликована в журнале Scientific Reports.

Первичный осмотр коллекции писем 1677 и 1684 годов показал выраженные повреждения бумаги: материал стал хрупким, поверхность растрескалась, на ней виднелись желтоватые, черные, красно- и оранжево-коричневые пятна, подтеки. На них авторы исследования обратили особое внимание. Они изучили бумажную структуру и обнаружили там споры грибов Chaetomium globosum, следы термобии домашней (Thermobia domestica) — насекомого семейства чешуйниц, которое любит темноту и питается целлюлозой, а также микроскопические структуры, похожие на протистов.

Другие бумажные фрагменты были заражены пекарскими дрожжами (Saccharomyces cerevisiae) и грибком Candida albicans, живущим в кишечной микрофлоре. Некоторые грибы распространили в бумажной структуре сеть гиф, из-за чего удалить такое загрязнение крайне трудно. Помимо этого, специалисты нашли в нескольких фрагментах патогенные шаровидные бактерии и тела пылевых и грибоядных клещей. Примечательно, что некоторые грибки прикрепляются к этим членистоногим и таким образом распространяются.

Всего авторы обнаружили в исследуемых документах 25 видов грибов, в том числе токсичных, из-за чего у библиотекарей и читателей могут возникнуть проблемы со здоровьем. Исследователи отметили, что такую «цветущую» и разнообразную микробиоту выявили впервые. Некоторые патогенные бактерии и грибы вроде Brucella и Histoplasma capsulatum, сохранившиеся в рукописных текстах, ранее не регистрировали.

В качестве мер борьбы с потенциально опасными для человека загрязнениями исследователи призвали к микробиологическому мониторингу воздуха в хранилищах.

В Галилее нашли подземную крепость времен восстания евреев против Рима

Израильские археологи обнаружили в кибуце на севере страны обширный подземный комплекс. Первоначально это сооружение было предназначено для вполне мирных задач. Но во время восстания Бар-Кохбы все поменялось.

На севере Израиля, недалеко от Тивериадского озера (оно же Галилейское море), находится кибуц Хукок. Как сельскохозяйственное поселение его основали в 1945 году, но люди жили на этом месте и в античные времена.

Археологи из Управления древностей Израиля провели в Хукоке масштабные раскопки. К ним привлекли несколько сотен человек, включая студентов, волонтеров и солдат из подразделения подземных операций ЦАХАЛ. Работы шли несколько месяцев, и в результате стало понятно, как вполне мирное подземное сооружение стало укрытием и рубежом обороны.

Подземная полость под Хукоком относится к I веку нашей эры и первоначально представляла собой резервуар для воды. Скорее всего, воду в нем запасали на случай засухи, так как для миквы объем великоват.

В 66 году нашей эры началась Первая Иудейская война. Считается, что это восстание евреев против римлян не было подготовлено и произошло спонтанно. Виновным традиционно называют Гессия Флора, прокуратора Иудеи, который слишком уж притеснял местное население.

Восстание охватило не только всю Иудею, но и распространилось на Сирию и Египет (там были значительные еврейские поселения). Военные успехи мятежников поражали: гарнизон Иерусалима смог отбиться от XII Молниеносного легиона (Legio XII Fulminata), который повел на город Гай Цестий Галл, правитель Сирии.

Только в 70 году будущий император Тит взял Иерусалим и разрушил Второй храм. Иосиф Флавий достаточно подробно описал ход Первой Иудейской войны. Среди прочего он упоминает сражения на севере Галилеи, в районе Хукока.

Археологи подтвердили, что некоторые предметы, найденные ими в подземном сооружении, относятся к I веку нашей эры. Тогда же водохранилище было расширено. По предположению исследователей, сделали это для того, чтобы там могли укрыться мирные жители. Отметим, что после падения Иерусалима этих самых мирных жителей преследовали по всей Иудее и насильственно переселяли в другие римские земли.

В 130 году император Адриан путешествовал по своим ближневосточным владениям. Он посетил лежавший в руинах Иерусалим, и картина ему не понравилась. Правитель Рима приказал восстановить город, переименовав его в Элию Капитолину, а на месте разрушенного Второго храма поставить храм Юпитера. Строительством, по старой римской традиции, предстояло заняться солдатам X Парного легиона (Legio X Gemina).

И легион даже приступил к строительным работам. Но в 132 году вспыхнул новый мятеж. Предводителем его стал Шимон Бар-Кохба, объявленный Мессией. На этот раз, по свидетельству Диона Кассия, восстание было тщательно подготовлено. Соблюдая строжайшую секретность, мятежники собирали оружие, строили укрепления и подземные убежища.

По словам израильских археологов, именно тогда бывшее водохранилище в Хукоке окончательно переделали в подземную крепость. Она состоит из восьми отдельных помещений, связанных между собой туннелями. Туннели изгибаются под прямыми углами. Ученые считают, что таким образом строители планировали затруднить продвижение в укрытиях тяжеловооруженных легионеров.

Скорее всего, именно обороной подземелья жители Хукока не занимались. Все артефакты, найденные в пещерах и относящиеся к периоду восстания Бар-Кохбы, имеют бытовое назначение. Это стеклянная и керамическая посуда, а также украшения. Тем не менее, по мнению специалистов из Управления древностей Израиля, обнаружение подземного убежище доказывает, что местные жители участвовали в восстании Бар-Кохбы.

Добавим, что восстание, ставившее целью восстановление иудейской государственности, обернулось полной катастрофой для мятежников и крупной победой для римских легионов, пришедших в Иудею. Император Адриан полностью запретил исполнение религиозных обрядов, изучение и преподавание Пятикнижия. Иерусалим стал языческим городом.

Старейшую в мире исламскую астролябию использовали евреи и христиане

Странный диск, который считали подделкой, оказался астрономическим инструментом, сделанным в Андалусии в XI веке. А надписи на трех языках свидетельствуют о научном и культурном обмене между мусульманами, иудеями и христианами.

Историк Федерика Джиганте (Federica Gigante) из Кембриджского университета (Великобритания) при подготовке лекции об исламских предметах в средневековой Европе случайно зашла на сайт музея Минискальчи-Эриццо в Вероне (Италия). Это частный музей, в котором находится наследие Людовико Москардо, итальянского коллекционера XVII века. На одной из фотографий она заметила стоящий в углу диск.

На запрос владельцы музея ответили, что не знают ничего об этом предмете и считают его подделкой. Но Джиганте обнаружила, что второй каталог музея Москардо, выпущенный в 1672 году, давал такое описание коллекции: «В этом музее находятся медные астролябии, подходящие для [пользователей] многих языков и с легкостью показывающие все дома планет».

Так как коллекция неоднократно переходила из рук в руки, считалось, что к настоящему дню все астролябии утрачены. Джиганте предположила, что это не так и на фотографии как раз астролябия. Она отправилась в Верону для детального изучения предмета. Результаты своего исследования доктор Джиганте изложила в статье, опубликованной в журнале Nuncius.

Автор проанализировала конструктивные характеристики инструмента, а также стиль гравировки и расположение шкал. Она пришла к выводу, что астролябию изготовили в Андалусии в XI веке и она одна из старейших, сделанных исламскими мастерами.

Основная часть надписей на астролябии выполнена арабской вязью. И это касается не только названий созвездий или иных общепринятых для таких инструментов обозначений. На одной стороне пластины написано по-арабски «для широты Кордовы, 38°30’», а на другой — «для широты Толедо, 40°».

Очень часто мастер оставлял на инструменте свою подпись и дату изготовления. На обратной стороне тимпана (деталь астролябии) андалусского прибора есть такая надпись: / ???? ????[…]??????, то есть «для Исаака […]/ работа Ионы». По мнению Джиганте, она была выгравирована через некоторое время после изготовления астролябии, вероятно, для более позднего владельца.

Имена Исаак и Иона могут быть еврейскими именами, написанными арабской вязью. Эта деталь позволяет предположить, что в определенный момент предмет находился в обращении в еврейской общине сефардов в Испании, где арабский был разговорным языком. На второй, дополнительной пластине нанесены координаты широт Северной Африки. В какой-то момент, видимо, астролябия оказалась в Марокко или Египте.

Но не только арабская вязь покрывает астролябию. Часть подписей продублирована на иврите. Еврейские обозначения были добавлены к астролябии не одной рукой. Один набор дополнений вырезан глубоко и аккуратно, в то время как другой набор переводов очень легкий, неровный и свидетельствует о неопытности гравера.

Автор работы считает, что эти дополнения и переводы на иврит свидетельствуют о том, что в определенный момент предмет покинул Испанию или Северную Африку и циркулировал среди еврейской диаспоры в Италии, где арабский язык не понимали, а вместо него использовали иврит.

Джиганте обращает внимание на то, что одна из надписей на иврите, выгравированная аккуратно над арабской отметкой широты 35°, гласит «34 с половиной», а не «34 1/2 ». По ее мнению, это говорит о том, что гравер не был астрономом или изготовителем астролябий. Другие надписи на иврите представляют собой переводы арабских названий астрологических знаков: Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы и Овен.

На всех сторонах пластин астролябии имеются слегка процарапанные пометки с цифрами современного вида. Здесь необходимо уточнение. Несмотря на то, что цифры, которыми мы сейчас пользуемся, называются арабскими, в XI веке исламские мастера юга Испании использовали цифры другого вида.

Кроме того, на астролябии процарапано несколько слов на итальянском или на вульгарной латыни. Федерика Джиганте считает весьма вероятным, что эти дополнения были сделаны в Вероне, когда астролябия попала за пределы еврейской общины и перешла в руки христиан.

Филистимляне использовали психоактивные вещества в своих ритуалах

Израильские ученые проанализировали состав семян и плодов растений из двух храмов города, в котором жил библейский Голиаф. Полученные результаты позволили понять филистимские ритуальные практики.

Филистимляне населяли приморскую часть Ханаана (примерная территория от Тель-Авива до Газы) примерно с XII века до нашей эры. Они были одним из двух народов Ближнего Востока (второй — хетты), которые владели передовыми на тот момент металлургическими технологиями. С них начался железный век в этом регионе.

Письменных источников по филистимлянам достаточно много: начиная с Библии и заканчивая ассирийскими и египетскими. По ним мы знаем примерное государственное устройство ( Пятиградье). И благодаря этим источникам археологи четверть века назад нашли под холмом Телль-эс-Сафи один из пяти филистимских городов.

Предположительно, это Геф, город, где жил библейский великан Голиаф и где укрывался от Саула будущий второй иудейский царь Давид. Археологи нашли в Гефе два храмовых комплекса и значительное количество керамики. Последняя похожа на образцы керамики крито-микенской культуры.

Исследователи из Университета имени Бар-Илана (Израиль) изучили коллекцию остатков растений, собранных в обоих храмах города. Результаты представлены в работе, опубликованной в журнале Scientific Reports.

По предыдущим археологическим находкам понятно, что филистимская культура сочетала в себе элементы эгейской, египетской, ханаанской и других. Хотя библейские изображения представляют политеистическую филистимскую культуру, поклоняющуюся богам и богиням, детали и точные личности их божеств остаются в значительной степени неизвестными.

Несмотря на интенсивные исследования филистимской культуры, относительно мало известно об их культовых практиках, включая использование растений в ритуальных контекстах и роль храмов в хранении урожая и общественных пиршествах. Например, в храме в Телль-Касиле (середина VII века до нашей эры) находили следы бобовых, но вместе с ними присутствовали остатки лаврового листа и кориандра. Такое сочетание больше похоже на следы пиршества, чем на сакральную практику.

Авторы работы обнаружили, что в двух храмах Гефа в большом количестве сохранились остатки нескольких средиземноморских растений. Это витекс священный (Vitex agnus-castus), златоцвет увенчанный (Glebionis coronaria) и серебристая скабиоза (Lomelosia argentea).

Такие же растения ученые традиционно связывают с ритуалами в честь раннегреческих божеств: Геры, Артемиды, Деметры и Асклепия. Но до сих пор эта связь опиралась лишь на мифологию, археологических находок в греческих храмах не было.

Также исследователи нашли в алтарных зонах храмов обугленные семена плевела опьяняющего (Lolium temulentum). Это тот самый плевел, который упоминается в Библии, — сорняк, встречающийся на пшеничных полях.

Плевел опьяняющий — природный источник спорыньи, содержащей алкалоид типа ЛСД. Авторы обращают внимание на то, что зерна плевела могли быть собраны вместе с зернами пшеницы. Но в храмах они находились отдельно. Это означает, что галлюциногенный эффект растения был хорошо известен филистимлянам. Использование плевела опьяняющего в культовых контекстах в качестве психоактивного средства упоминается в связи с греческими Элевсинскими мистериями и культом земледелия.

Отдельно стоит отметить, что ранее в этих же храмах ученые обнаружили большое число ткацких станков. Авторы считают, что это еще одна параллель с эгейскими практиками. Различные атрибуты ткачей часто встречаются в культовых местах, посвященных богине Гере.

Исследователи предполагают, что раннеэлладская и крито-микенская культуры оказали на филистимлян гораздо более сильное влияние, чем считали ранее. В то же время отметим, что, кроме ткацких станков, в одном из храмов Гефа археологи нашли площадку, на которой во времена филистимлян было развернуто металлургическое производство.

Древнегреческие сакральные практики никакого производства металла в храмах не предполагают. Возможно, храмы у филистимлян были не только культовым, но и общественным и производственным местом.

Подводные археологи нашли кораблекрушение без корабля

Польские ученые предположили, что обнаружили в Восточном Средиземноморье следы самого древнего утонувшего торгового судна. Правда, без каких-либо его фрагментов.

Следы кораблекрушения обычно ассоциируются у нас с остатками затонувшего судна. Но в последнее время все чаще случается так, что признаки морской трагедии есть, а никаких деталей корабля нет. Именно такое кораблекрушение исследовали ученые из Центра подводной археологии при Университете Николая Коперника в Торуни (Польша).

Некоторое время назад власти Турции сообщили, что в заливе Анталья местные рыбаки нашли странные медные слитки. Это сразу привлекло множество дайверов из разных стран. Медные слитки считают верным признаком древнего кораблекрушения со времен исследования Улубурунского корабля.

Улубурунским называют финикийский корабль, затонувший у мыса Улубурун в Восточном Средиземноморье в конце XIV века до нашей эры. В 1982 году его нашли ныряльщики, и в течение 11 сезонов место кораблекрушения изучали подводные археологи. Они собрали груз, который перевозили финикийские торговцы. Основную его часть составляли медные слитки: их было около 10 тонн.

Сейчас польские исследователи предположили, что кораблекрушение в заливе Анталья произошло на несколько веков раньше, чем трагедия у мыса Улубурун. Проблема в том, что до сих пор они не нашли ни одного фрагмента самого корабля — это делает их датировку до некоторой степени условной.

Сам факт кораблекрушения установили, составив карту расположения на дне залива медных слитков: они явно лежали вместе, за прошедшие века их минимально разнесло течением и штормами. Вес одного слитка — примерно 20 килограммов. На сегодня археологи подняли 30 штук, многие еще находятся под грунтом.

Подводные (и не только) археологи постоянно сталкиваются с такими проблемами, как деградация органических материалов. Если дерево быстро не занесло донными отложениями, то его к нашим дням успевают съесть морские организмы. Теплые соленые воды Средиземного моря подходят для них гораздо лучше, чем холодное Балтийское, где деревянные фрагменты встречаются чаще, но не такой древности.

По мнению исследователей, корабль погиб после столкновения со скалами на входе в залив. Это место считают опасной навигационной зоной. Картина разноса груза, скорее всего, говорит о быстром затоплении.

Работа польских археологов — часть проекта по документированию и анализу древних морских маршрутов и затонувших кораблей. Все это позволяет получить ценные сведения о торговых и культурных обменах бронзового века.

Предварительный анализ меди показал, что она сильно загрязнена. В ней не менее десяти процентов примеси железа, что контрастирует с более чистым материалом, найденным на других древних затонувших кораблях, включая Улубурунский. Ученые считают это косвенным признаком большей древности находки.

Археологи подчеркнули, что затонувших кораблей позднего бронзового века должно быть больше, так как масштабы торговли медью в то время были очень велики. Медные руды добывали лишь в нескольких местах Средиземноморья, а спрос на них был огромен. В Центральной Европе металлургическое производство основывалось на контактах с анатолийским, балканским, кавказским и карпатским регионами добычи, а для Восточного Средиземноморья основным источником этого сырья был Кипр. Большое количество меди требовалось развивающимся микенской и минойской цивилизациям, а также Египту. Поэтому масштабы контактов были очень велики, и чем больше кораблей плавало, тем больше их тонуло.

Отметим, что предварительная датировка вызывает вопросы. На месте кораблекрушения нашли сосуды, которые сами исследователи назвали артефактами микенской цивилизации. Но 3600 лет назад эта цивилизация просто не достигла еще такого уровня, чтобы ее изделия стали предметами торговли. Доминирующее положение в этом регионе тогда занимала минойская цивилизация, чьи представители позже вели войны с микенской.

Также вызывает вопрос то, что в пресс-релизе Университета Николая Коперника это кораблекрушение называют «самым древним»: ранее мы рассказывали о подобной трагедии, случившейся в эпоху неолита у острова Капри. Там тоже не все однозначно с датировкой, но характер груза (обсидиан) указывает на эпоху каменного века.

Историк обнаружил новые средневековые материалы дел о сексуальном насилии

В Средние века суд рассматривал заявления о сексуальном насилии и часто выносил решение в пользу пострадавших. Такой вывод сделал исследователь, который нашел и проанализировал репрезентативную выборку документов, связанных с соответствующими исками.

Современная судебная практика в делах об изнасиловании женщин не всегда принимает сторону жертвы. Более того, подобные заявления не всегда рассматривают, а в обществе высок уровень женоненавистничества. Несколько десятков лет назад ученые обнаружили материалы дел о сексуальном насилии XV века, которые показали, что на северо-западе Испании в Средневековье власть обращала внимание на подобные преступления и наказывала за них.

Новая работа продемонстрировала, что подобной логикой суды руководствовались и в Иберии (полуостров на юго-западе Европы. — Прим. ред.) в VIII-XII веках. Такой вывод автор сделал, собрав и проанализировав все доступные письменные свидетельства. Исследователь работал с такими документами, как хроники, жития и проповеди. В них содержались разные сведения: и жалобы женщин от первого лица с историями о коллективном или индивидуальном изнасиловании со стороны мужчин, и заявления, в которых агрессоры признавали вину. Научную статью опубликовал журнал Studia Historia. Historia Medieval, а несколько кейсов ученый подробнее описал в материале для The Conversation.

Интерпретируя найденные тексты, автор статьи столкнулся с разными препятствиями. Например, документы были написаны на латыни или других древних романских языках, что создало лингвистический барьер; отсутствовал юридически точный эквивалент современного термина «изнасилование»; не в каждом источнике преступление описывали достаточно детально для корректного истолкования. Сформировать максимально обширную и репрезентативную выборку исследователю помогли в том числе лексический и дискурс-анализ.

В материалах, которые рассмотрел автор статьи, содержатся достоверные свидетельства того, что в Средние века в разных странах дела о сексуальном насилии не оставались без должного внимания со стороны власти. Например, в конце X века девушка пришла в монастырь и рассказала, что ее изнасиловал собственный дедушка. Далее он письменно признал вину и согласился в качестве наказания за «незаконные отношения» передать в монастырь часть семейного имущества. При этом дедушка в заявлении четко упоминает и родственные связи, и характер своих действий. И хотя о пострадавшей неизвестно больше ничего, из документов становится ясно, что у нее была возможность сообщить об изнасиловании и добиться наказания для виновного.

Почти на сто лет позже произошли события другого кейса. Исследователь обнаружил сообщение о том, что девушка Химена и ее мать Дучидия передали некоторые ценные вещи из церковного имущества местному магнату Алвиту Сандизи. В документе Химена от первого лица рассказала, что обратилась к Сандизи с просьбой защитить ее от некого Хуана Ариаса, который пытался «вступить с ней в отношения против ее воли», и передала ценности как вознаграждение за помощь. Кроме того, действия Химены позволили ей четко обозначить, что поведение Хуана ее не устраивало и согласия на интимную связь она не давала.

Автор научной статьи подчеркнул, что по найденным источникам нельзя установить, сколько случаев сексуальных домогательств было на протяжении веков. Тем не менее в этих документах содержатся исторические прецеденты, когда женщины сообщали об изнасиловании, им верили, а затем наказывали виновных. По мнению исследователя, найденная информация может быть полезна для современной судебной практики.

Сто двадцать лет русско-японской войне: первый шаг к катастрофе XX века в России

Девятого февраля 1904 года Япония напала на русский флот в Порт-Артуре — без объявления войны. Причины конфликта между Россией и Японией вот уже больше века трактуют искаженно: после 1917 года к власти пришли те, кто открыто называли Токио более прогрессивной силой. Не менее искаженно воспринимаются ход и исход столкновения. Редко пишут, что русские потеряли много меньше убитыми, или что Япония в конце войны была на краю катастрофы. Что же ее спасло? И как неожиданный проигрыш в русско-японской войне в итоге привел к катастрофе 1917 года в России?

В период русско-японской войны РСДРП (б) в целом и Ленин в частности занимали однозначную позицию: Япония — конституционное государство, самодержавная Россия — нет, Япония — новая буржуазная сила (и более эффективная), Россия — старая и менее эффективная. Коррумпированное русское государство в силу своей недостаточной прогрессивности не может противостоять некоррумпированному иностранному, поэтому и несет поражение за поражением. Вопрос о причинах войны сам Ленин старался затрагивать пореже. Но историки советского периода, конечно, уже не понимали причин его аккуратности в этой теме и создали устойчивые (они популярны до сих пор) идеи о том, что стало причиной войны.

Естественно (в логике партийного мышления), ею, по их мысли, стало не нападение Японии без объявления войны, а агрессивная политика Российской империи, желавшей занять Маньчжурию, крупный и теплый регион на северо-востоке Китая. Если российский Дальний Восток настолько холоден, что лишен незамерзающих портов (разумеется, стоит помнить, что так было лишь в эпоху до глобального потепления), то в Маньчжурии, напротив, нет замерзающих портов, а среднегодовые температуры соответствуют Воронежу, а не Вологде, как на российском Дальнем Востоке в целом.

Эта внешне логичная цепочка рассуждений имеет некоторые проблемы: она никак не связана с реальностью. Ни в одном документе времен Российской империи нет ничего ни о каком намерении Санкт-Петербурга присоединять Маньчжурию, Корею или хотя бы Порт-Артур с Дальним. Нет в них, в том числе за авторством Безобразова, которому более всего приписывались захватнические планы такого рода, и в целом никаких рассуждений о территориальных приобретениях России.

Истинные мотивы начала русско-японской войны были совсем другими. Чтобы понять их, надо сперва осознать, что жители Японии того времени мыслили принципиально не так, как может представить себе наш современник.

Приключения сорока семи ронинов в индустриальную эпоху

Страна восходящего солнца оказалась на международной арене не по своей воле — ее вытащили туда угрозой насилия представители США, навязав японцам договор, которого они не хотели. Островитяне прекрасно понимали, что угроза всего от одной американской эскадры для них крайне значима, потому что технически они были в другой эпохе — без современной артиллерии, пароходов и тому подобного.

В результате этих унизительных событий в обществе возникло сильнейшее недовольство властями, неспособными обеспечить государство достаточно сильными вооружениями до такой трагической степени, что какой-то капитан иноземного корабля может навязывать свою волю государству с историей длиной в пару тысяч лет.

Так случилась революция Мэйдзи, после которой страна начала тщательно копировать вооружение и поведение западных государств. К 1890-м это начало приносить плоды, и диктовать Японии что-либо уже никто не спешил. Но уязвленная национальная гордость, силу которой жителю невосточной страны трудно себе представить, продолжала требовать отмщения.

Просто один характерный пример: во время визита в Японию в 1891 году будущий император Николай II подвергся нападению полицейского (отсюда пошло известное восклицание «японский городовой!»), только потому, что того напрягли почести, устроенные японскими властями в честь чужого правителя (почести совершенно обычные в то время).

Полицейский нанес Николаю два сабельных удара по голове, и хотя в советской историографии ранения называли малозначительными, на деле японец прорубил до кости, а из одной раны извлекли осколок черепной кости длиной в 2,5 сантиметра (Николай после этого страдал головными болями до конца жизни).

Иными словами, Япония — что госаппарат, что народ в целом — была бочкой с порохом, которая только ждала спички. И вскоре ее же действия эту спичку зажгли.

Если у вас нет сильной и современной национальной культуры, то копирование западного опыта не может быть частичным. Вы и сегодня не можете ввезти с Запада газовую турбину, но не ввезти моду на, например, феминизм или веганство.

В XIX веке веганство еще не придумали, зато остро модной тенденцией в той части мира был захват колоний за морем. Естественно, что Токио захотел захватить что-то в своих окрестностях начиная с Кореи и Тайваня. В 1894 году Япония без объявления войны напала на китайские войска. К 1895 году она разбила и флот, и армию Китая, заставив его подписать Симоносекский договор. По нему Токио получал от Пекина остров Тайвань и Квантунский полуостров в Желтом море. Одновременно империя Цин должна была признать независимость Кореи.

В Санкт-Петербурге представляли карту региона очень хорошо. Там сразу пришли к выводу, что Ляодунский полуостров Японии для обороны совершенно ни к чему — он нужен исключительно на случай войны за захват Кореи. Ей (тогда крайне слабой) после провозглашения формальной независимости защищаться от Японии было нечем.

Россию весь этот японский косплей «настоящей западной державы» не очень устраивал. Корея непосредственно граничила с русским Дальним Востоком, в тот момент не связанным с основной частью страны ни железной дорогой, ни незамерзающим портом. В Крымскую войну русским уже пришлось покидать и уничтожать Петропавловск (на Камчатке) по причине отсутствия коммуникаций с ним и невозможности защитить даже от десятитысячных англо-французских десантов.

Заранее понять, что Японии не был нужен Дальний Восток, что она успокоится на поглощении Маньчжурии и Кореи (русский Дальний Восток слишком холодный) в Санкт-Петербурге не могли, потому что мыслей не читали. А японские документы, известные в наше время — из которых об этом знаем мы, тогда, конечно, еще не были доступны публике.

Санкт-Петербург привлек Германию и Францию к дипломатическим протестам против Симоносекского мира. Под давлением сразу трех великих держав Токио отказался от требований Ляодунского полуострова, взамен увеличив контрибуцию. В 1898 году русские заключили с Пекином 25-летнюю аренду все того же полуострова, полагая, что без него не смогут остановить экспансию Японии в северо-восточный Китай.

Этим Россия сделала русско-японскую войну абсолютно неизбежной: японская ментальность требовала отмщения за такую «кражу победы». В стране стал популярным лозунг «Гасин-сётан» («сон на гвоздях», метафора аскезы ради важной цели): нации предлагалось терпеть рост налогов, из которого нужно было профинансировать военные расходы на будущую войну.

С формальной точки зрения такая война была суицидом. Япония имела всего 46 миллионов населения, Россия — более 140 миллионов. Подушевой ВВП нашей страны был выше, то есть суммарный превосходил японский в разы. Еще острее было отставание в тех сферах, без которых немыслимо победить в войне: скажем, Россия в начале XX века производила 2,6 миллиона тонн железа и стали в год, а Япония — считаные сотни тысяч. Без стали не сделать снаряды, а без снарядов не получится вести войну. Военные усилия Страны восходящего солнца неизбежно во многом опирались на импорт, но импорт в войне против России — всегда плохая опора.

Однако японцев все это не очень волновало: оскорбление, нанесенное их государству тем, что ему помешали оторвать от Китая кусок, слишком сильно жгло чувства как населения, так и госаппарата. Там считали, что распыленный на три моря русский флот будет слабее японского на Тихом океане, а недостроенность Транссиба не даст русским доставить в Китай достаточно пехоты.

К 1903 году Токио потребовал от России очистить Южную Маньчжурию и согласиться на контроль Японии над Кореей. Николай II уже был готов на уступки по Корее, но требовал оставить как буферную зону хотя бы Маньчжурию — чтобы японские войска не могли оттуда угрожать Транссибу. Естественно, японцев это не устраивало. Поэтому 27 января 1904 года по старому стилю и 9 февраля 1904 по современному календарю (а вот все даты ниже — по старому стилю) они напали — не обременяя себя, как и в 1894 году, такими устаревшими условностями как объявление войны.

Первая фаза войны: все идет к японскому поражению

Японская армия мирного времени была невелика: 190 тысяч бойцов, 484 орудия. После мобилизационного развертывания она достигала 520 тысяч человек при 1032 орудиях. Казалось бы, разумный человек не может запланировать войну с Россией при таких силах: та могла выставить в Маньчжурии кратно больше.

Но и здесь надо учесть особенности восприятия мира японским генштабом и населением этой островной империи в целом: там тогда на всю страну было менее пяти тысяч километров железных дорог, которые долго и с напряжением строили десятилетиями. В России же их было более 50 тысяч километров и скорость их строительства была намного выше той, которую японцы могли себе наглядно представить.

Поэтому в Токио полагали, что достроить Транссиб до окончания боев у русских не выйдет. От этого считалось, что Россия не сможет сосредоточить в Маньчжурии более 150 тысяч человек в первые шесть месяцев войны. Следовательно, полагали японские военные, они автоматически выигрывают: у Японии к этому моменту в Маньчжурии может быть вдвое больше.

Это была капитальная ошибка, которая в военном отношении означала проигрыш войны еще до ее начала. Точнее сказать означала бы, если бы русский генштаб не решил превзойти японский по степени неадекватности. И добился на этом пути больших успехов: в 1903 году военный министр Куропаткин побывал на маневрах в Японии. В отличие от типичных маневров русской армии — традиционных чемпионатов по очковтирательству — японские маневры были честными, поэтому для Куропаткина выглядели полным провалом, из которого он сделал вывод, что в обозримом будущем островитяне воевать не могут, даже если захотят.

Поэтому к началу войны у России в регионе было 90 тысяч солдат при 184 орудиях, менее одной десятой всех ее предвоенных сил и в два с лишним раза меньше японской армии мирного времени (почти в шесть раз меньше мобилизованной). Казалось бы, с такими ошибками обречена была уже Россия.

На практике вышло иначе. Японцы немыслимо медленно наращивали свои силы в Корее: даже через месяц после начала войны у них там не было и полсотни тысяч человек. Маньчжурская армия во главе с Куропаткиным знала об этом, и наместник царя на Дальнем Востоке Алексеев требовал воспользоваться ситуацией и сбросить пока еще малочисленных японцев в море. Однако Куропаткин счел, что Алексеев ему не указ, и заявил: «Чем дальше заберутся японцы, тем лучше!» Он имел в виду, что разгром сразу всех их сил вместе позволит закончить войну сразу.

Как именно он планировал делать это с учетом полумиллионного размера отмобилизованной японской армии и того факта, что Транссиб все еще не был закончен, не знал никто, включая, вероятно, его самого. Конечно, в такой ситуации логичнее было бы бить высадившихся по частям, но Куропаткин был типичным военачальником мирного времени, достигшим своего поста за счет умения нравиться начальству на учениях, а отнюдь не воевать.

Но, несмотря на все это, Япония с начала войны и до 31 марта 1904 года — то есть первые два месяца — не выигрывала, а, напротив, двигалась к поражению. Дело в том, что за четыре дня до начала войны командир кронштадтского порта вице-адмирал Макаров составил записку, где писал о неизбежности скорой войны с Японией и том, что русские корабли на открытом рейде у Порт-Артура уязвимы для ночных атак миноносцами (а также предлагал меры по их защите).

На записку никто не отреагировал вовремя, однако после начала войны Николай II обратил на нее внимание, и пришел к логичному выводу, что такой человек будет на месте как командующий флотом на Тихом океане, а не в Кронштадте. Он немедля назначил его на этот пост, а 24 февраля 1904 года тот прибыл в Порт-Артур.

Русская эскадра тут же начала выходить в море, в том числе в дальние походы, при которых ее крейсера стали пересекать часть японских морских коммуникаций с Кореей. Для выигрыша войны с Японией нужно было даже не господство на море: достаточно было таких вот рейдов. Высаживать войска на континенте при них было небезопасно, потому что постоянно сопровождать каждый транспорт всей эскадрой японский флот не мог. А не делая этого, он рисковал потерять корабли со своей пехотой от удара русской эскадры.

Единственным выходом из этого тупика мог быть только разгром русского флота. Но адмирал Того резонно полагал, что это малореальная идея. Он имел всего шесть эскадренных броненосцев против семи у русских в Порт-Артуре. И хотя по броненосным крейсерам у Того было преимущество (до шести против одного в Артуре), на практике броненосные крейсера были вооружены и бронированы настолько слабее броненосцев, что воспользоваться этим превосходством было непросто.

К тому же при любой проблеме в бою русский флот отступил бы под защиту береговых батарей, а японский такой опции не имел. Что еще важнее, Того понимал, что Макаров (широко известный и за рубежом в ту эпоху) — сильный противник, и решительное сражение с возглавляемой им эскадрой отчетливо пахнет поражением. С 11 февраля 1904 года Того пытался обезвредить русский флот без боя с ним — затапливая по ночам вооруженные пароходы на выходе из бухты Артура. Однако без внезапности начала войны это было нереально: японская ночная атака 27 января насторожила русских моряков, и они топили японцев до достижения теми входа в бухту.

Все шло к тому, что Того пришлось бы дать генеральное сражение и проиграть его. Однако вмешался случай: 31 марта 1904 года на минах подорвался «Петропавловск», броненосец, на котором находился вице-адмирал Макаров. Мины обычно не топят корабли первого класса за минуту, поэтому в норме корабль просто выбросился бы на берег, и уж точно адмирал не погиб бы. Но этот взрыв произошел в неудачном месте — под носовой башней главного калибра, от чего сдетонировал ее боезапас (более сотни крупнокалиберных снарядов).

В этот момент война на море была проиграна Россией, и, как станет ясно ниже, совсем не из-за потери броненосца.

Вторая фаза войны: нельзя выиграть бой, если ты решил проиграть еще до его начала

В ответ на гибель «Петропавловска» русский минный транспорт «Амур» ночью поставил на обычных маршрутах эскадры Того мины, на которых погибли два новейших японских броненосца («Хацусэ» и «Ясима»). Однако это уже не имело никакого значения: войну ведут и выигрывают совсем не броненосцы, а исключительно люди — и исключительно тогда, когда ими управляют вменяемые командиры.

Последний фактор всегда ключевой в войне: хорошим солдатом может стать любой здоровый человек, а вот талантливым командиром высшего звена очень мало кто.

Без Макарова командовать порт-артуровской эскадрой стало некому. Хотя в ней были крайне вменяемые командиры, тот же будущий адмирал Эссен, начальство в столице ориентировалось на формальные звания и опыт службы еще мирного времени. По этим параметрам во главе эскадры поставили контр-адмирала Витгефта, который для этого не годился. Главным образом потому, что решил, что войну на море Россия уже проиграла, и никаких активных действий не вел (да и вообще никаких — потопление «Хацусэ» и «Ясима» были инициативой капитана «Амура»).

Видимо, понимая ситуацию, японское командование наконец — через три месяца после начала мобилизации! — начало действия вне Кореи. В конце апреля 1904 года японцы высадились в Маньчжурии, причем крайне нелепым и рискованным образом: десантировав 45 тысяч человек между Порт-Артуром, где было примерно столько же русских, и армией Куропаткина (80 тысяч) севернее полуострова.

Будь на месте Куропаткина кто-то более пригодный, высадившаяся армия генерала Оку была бы уничтожена. Как и следовало ожидать, Куропаткин и не подумал что-либо делать, и 13 мая 1904 года армия Оку вышла к Цзиньчжоускому перешейку — шириной всего четыре километра, прикрывавшему весь Квантунский полуостров, на котором находился и Порт-Артур.

Это был самый логичный рубеж для обороны Порт-Артура: четыре километра защищать намного проще, чем куда более длинный фронт вокруг самой русской военно-морской базы. Но русскими войсками здесь командовал генерал Стессель, того же качества, что и Куропаткин. Как говорил про подобных людей французский участник Крымской войны: «У русских солдаты с головой льва, офицеры — с головой осла, и генералы — без головы».

От всего этого никакого желания защищать перешеек у русских генералов не было. Из 45 тысяч человек гарнизона Порт-Артура туда выслали только 18 тысяч под командованием генерала Фока. Фок, однако, ничем не уступал Стесселю и Куропаткину по способностям, отчего выделил на сам перешеек только 3,8 тысячи человек. Обычно говорят, что остальных он оставил в резерве, но это, конечно, не так: все сражение у него просили ввести эти «резервы» в бой (от которого они стояли в пяти километрах), но он и не думал делать это. Точнее было бы сказать так: на перешейке Фок воевать не хотел, но раз уж сверху спустили такой приказ, то решил хотя бы имитировать бой там, выделив ровно столько сил, чтобы удержать его точно не вышло.

Но даже этот план у него почти сорвался. Дело в том, что японские 35 тысяч человек при 215 орудиях действовали довольно странно, да и обучением не блистали. В той войне около 75 процентов всех потерь наносилось винтовочным огнем. Русских в мирное время стрелять учили хорошо, а вот японцев — хуже. В наступление последние ходили густыми цепями, поэтому, действуя против русских траншей, перед которыми было четыре-пять рядов колючей проволоки, понесли большие потери. Свою руку тут приложило и умелое командование небольших русских сил, полковник Третьяков.

Русские потеряли здесь 780 человек убитыми и пленными, 836 были ранены, у японцев — 749 убитых и 4160 раненых, соотношение потерь — один к трем. Часто говорят, что русская артиллерия была подавлена японской в том бою, но это не так: 65 орудий просто выпустили все наличные 7780 снарядов, после чего замолчали, потому что подвоз новых снарядов был там же, где и «резервы» — в руках Фока, не планировавшего удерживать Цзиньчжоуский перешеек.

Потеря этого перешейка — будь у японцев приличное сухопутное командование — мгновенно убивала Порт-Артур как крепость и морскую базу. Дело в том, что полуостров к югу от перешейка достаточно велик, чтобы там можно было прокормить даже крупный гарнизон сельским хозяйством (местные крестьяне выращивали много еды).

Однако от перешейка до самого Порт-Артура никаких позиций не было, а в самом городе, естественно, не было земли для сельского хозяйства. Запасов продовольствия там было на полгода, после чего крепость терялась автоматически, даже если бы японцы вообще ничего не делали.

Кроме того, к югу от Цзиньчжоу, но к северу от Артура лежал Дальний (ныне Далянь) — огромный порт, откуда к Артуру шла железная дорога. Ни Стесселю, ни Фоку не пришло в голову ее повредить, отчего японцы получили дорогу целой.

Расстояние от фортов Порт-Артура до его гавани было значительно ниже дальности стрельбы японских 280-миллиметровых мортир. Поэтому при минимальном взаимодействии с японским флотом армия островитян могла бы корректировать мортиры с крейсеров-наблюдателей и перетопить русский флот прямо в гавани Артура.

Но из вышеизложенного можно догадаться: многие японские генералы были не сильно лучше русских. Поэтому никакой работающей корректировки не было (впрочем, тут свою роль сыграл и огонь русских береговых батарей по кораблям-наблюдателям).

Вместо ожидания окончания продовольствия японцы долгими месяцами атаковали защитников полуострова с мая до декабря, потеряв 110 тысяч (50 тысяч потеряли люди в крепости). В декабре Стессель сдал крепость (кончилось продовольствие).

Возможно, генерал Ноги, командовавший осадой, провел несложные мыслительные операции и понял, что 110 тысяч его потерь (включая обоих его сыновей) были не просто напрасными, но и напрасно ослабившими его страну — ведь русские сдались бы в те же сроки и без них, просто от голода. По крайней мере, докладывая о своей победе в Порт-Артуре императору, он осекся на середине и попросил разрешения совершить сэппуку.

Со слов очевидцев, император ответил: «Я прекрасно понимаю чувства, которые заставляют вас совершить сэппуку и тем самым принести извинения, но сейчас не время умирать. Если вы настаиваете на том, чтобы совершить самоубийство, пусть это случится после того, как я покину этот мир». Через семь лет император умер и Ноги воспользовался его разрешением. Его поступок вызывает уважение: Ноги был единственным японским генералом той войны, давшим адекватную оценку своим руководящим способностям.

Вернемся к флоту. Летом 1904 года высшее командование осознало, что толку от порт-артуровской эскадры совсем нет, и решило увести ее во Владивосток, где ей можно было бы выдать более нормального адмирала.

В начале этого перехода, 28 июля 1904 года, состоялся Бой Желтого моря. Русские моряки стреляли хорошо: они добились первого попадания еще на предельной дальности стрельбы (получивший попадание «Якумо» даже не успел объявить боевую тревогу). Японцы потеряли не менее 208 убитыми и ранеными, русские — вдвое меньше, при этом потратив намного меньше снарядов (они стреляли реже, потому что активнее корректировали свою стрельбу). К концу боя на японском флагмане «Микасе» дважды меняли капитанов в связи с их гибелью от снарядов, и 100 процентов артиллерии главного калибра замолчали из-за поражения русскими. На русском флагмане главный калибр не пострадал, да и в целом потери эскадры были невелики.

Но толку от всего этого не было. Часто говорят, что русские потерпели поражение потому, что случайный снаряд попал в мостик «Цесаревича», где был Витгефт, от чего он погиб и эскадра потеряла управление. Это, конечно, не так: в эскадре со здоровыми командными кадрами после гибели адмирала управление принимает следующий по старшинству. Однако в этой эскадре и при Витгефте порядка не было, поэтому после его гибели корабли поплыли в разные стороны. Кто-то интернировался в Китай, кто-то дошел до Дальнего Востока, большинство вернулось в Порт-Артур.

Напомним: флаговая сигнализация и радиостанции на русских кораблях были. Поэтому их действия «кто в лес, кто по дрова» не стали результатом случайной дезорганизации, это следствие заранее отданных приказов Витгефта:

Технически русские выиграли Бой Желтого моря: все японские корабли после него были с креном и сильными повреждениями, русские сохранили боеспособность и могли бы контролировать Желтое море и перерезать снабжение японских десантов. Но на самом деле русские проиграли, потому что их адмирал заранее решил, что потерпит поражение и даже заранее отдал приказы на этот счет, которые после его смерти и были выполнены. Приказы, превратившие сильнейший флот Желтого моря в хаотично мечующуюся толпу.

Цусимское сражение весны 1905 года — попытку перебросить флот с Балтики во Владивосток для борьбы на море — мы описывать не станем. Не станем потому, что русские корабли 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием Рожественского вели боевую подготовку близко к столице. А влияние столичного воздуха на высшие военные чины часто пагубно: чтобы понравиться начальству, надо особенно красиво показать ему свои достижения. Что требует времени, отнимаемого у боевой подготовки. На Дальнем Востоке такого не было, потому что до начальства далеко, продвинуться за счет показухи сложно, отчего местные моряки все же занимались боевой подготовкой.

В итоге при обучающих стрельбах щиты-мишени на Балтийском флоте дергали тросом (чтобы изобразить их падение от выстрелов кораблей). На реальное умение стрелять адмиралы столичного морского округа внимания не обращали. Поэтому Цусимское сражение протекало примерно как Бой Желтого моря в смысле отсутствия здравого управления у русских, но при этом корабельные артиллеристы с Балтики попадали в противника не в два раза чаще японских, как в Желтом море, а наоборот — кратно реже.

Впрочем, кое-что сказать стоит. После войны были сочинены удивительные истории о том, что японцы выиграли войну на море за счет того, что их снаряды содержали в несколько раз больше взрывчатки, прицелы были лучше и так далее. Бой Желтого моря наглядно показал: эти истории не связаны с реальностью. Броненосец «Полтава», например, получил 16 японских крупнокалиберных снарядов и потерял 19 убитыми. Японская «Микаса» потеряла 32 убитыми — получив пару десятков русских снарядов. Для других японских кораблей соотношение не лучше: в среднем русский крупнокалиберный снаряд уносил никак не меньше жизней японских экипажей, чем японский. Да и по количеству выведенных стволов главного калибра в бою Желтого моря картина та же.

Как говорил по этому поводу тот же Лутонин:

«После Цусимы наше общественное мнение приписало небывалый разгром флота чудодейственной силе японских снарядов и дурному качеству наших. Никогда не соглашусь с этим, быв в трех морских боях. Кто видел „Полтаву”, вернувшуюся в Артур, тот, глядя на фотографии „Орла” [после Цусимы], скажет, что „Полтава” была избита не меньше… все это сделали наши снаряды, они пробивали его броню, они сделали такой урон в людях „Ниссина”, который только на короткое время остановил на себе внимание нашей кормовой 12-дм башни и четырех 6-дм, на нем одних офицеров было убито пять и 29 нижних чинов, а ранено семь офицеров и более 40 матросов [здесь данные Лутонина неверны, фактически 16 убитых и 15 раненых, что все равно много]. Плохие снаряды не вырвут столько из нутра сплошь забронированного противника. Для Первой эскадры [в бою Желтого моря] наши снаряды были хороши, свое дело они делали, при Цусиме они вдруг сдали. Не проще ли сказать следующее: 1-я эскадра умела стрелять, 2-ю и 3-ю повели в бой на „ура”, и Того безнаказанно избивал их поодиночке».

К этому нечего добавить.

Третья фаза войны: как мир стал страшным несчастьем

Дальнейшие события в целом были весьма предсказуемы. Куропаткин сперва отступал вглубь Маньчжурии. Потом попытался остановить японцев, но в силу своих управленческих способностей не смог, собственно как и всегда (в качестве командующего он не выиграл ни одного боя в жизни). Потом попытался даже наступать, но, ожидаемо, провалил и это.

Несмотря на его неспособность управлять войсками, приличная обученность солдат и неплохие низовые офицеры позволяли русской армии во многих сражениях даже под руководством Куропаткина нести потери ниже противника. Хотя по мере обучения последнего соотношение и улучшалось для японцев.

Особенно хорошим для них оно стало в Мукденском сражении в феврале 1905 года: 280 тысяч русских Куропаткин разбросал на широком фронте, да еще и растянул в глубину. В итоге 270 тысяч японцев смогли создать угрозу окружения для части русских сил и опрокинуть их. Потери нашей стороны были на 30 процентов выше, чем у противника. Это случилось несмотря на то, что по артиллерии Куропаткин превосходил их на 35 процентов. Но что толку от превосходства в артиллерии, если ваши пушки стоят не там, где наступает противник, и уж тем более не там, где вы пытаетесь вести свои наступательные действия?

Однако это был предел японских успехов: на этом возможность для них кончилась. Главной причиной этого было то, что Куропаткин начал что-то подозревать о своих способностях как военачальника и попросил императора снять его с должности. Перед уходом он отдал по войскам приказ, разбиравший причины бед армии, со словами:

Это было честное признание, но, в отличие от Ноги, Куропаткин не сопроводил свои слова действием.

Командовать русскими в Маньчжурии стал Линевич. Этот человек не был Суворовым, но он был крепким военачальником, именно его 1-я армия сравнительно неплохо проявила себя под Мукденом. С ним русские уже не могли проигрывать японцам: лучше обученная армия с лучшим командующим не проигрывает. К тому же по достроенному Транссибу прибывали новые силы, и к лету численное превосходство русских в Маньчжурии стало подавляющим.

Вторым важным фактором, исключавшим дальнейшие победы японцев, было то, что у них кончились объективные возможности дальнейшего наращивания усилий. Полмиллиона они уже развернули, а на большее в стране просто не было собственной сильной военной промышленности. Опереться на западные поставки японцы тоже не могли: не хватало ни денег, ни готового оружия у Англии (другие западные страны Японию открыто снабжать не стали бы).

Поэтому в марте начштаба японской Маньчжурской армии Кодама Гэнтаро поехал в Токио не рассказывать о победе под Мукденом, а просить политическое руководство и дипломатов быстрее заключать мир. Гэнтаро прямо сказал: дальнейшее продвижение японской армии невозможно. Большие понесенные потери и околонулевые возможности наращивания сил сочетались с тем, что русские достроили Транссиб и к ним прибывали огромные пополнения.

К сожалению, Линевич не имел главного: четкого указания сверху на активные наступательные действия. Уже к апрелю он привел в порядок свои войска, но до августа не предпринял никаких наступательных действий. Часто ему ставят это в вину, но хотелось бы узнать: в какой армии мира командующий предпринимает крупное наступление без приказа сверху?

Ключевой причиной того, что этого наступления не было, стала позиция Николая II. После Цусимы он считал, что защищать Сахалин (японцы взяли его десантом) русские не могут, а начавшаяся революция 1905-1907 годов делала, на его взгляд, затягивание конфликта сомнительным. Поэтому он пошел на переговоры, в которых уступил Японии половину Сахалина. И он, и его дипломаты видели в этом большой успех, но в реальности это было сильнейшее поражение. Прав был Линевич, в своих телеграммах из Маньчжурии писавший, что «победа обеспечена, мир был бы страшным несчастьем».

В чем состояло это несчастье? Япония не получила ясного и очевидного урока: агрессивная война против ее сильных соседей — самоубийство. Поэтому конфликты с ней с паузами возобновлялись до 1945 года, и общие потери в них для нашей страны составили более 22 тысяч убитыми. В русско-японской мы потеряли безвозвратно 50 тысяч, Япония — 86 тысяч. Если бы Линевич предпринял решительное наступление и разгромил японцев, нужды в Хасане и Халхин-Голе просто не было. Как не было у нас нужды в обороне от Японии после того, как Жуков ясно показал японцам при Халхин-Голе, что шутить с северным соседом может только тот, кто ничего о нем не знает.

Кроме того, если бы не отдача половины Сахалина и Квантунского полуострова в 1905 году, Сталину не было бы нужды в советско-японской войне 1945 года. В которой, с нашей стороны, погибло столько же людей, сколько при Хасане и Халхин-Голе вместе взятых.

Наконец — и это самое важное, — на Западе русско-японскую войну оценивали по сообщениям западных наблюдателей. Те ничего не писали о том, что японцы потеряли 86 тысяч против 50 тысяч русских, а все поражения маньчжурской армии — результат управления буквально пары слабовменяемых генералов. Те писали совсем другое: русские не умеют воевать. Русские — слабый противник.

Именно поэтому в 1914 году Германия совершила столь странный шаг, как доведение России до войны с ней. Это решение уничтожило кайзеровскую Германию, поскольку при долгосрочной войне без открытой для торговли восточной границы немцы были обречены на голод, который и заставил их капитулировать.

Но одновременно это решение уничтожило и царскую Россию: ее император решительно не понимал смысла записки Дурново и поэтому не мог осознать, что война с Германией немыслима для государства без контроля над печатью и без жесткого репрессивного аппарата. Поскольку у России Николая II не было ни того, ни другого, она развалилась. Естественно, на ее руинах образовалась новая — где вся печать была подконтрольной, а репрессивный аппарат стал почти самым жестким в мировой истории.

Всего этого можно было бы избежать, если бы желание мира со стороны Николая не помешало разгрому японских армий весной-летом 1905 года. В этом случае Германии было бы намного сложнее допустить роковую ошибку 1914 года, уничтожившую и ее, и ее восточного соседа.

Археологи нашли римский контейнер для наркотика

Римляне, жившие на северной границе империи, собирали и использовали черную белену. Правда, пока не понятно, чем она для них была: лекарством или наркотиком.

Во время раскопок на месте сельского римского поселения I века нашей эры в общине Хаутен (Нидерланды) археологи обнаружили необычный артефакт. Внутри выдолбленной кости животного находились хорошо сохранившиеся семена белены черной (Hyoscyamus niger). Статья с описанием находки опубликована в журнале Antiquity.

Впервые место, где сейчас находится община Хаутен, люди заселили в раннем железном веке (примерно VI век до нашей эры). Римляне же пришли на эту северную окраину Европы в I веке нашей эры. Первоначально там возвели военный лагерь — каструм (или кастеллум). Позже поселение превратилось в обычную аграрную общину. Некоторое время Хаутен процветал, но во второй половине II века нашей эры жители оставили его по неизвестным причинам.

Во время раскопок на этом месте археологи обнаружили значительное количество черепков керамики, металлических предметов и костей животных. Большая часть находок относится к римскому периоду. Некоторые артефакты имеют неместное происхождение: их привезли из Германии и Британии.

Помимо довольно стандартного для римского поселения набора предметов, в Хаутене раскопали странную подборку костей. В общей яме находились череп собаки, фрагменты скелетов лошади и коровы, куски точильного камня, а также выдолбленная кость козы, запечатанная березовым дегтем.

Исследователи предположили, что яма была ритуальным колодцем, хотя каменной кладки, характерной для таких мест, они не обнаружили. Внутри запечатанной кости находились сотни семян черной белены — ядовитого растения, содержащего сильные алкалоиды.

Белена растет и росла в том месте, где находится Хаутен: ее семена находили еще в слоях, относящихся к железному веку, а также в четырех местах римского поселения. Но везде они могли оказаться случайно — как фрагмент сорного растения. Запечатанная же кость — совсем иное дело. Такая находка свидетельствует о том, что люди специально собирали и хранили семена белены.

Первоначально ученые предположили, что выдолбленная кость могла служить трубкой для курения семян. Но никаких следов обугливания они не нашли и пришли к выводу, что это именно контейнер. Возможно, в ритуальном колодце он оказался в качестве жертвоприношения.

Нельзя сказать, что римляне не были знакомы со свойствами черной белены. Плиний Старший в своей «Естественной истории» (Naturalis Historia) называл четыре вида белены. Среди них один вид имеет черные семена и пурпурные цветы, в отличие от более распространенного белого вида. Плиний предупреждал, что все виды вызывают безумие и головокружение, но белый сорт, растущий у моря, наиболее часто используется медиками для облегчения боли.

В работах Плутарха белена как лекарство или яд упоминается случайно. В «Сравнительных жизнеописаниях» она перечислена как одно из ядовитых растений, которые культивировал и изучал греческий царь Аттал III. Плутарх так описывает ее действие: «То расстройство, которое она вызывает у тех, кто ее пьет, правильно называть не пьянством, а отчуждением ума или безумием».

Из этого можно сделать вывод, что в римском и греческом мире белену использовали как лекарственное средство и что опасные побочные эффекты ее применения были известны — по крайней мере, в метрополиях. Найденный в Нидерландах костяной контейнер — первое убедительное свидетельство того, что и окраины империи были знакомы с этим неоднозначным средством.

Отметим, что белена черная — единственный из четырех видов белены, произрастающий на северо-западе Европы. И он же, как сказано в «Естественной истории», самый опасный. Археологическими методами сейчас невозможно установить, применяли ли жители римского поселения белену как лекарство или использовали как галлюциноген. Ясно лишь, что они знали о ее свойствах, даже если не читали Плиния Старшего.

Клопов в Британию завезли древние римляне

Археологи нашли клопов в римском форте I века нашей эры: насекомые досаждали защитникам Адрианова вала.

Сотрудники британского археологического фонда Vindolanda Charitable Trust продолжают раскопки Виндоланды. Этот военный лагерь римляне основали в 85 году нашей эры близ Адрианова вала. Его гарнизон охранял северную границу провинции от набегов пиктов и одновременно обеспечивал безопасное движение по важной торговой дороге.

Первые форты Виндоланды построили на довольно болотистом участке. Это оказалось подарком для современных археологов: в такой почве хорошо сохраняются самые разные материалы — от дерева до кожи. Аспирантку археологического факультета Университетского колледжа Дублина (Ирландия) Кэти Уайз Джексон (Katie Wyse Jackson) больше интересовали не рукотворные памятники римской эпохи, а жуки и вообще насекомые того же времени. Она специализируется на археоэнтомологии.

Летом 2023 года Уайз Джексон собрала остатки насекомых из слоя, датированного 100-105 годами нашей эры. Эти остатки удалось идентифицировать до видового уровня. У каждого таксона насекомых есть свои предпочтительные условия жизни и среды обитания. Поэтому в зависимости от того, где какие насекомые жили, мы можем реконструировать и жизнь основных обитателей Виндоланды — римских легионеров.

Например, в образцах из Виндоланды нашли множество вредителей зерна (Sitophilus granarius и Oryzaephilus surinamensis). Этот результат ожидаем, так как в военном лагере должны были быть значительные запасы продовольствия. Но вот то, что в тех же образцах оказались навозные жуки (Aphodius), говорит о недостаточной санитарной обработке складских помещений — довольно необычный факт из жизни римских легионов.

В этом же слое конца I — начала II века нашей эры Уайз Джексон нашла два торакса (средние части насекомых) постельных клопов (Cimex lectularius). Это не первый случай обнаружения неприятных насекомых в Британии: их уже находили на римских памятниках в Уорикшире. Но последние датированы серединой-концом II века нашей эры. Находка в Виндоланде — самое древнее свидетельство «импорта» клопов на Британские острова.

Она подтверждает идею о том, что римляне завезли клопов в Британию после вторжения на остров в 43 году нашей эры. Расширяя империю, легионы несли покоренным народам все то, к чему привыкли в метрополии: дороги, акведуки, гладиаторские арены и, наконец, бани. Последние обычно называют признаком особой чистоплотности римлян.

Казалось бы, клопам не место среди этих подарков цивилизации. Но на самом деле Cimex lectularius сопровождали римлян не только на пути в Британию. Ранее доктор Пирс Митчелл (Piers D. Mitchell) из Кембриджского университета (Великобритания) опубликовал работу, в которой обобщил археологические данные о различных паразитах в римскую эпоху.

В своей статье он перечислил виды, присутствовавшие в то время, и подчеркнул последствия для здоровья людей, живших под властью римлян. С одной стороны, Митчелл отметил большие многоместные общественные уборные с удобствами для мытья, канализационные системы, санитарное законодательство, фонтаны и водопроводную питьевую воду из акведуков. С другой — при всем этом великолепии наблюдалось распространение власоглава (Trichuris trichiura), круглого червя аскариды (Ascaris lumbricoides) и дизентерийной амебы (Entamoeba histolytica).

Кроме того, почти на всех римских памятниках встречаются остатки блох, головных, платяных, лобковых вшей и постельных клопов. В источниках также отражено, что римские медики, такие как Гален, знали об этих насекомых и давали советы по избавлению от них.

Как именно клопы попали в Британию — сейчас сказать невозможно. «Вполне вероятно, что они появились вместе с тем, что римляне привозили с собой. Римляне привозили одежду, солому, зерно в огромных количествах, когда обустраивали лагеря, и у клопов было достаточно возможностей присоединиться к ним», — предположила Уайз Джексон.

Студенты прочитали часть геркуланумского папируса, пострадавшего при извержении Везувия

С помощью искусственного интеллекта пока удалось прочитать 2000 слов более чем в 15 столбцах — примерно пять процентов всего неразвернутого свитка. Однако исследователи уверены, что это достижение открывает путь к расшифровке всех остальных текстов, найденных на вилле в Геркулануме.

Три студента из Германии, Швейцарии и Соединенных Штатов Америки выиграли приз в размере 700 тысяч долларов после того, как с помощью ИИ прочитали пять процентов древнегреческого текста. Он был написан на папирусе, пострадавшем при извержении вулкана Везувий в 79 году нашей эры, которое опустошило древнеримские города Помпеи и Геркуланум.

Примерно 1800 свитков нашли в XVIII-XIX веках на руинах геркуланумской виллы, принадлежавшей, предположительно, Луцию Кальпурнию Пизону Цезонину, тестю Гая Юлия Цезаря. Эта библиотека считается единственной, сохранившейся с античных времен. Часть папирусов уничтожили сразу, так как по незнанию реликвию принимали за куски обуглившегося дерева, а какие-то пострадали после попыток исследователей развернуть их. На сегодня более 800 свитков разной степени сохранности находятся в Национальной библиотеке Неаполя (Италия), остальные — во Франции и Великобритании.

Попытки изучить тексты, найденные на вилле, предпринимали с середины 1700-х годов. Около 200 папирусов удалось развернуть и прочитать. Однако новую жизнь в это дело вдохнули в 2000-х, когда появилась возможность исследовать геркуланумские свитки, не разворачивая их, — с помощью рентгеновской микрокомпьютерной томографии (micro-CT) и британского синхронтрона Diamond Light Source. Читать текст доверили искусственному интеллекту.

Весной 2023 года стартовал конкурс Vesuvius Challenge по расшифровке папирусов. К тому моменту ученые во главе с профессором Брентом Силсом из Университета Кентукки (США) показали, что алгоритм машинного обучения может извлекать буквы и символы из рентгеновских снимков свитков. Исследователи описали свой алгоритм и предоставили участникам материал: тысячи трехмерных рентгеновских изображений двух неразвернутых папирусов и трех фрагментов.

«Мы продемонстрировали, как читать геркуланумские папирусы. Это дает нам возможность раскрыть 50, 70, может быть, 80 процентов всей коллекции. Мы построили лодку и хотим, чтобы все садились и плыли вместе с нами», — отмечал Силс.

В прошлом октябре 21-летний Люк Фарритор из Школы Райкса при Университете Небраски в Линкольне выиграл 40 тысяч долларов, прочитав на папирусе первое слово — πορφύραc, что в переводе означает «фиолетовый» (или «королевский пурпур»). Затем Фарритор объединился с Юсефом Надером, уроженцем Египта и студентом из Германии, и Джулианом Шиллигером из Швейцарии. Вместе им удалось прочитать более 2000 букв — пять процентов текста свитка — и получить наиболее полное представление о содержании.

Папирологи, которые подтвердили успех команды, предположили, что текст ранее нигде не публиковался и принадлежит Филодему — эпикурейскому философу, поэту, ученику Зенона Сидонского и жителю Геркуланума. Он рассуждает о смешении нескольких источников удовольствия — музыки и еды, в частности каперсов.

«Общая тема текста — удовольствие, которое в правильном понимании считается высшим благом в эпикуреизме. <…> Приносят ли вещи, доступные в меньших количествах, больше удовольствия, чем те, которые доступны в изобилии? Наш автор считает, что нет», — рассказали исследователи.

Цель на 2024 год — завершить расшифровку 85 процентов двух неразвернутых свитков, автоматизировать процесс работы ИИ и улучшить обнаружение чернил на наиболее поврежденных частях папируса.

«Невероятный момент — быть человеком, который обнародовал часть этого текста. Даже если речь идет всего об одном или двух символах, это то, что было написано человеческой рукой почти 2000 лет назад и оставалось невидимым, пока я не увидел это на экране своего компьютера, сидя за столом либо на диване», — поделился Стивен Парсонс, один из участников проекта Vesuvius Challenge.

Найдены обломки самолета первой женщины-пилота, перелетевшей Атлантику

Американская компания Deep Sea Vision (DSV), ведущая глубоководные исследования, опубликовала гидролокационное изображение, на котором, предположительно, виден самолет знаменитой летчицы Амелии Эрхарт. Первая женщина, которая в одиночку перелетела Атлантику, пропал без вести в 1937 году над Тихим океаном при попытке облететь земной шар по экватору.

На размытом изображении, полученном на глубине пяти километров с помощью сонара бокового обзора и роботизированного подводного аппарата, можно различить контуры объекта, напоминающего самолет. В DSV заявили, что эти очертания похожи на Lockheed Model 10 Electra, на котором Эрхарт отправилась в кругосветный полет. В частности, исследователи отметили «уникальное двойное хвостовое оперение» и соответствующие габариты, сообщило Agence France-Presse.

Перед тем как найти предполагаемые обломки, команда в течение трех месяцев обследовала около 13,4 тысячи квадратных километров дна Тихого океана, что превосходит площадь всех предыдущих поисков. Информацию о точном месте находки пока держат в секрете. Известно лишь, что ее обнаружили к западу от запланированного места назначения Эрхарт — в районе отдаленного острова Хауленд в центральной части Тихого океана. В DSV планируют продолжить поисковые работы.

В последнем полете Амелию Эрхарт сопровождал штурман Фред Нунан. Они вылетели 2 июля 1937 года из Лаэ — небольшого города на побережье Новой Гвинеи — и направились к острову Хауленд. Предполагалось, что там они остановятся для дозаправки. Однако по пути что-то случилось, и связь с пилотами пропала. По наиболее распространенной версии, у самолета кончилось топливо.

Похоже, это объяснение подтверждается.

«Мы всегда полагали, что она (Эрхарт. — Прим. ред.) должна была сделать все возможное, чтобы выровнять самолет и посадить его на воду. Положение воздушного судна на изображении позволяет предположить, что так оно и было», — заявил глава DSV Тони Ромео.

Кроме того, Ромео отметил, что в поисках команда опиралась на так называемую теорию линии перемены даты. В 2010 году ее впервые сформулировала бывшая сотрудница NASA и пилот-любитель Лиз Смит.

Согласно этой теории, штурман забыл перевести календарь на день назад, когда они с Эрхарт пересекли линию перемены даты. Это привело к неверным расчетам астрономической навигации и ошибочному смещению курса на 100 километров в западном направлении.

Три римские чумы связали с ударами холода

Авторы нового исследования обнаружили, что самые крупные эпидемии, обрушившиеся на Рим, по времени совпадали с резкими похолоданиями.

Международная группа исследователей под руководством Карин Зонневельд, палеоокеанографа из Бременского университета (Германия), и Кайла Харпера, историка из Оклахомского университета (США), опубликовала в журнале Science Advances работу с результатами анализа донных отложений из залива Таранто.

Залив находится в северной части Ионического моря, на юге Апеннинского полуострова. Течения в тех местах проходят таким образом, что в Таранто попадают воды с севера Адриатического меря, куда, в свою очередь, впадает река По, пересекающая север полуострова. Этим авторы статьи объяснили место забора керна для исследования.

Ученые соотнесли слои отложений с конкретными годами. Самые ранние относятся к 200 году до нашей эры (поздняя Римская республика), самые поздние — примерно к 600 году нашей эры (от Рима к тому моменту осталась лишь Восточная Римская империя).

Исследователей интересовало, как менялся климат на протяжении этого времени. Чтобы реконструировать температуру и количество осадков, они обратились к водорослям особой разновидности — динофлагеллятам, остатки которых сохранились в осадочных породах.

Жизненный цикл этих организмов очень чувствителен к температуре и осадкам. Осенью они переходят в состояние покоя, известное как циста, и в таком виде сохраняются в окаменелостях. Поскольку разные виды имеют разные предпочтения, ученые могут подсчитать, какие виды динофлагеллят процветали в тот или иной год.

Например, в более холодные годы больше представителей холодолюбивых видов. В периоды обильных осадков, когда речная вода приносит в море дополнительные питательные вещества, чаще встречаются другие, теплолюбивые виды. Выявленные таким образом похолодания наложили на хронологию Рима и получили неожиданные результаты.

В период между 200 и 100 годами до нашей эры климат был стабильным, а затем последовала серия коротких похолоданий. Между 160 и 180 годами нашей эры наступил довольно холодный период. Он совпал с Антониновой чумой, или чумой Галена, — эпидемией, принесенной в империю войсками, вернувшимися после неудачной войны с Парфией.

Антонинова чума была совсем не чумой. Античные историки описывали такие симптомы, как лихорадка, диарея и пустулы на коже. Современные ученые считают, что это могла быть оспа или мутантный штамм кори. Дион Кассий писал, что на пике эпидемии в Риме умирали две тысячи человек в день — четверть от заболевших, что не совсем типично для оспы.

Еще один холодный период наступил в 245-275 годах нашей эры. И он снова совпал с эпидемией, известной как Киприанова чума. Согласно историческим записям, эта болезнь вызывала рвоту, диарею и иногда гниение конечностей. Она охватила Рим, Грецию, затронула Александрию и Карфаген. И снова ученые не знают, что вызвало эту болезнь. Они предполагают, что это могла быть корь, оспа или какая-то геморрагическая лихорадка.

Наконец, экологические данные свидетельствуют об очередном похолодании после 500 года нашей эры, совпадающим с позднеантичным малым ледниковым периодом, известным по другим климатическим данным. А в 541 году произошла первая в истории вспышка бубонной чумы — Юстинианова чума, пандемия, затронувшая всю Европу, значительную часть Азии и север Африки.

Существует множество причин, по которым вспышки заболеваний и климат могут быть связаны между собой, добавили авторы исследования. При похолодании животные, служившие разносчиками болезней, стремились в города, и чем больше их становилось, тем выше была вероятность заражения людей.

Ученые отметили, что в таком сельскохозяйственном обществе, как Древний Рим, крестьяне могли не успевать выращивать достаточно урожая в холодные периоды. Это приводило к недоеданию, и люди становились более восприимчивыми к болезням.

Блокада Ленинграда: можно ли было предотвратить крупнейшую гуманитарную катастрофу в истории?

Восемьдесят лет назад, 27 января 1944 года, была окончательно снята блокада Ленинграда. Она продолжалась 872 суток, и за это время 1,09 миллиона жителей города погибли, почти все — от голода. Это была крупнейшая гуманитарная катастрофа в масштабе города за всю историю человечества. Для сравнения можно напомнить, что от стратегических бомбардировок в Западной Европе погибло вдвое меньше мирных жителей. Какие конкретно события привели к ленинградской катастрофе? Можно ли было их предотвратить? Реально ли было снабжать блокадников лучше, чтобы их умерло меньше? Или снять блокаду военным путем ранее января 1944 года?

В советское время число жертв блокады Ленинграда исчисляли лишь по документам учета умерших от голода (0,632 миллиона) и снарядов с бомбами (0,017 миллиона). Это была неоправданная методика, поскольку в городе, лишенном снабжения топливом и нормальной работы водоканалов, не работали канализация и водопровод, а дизентерия и другие болезни убивали голодных людей куда проще, чем обычно. Поэтому заметная часть жертв была засчитана за жертвы заболеваний.

Были и другие неточности статистики, но к 2020-м годам прокуратура Санкт-Петербурга набрала достаточно материалов, чтобы оценить число погибших в 1,09 миллиона. Из них лишь десятки тысяч погибли от обстрелов и бомбежек — остальные умерли от голода. Это был не просто крупнейший голод в истории любого населенного пункта, но и в принципе крупнейшая гуманитарная катастрофа в одном городе за всю историю Homo sapiens. Лондон, Берлин, Дрезден, Токио, Хиросима или Нагасаки — неважно, какую из городских катастроф мы попытаемся сравнить с блокадой: все равно число их жертв окажется на один-два порядка меньше.

Беспрецедентный — мы надеемся, что и в будущем — масштаб катастрофы мирного населения вызывает вопросы. Ясно, что так произошло за счет какого-то уникального сочетания факторов. Каких именно и могло ли быть иначе?

Решение одного человека

В 2014 году телеканал «Дождь» [признан иноагентом] поставил еще один вопрос — и даже попытался провести опрос на эту тему: «Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?» Как ни странно, телеканал не был первым, кто его поставил, — в конце 1990-х, общаясь с нередкими тогда в России сторонниками нацистских идей, автор слышал практически идентичные: мол, достаточно было капитулировать, и голодных смертей в городе на Неве не случилось бы. И надо признать, что если не понимать ситуацию, сложившуюся в то время, то такая точка зрения может показаться логичной.

Однако ознакомление с документами войны показывает, что сама формулировка вопроса не имеет смысла. Действительно, по плану «Барбаросса» Ленинград планировали захватить. Однако по мере реализации плана настроение Гитлера постепенно менялось. В 20-х числах сентября 1941 года немецкие военные получили от него новые подробные разъяснения. Вот цитата из директивы штаба военно-морских сил Германии об уничтожении Ленинграда:

«2. Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса…

Прежние требования [немецкого] военно-морского флота о сохранении судостроительных, портовых и прочих сооружений, важных для военно-морского флота, известны верховному главнокомандованию вооруженных сил, однако удовлетворение их не представляется возможным ввиду общей линии, принятой в отношении Петербурга.

3. Предполагается окружить город тесным кольцом и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей.

Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения».

Иными словами, несмотря на то, что флот нацистской Германии очень хотел получить верфи и порт целыми, желание Гитлера уничтожить город — вместе с его населением — было так велико, что на соображения «давайте без фанатизма, хотя бы скотину и имущество не уничтожим» уже никто не обращал внимание.

Для нацистской идеологии существование русских было лишним явлением в принципе. И если какую-то их часть можно было оставить, то, как это позднее конкретизировал сам Гитлер в «Застольных беседах», только в формате сельского населения, которое запрещено учить считать дальше чем до 600, зато положено обучать как можно чаще прибегать к контрацептивам и абортам.

Естественно, двухмиллионный город с длинной историей в такую концепцию «полезных русских» не укладывался. Поэтому если бы вдруг руководству СССР, перед лицом голода, пришла бы мысль Ленинград сдать, то немцы бы просто окружили город и сровняли бы его с землей, уничтожив 100 процентов тех, кто находился в нем на начало блокады.

В этом случае погибли бы все 2,44 миллиона человек (среди них 0,593 миллиона детей), бывших в городе на 4 сентября 1941 года, перед началом блокады. Что на 1,35 миллиона человек больше, чем погибло в нашем варианте истории.

Таким образом, правильный ответ на вопрос телеканала «Дождь» таков: «В случае сдачи Ленинграда, чтобы спасти сотни тысяч жизней, — мы бы потеряли миллионы жизней, гораздо больше, чем вышло на деле».

Почему до этого дошло и можно ли было не допустить блокады?

Ленинград находился на большом удалении от границ, и, естественно, противник не мог бы достичь его без крупных ошибок в оборонительных действиях приграничных фронтов, в первую очередь Северо-Западного фронта, с высокой скоростью потерявшего всю Прибалтику. Однако даже после этого силы для обороны все еще были немаленькими — на 23 августа 1941 года Ленинградский фронт имел живой силы сравнимо с противником (часть сил немецкой группы армий «Север»). Проблемой было, однако, не только то, что у этих людей было не очень много танков и исправных самолетов. Ключевым узким местом была нехватка умелых командующих фронтов.

Достаточно беглого взгляда на карту боевых действий, чтобы заметить: советские войска очень серьезно распыляли силы, позволяя себе в обороне иметь необоснованно растянутый фронт, прикрытый «равномерно». В итоге немцы, создавая «кулаки» на выбранных ими направлениях, получали на них куда большее превосходство в силах, чем имели на фронте в целом.

При обычных условиях обороняющиеся отслеживают силы противника и сами концентрируют свои силы против «кулаков» врага. Но это требует хорошего понимания, где может наступать противник, а также оперативно действующей разведки. Командующий Ленинградским фронтом М. Попов не продемонстрировал ни того, ни другого. Его сняли 5 сентября 1941 года, заменили Ворошиловым, но успехи того оказались не лучше. Тогда 13 сентября на смену Ворошилову в Ленинград прибыл Жуков — первый приличный командующий фронтом на этом направлении.

Как ни странно, руководство группы армий «Север» до 20 сентября никто еще не поставил в известность о том, что Ленинград брать не надо, и она активно пыталась захватить его. Удар по Шлиссельбургу 8 сентября 1941 года, начавший блокаду города на Неве, не рассматривался ею как ключевое действие — основные немецкие силы все еще были сосредоточены на попытках взять Ленинград.

Если бы группа немецких армий имела более ясное представление о приоритетах Берлина, ей было бы логичнее сосредоточить больше сил к востоку от города, чтобы сразу после Шлиссельбурга откинуть не очень сильную советскую 54-ю армию на восток, заняв Новую Ладогу и Волхов. В таком случае все было бы очень плохо: снабжать Ленинград пришлось бы по куда более длинной линии, идущей через Ладожское озеро, и жертв среди горожан было бы много больше.

Но все шло так, как шло: Жуков, приняв командование с 13 сентября 1941 года, сконцентрировал силы на ключевых направлениях немецких ударов, и дальше наступательных успехов непосредственно у города немцы не имели. Однако и попытки советской стороны деблокировать город — а они начались сразу же, 10 сентября 1941 года — ни к чему не привели.

Чтобы понять, насколько важными были в тот момент именно полководческие решения, стоит вспомнить, как случилось установление блокады — захват Шлиссельбурга. Вот как командующий 54-й армией Кулик, подчинявшийся не Жукову, а непосредственно Ставке (сама идея прямого управления армией за тысячи километров, конечно, вызывает вопросы), описывает падение Шлиссельбурга:

«Захват Шлиссельбурга нужно отнести за счет общего вранья и незнания дел высших начальников, как обстоит дело на месте. И они меня обнадежили, что в этом районе все обстоит благополучно, а я как раз в период, когда армия сосредоточивалась, выехать на место не мог и доверился штабу 48-й армии и его командующему, что они не допустят противника в направлении Шлиссельбург. Я был целиком занят организацией перегруппировки для захвата станции Мга. Я бы мог в этот период бросить одну сд [стрелковую дивизию], которая бы не допустила захвата Шлиссельбурга».

Можно уверенно сказать: отправь Ставка Жукова на ленинградское направление в августе 1941 года, а не 13 сентября — и блокады города не случилось бы. Везде, где Жуков в 1941 году командовал фронтом, ему удавалось эффективно массировать силы и останавливать противника до достижения немцами их оперативных целей. Точка зрения Ставки, впрочем, тоже ясна: в августе 1941 года у нее не было понимания того, что командование Ленинградского фронта настолько слабо, что несмотря на существенные силы (у Жукова на 13 сентября их было меньше, чем у его предшественников в августе) не сможет остановить вермахт на дальних подступах к городу.

Реально ли было снабжать город лучше — чтобы не допустить миллиона голодных смертей

На первый взгляд сам по себе факт взятия Шлиссельбурга не должен был привести к голоду. Ладога с I тысячелетия нашей эры была активным маршрутом водных перевозок. Что мешало снабжать город через нее? Кое-что мешало: судоходство в мирное время шло через тот же самый захваченный Шлиссельбург, по каналам. И вели его в основном на баржах, буксировавшихся немногочисленными на Ладоге самоходными судами. Их было достаточно, пока баржи водили через безопасные в смысле волн каналы.

Но собственно через озеро, осенью не очень спокойное, баржи водить было сложнее. Маршрут выходил длиннее, а средняя скорость на нем — ниже. Более того: портовых сооружений на берегу Ладоги со стороны Ленинграда не осталось, и их надо было импровизированно строить прямо в ту осень 1941 года. Сильные штормы уже в октябре начали прерывать навигацию, а в ноябре за ними пошел лед — уже не дававший плавать, но еще не позволявший в силу недостаточной толщины по нему ездить.

Все это означало, что оперативно завезти в город много продовольствия было объективно невозможно. Всего за осень 1941 года «водой» завезли 45 тысяч тонн продуктов питания — больше, чем любого другого вида грузов. Обратными рейсами вывозили людей. Но для города с парой миллионов жителей — а именно столько их оставалось, потому что при такой импровизированной логистике много не эвакуируешь — это было очень немного.

Реальная потребность в продовольствии, при которой не возникает голод или ослабленное состояние организма, делающее человека легкой добычей болезней, составляла порядка килограмма в сутки на человека. То есть при нужде в двух тысячах тонн продовольствия в сутки поставки после 8 сентября и до конца года должны были составить порядка 220 тысяч тонн (напомним, что только муки до 11 сентября 1941 года в городе расходовали 2100 тонн в сутки). На практике было меньше (510 тонн муки с 20 ноября, например).

Самый острый момент блокады Ленинграда наступил с октября 1941 года и продолжался до весны 1942 года (потом частота смертей упала, ибо снова начались водные перевозки). Именно осенью 1941 года срыв водной навигации из-за штормов и плавучих льдин оставил город исключительно на воздушном снабжении. Но осуществляли его всего несколько десятков самолетов ПС-84 (советская копия «Дугласа» DC-3). Затем им на помощь бросили несколько десятков ТБ-3, исходно тяжелых бомбардировщиков. Поэтому за 1941 год по воздушному мосту в Ленинград ушло лишь 5 тысяч тонн продовольствия.

Здесь возникает мысль: разве СССР, имевший к началу войны десятки тысяч самолетов, не мог выделить для Ленинграда больше транспортников? В теории — да, тех же ПС-84 к концу 1941 года советская промышленность сдала около трех сотен. На практике, увы, это было нереально. Многие машины нельзя было быстро перебросить в этот район, другие были заняты на экстренных транспортных операциях где-то еще — война шла на огромном двухтысячекилометровом фронте. Хотя у немцев было не много самолетов, их летчики, в силу более разумной организации ВВС, делали больше вылетов на фронте, чем наши, отчего множество только что выпущенных ПС-84 быстро сбивали.

Кроме того, ПС-84 требовали длинных взлетных полос — порядка километра. Совсем рядом с осажденным городом таких не было, поэтому транспортники летали не по кратчайшему стокилометровому маршруту Новая Ладога — Ленинград, а из куда более дальних мест — Хвойной, а то и Вологды (за сотни километров).

К тому же полеты ПС-84 вели только в дневные часы. Любой житель тех мест понимает, что осенью-зимой светлого времени там очень мало. Что еще хуже, днем работали немецкие истребители, регулярно сбивая или повреждая советские машины. Запрет на полеты ночью был введен потому, что опасались прорыва к городу (по оговоренным с ПВО свободным коридорам) немецких бомбардировщиков.

Это были в основном надуманные опасения. Несложно догадаться, что, не зная заранее времени подхода караванов ПС-84, немцы не могли бы дежурить в воздухе по ночам. Ожидая «свободного прохода» с неизвестно какой стороны в неизвестно каком часу, они тратили бы много боевых вылетов напрасно. Поэтому следующей осенью, 1942 года, полеты ночью в ограниченном масштабе в Ленинград начались — и не показали ожидавшихся проблем.

Если бы ночные полеты самолетов снабжения были разрешены осенью 1941 года, за самые напряженные два месяца, когда норма выдачи хлеба в городе упала до 100 граммов, ПС-84 могли бы перевезти не пять тысяч тонн продовольствия, а около 12 тысяч. Мы знаем об этом потому, что в ноябре были редкие случаи сплошной облачности, в которой эти машины летали свободно, без противодействия немцев (истребители малоэффективны в таких условиях). В такие сутки доставлялось до 216 тонн продовольствия.

Но это могло лишь чуть смягчить голод, а не ликвидировать его. Что 100, что 200 тонн еды в сутки — для двух миллионов человек недостаточно. Существенную разницу по числу погибших могли бы обеспечить хотя бы несколько сотен тонн в сутки или тысяча-две.

Было ли это возможно? В теории — да. В СССР еще в 1935 году был создан деревянный САМ-5, самолет с мотором и стоимостью У-2, но при этом в полтора раза быстрее, и с нормальной нагрузкой 400 килограммов (или пять пассажиров). Только в 1935-1940 годах в СССР построили более 9,1 тысячи самолетов с мотором как у У-2. Ничто не мешало выпустить вместо них САМ-5.

Учитывая, что по полезной нагрузке, перевозимой в единицу времени, четыре такие машины заменяли один ПС-84 (и при этом работали с коротких взлетных полос), они могли бы дать нормальный воздушный мост. По маршруту Ленинград — Новая Ладога такой самолет перевозил бы пару тонн грузов в одну ночь. Следовательно, всего тысяча подобных машин закрыла бы потребности Ленинграда без голода.

Но это было возможно только в теории. На практике конструктор САМ-5 перешел дорогу Яковлеву, у которого был свой серийный самолет под мотор М-11. Да, он был медленнее САМ-5, а полезной нагрузки брал меньше, но он был свой, а не чужой. Поэтому «на вопрос Сталина Яковлеву, который у него был консультантом по авиации… тот ответил, что самолет [САМ-5-2 бис] неплохой, но его внешняя отделка желает лучшего».

В итоге лучшим легким транспортным самолетом СССР в 1941 году был У-2, родом из 1928 года, перевозящий в единицу времени вчетверо меньше груза, чем САМ-5. Обеспечить с его помощью воздушный мост было малореально. Так подковерная грызня 1930-х годов сделала возможной смерть миллиона человек.

И все-таки кое-какие ошибки можно было не допустить и в тех условиях. Серьезный промах в снабжении Ленинграда произошел уже сильно после роковой для города осени 1941 года. А именно: в озерную навигацию 1942 года по Ладоге было вывезено 310 тысяч тонн промышленного оборудования и другого имущества для ВПК, благо в осажденном городе они простаивали.

С точки зрения логики снабжения было бы намного эффективнее вывезти вместо этого оборудования людей. Ясно, что 0,3 миллиона тонн перевозок хватило бы для вывоза из города хоть всего мирного населения вместе взятого. Тогда в осажденном Ленинграде уменьшилась бы потребность в продовольствии и плохое питание не осталось бы спутником горожан до снятия блокады.

Почему это не было сделано? Однозначного ответа на этот вопрос в документах нет. Но нет в них и другого: следов понимания руководством осажденного города того, что даже осенью 1942 года (и даже весной 1943 года и далее) смертность на душу населения, с учетом возрастных когорт, в Ленинграде оставалась много выше уровня лета 1941 года.

Похоже, что местное руководство рапортовало наверх исходя из абсолютного числа смертей (плюс зарегистрированных голодных), которое приблизилось к довоенному уровню уже во второй половине 1942 года. Однако к этому времени из-за эвакуации численность населения в городе уменьшилась так сильно, что абсолютные цифры вводили в заблуждение.

Сегодня мы хорошо знаем, что множество смертей от болезней в условиях недоедания вызваны именно голодом (ослабленный организм слабо сопротивляется инфекциям). В 1940-х в количественном смысле это явление было слабо изучено даже учеными и вряд ли было вполне ясным для ленинградского руководства

Вообще Сталин уделял большое личное внимание решению вопросов блокады: с осени 1941 года на документах о воздушном мосте и нормах поставок есть его пометки и подписи. По записям его переговоров с командирами на фронте видно: с сентября 1941 года он постоянно подталкивает их, иной раз недвусмысленно угрожая, наступать с целью прорыва блокады города. Огромный объем сил, выделяемый для Ленинградского и Волховского фронтов, а также высокий уровень потерь в их наступательных операциях по деблокаде города, превышает показатели для любого другого города СССР. Все это ясно указывает: Кремль был готов на очень многое, чтобы снять или хотя бы облегчить блокаду.

Если бы городское руководство яснее понимало, что происходит в его епархии, и информировало бы Москву о том, что с весны 1942 года голод не прекратил убивать, а лишь стал делать это реже, весьма вероятно, что из Ленинграда сперва вывезли бы людей, а уже потом станки. Но ясного понимания масштаба проблемы в этот период у местного градоначальника, судя по документам архивов, никогда не было.

Но ведь блокаду можно было снять раньше?

Сталин 12 декабря 1941 года одобрил план Шапошникова по удару под Ленинградом. В нем ключевую роль должен был сыграть Волховский фронт, развернутый восточнее и южнее отрезанного города. Ему поставили задачу ударить навстречу Ленинградскому фронту и тем самым снять блокаду. Одновременно планировали удары и южнее, вплоть до Новгорода.

Если исходить из формальных показателей, шансы на успех операции были. У Волховского фронта к моменту начала его наступления 7 января — 30 апреля 1942 года было в полтора раза больше людей и в 1,3 раза больше артиллерии, чем у противника. Да, у него не хватало боеприпасов, но и немецкая сторона в это время испытывала хаос в снабжении.

Проблемой, которую не учел Генштаб при планировании, было разное тактическое качество советских и немецких сил. Германия потеряла к этому времени безвозвратно менее 10 процентов от солдат, начавших войну 22 июня, а СССР — более 90 процентов. Основная часть довоенного офицерского корпуса (или, как тогда говорили, командиров) также ушла в потери. Естественно, что набранные резервисты в смысле подготовки уступали немецкой армии.

Поэтому прорыв получился лишь у 2-й ударной армии, сравнительно далекой от Ленинграда. Расширить его к северу и к югу она не могла, и после многих недель «тыканий» в оборону противника немцы нанесли срезающие удары по клину 2-й армии, и она в основном погибла.

Разумеется, часть советских военных прекрасно понимала, что с резервистами против довоенной армии наступать надо совсем иначе. Одним из них был Георгий Жуков. Он прямо говорил Сталину в первой половине 1942 года, что наступать сразу везде — от десанта в Крыму в декабре 1941 года, до Ростова, Харькова, Москвы, Новгорода и Ленинграда — нерационально. Что надо уменьшить число участков наступления, сосредоточить силы на каком-то одном направлении и там попробовать добиться серьезных успехов. Стратегия распыления сил ему не нравилась.

Можно уверенно утверждать: если бы перед наступлением на Ленинград СССР решил, например, не предпринимать Крымскую операцию и удары под Харьковом, а выделил столько же сил на усиление Волховского фронта, его успехи были бы куда значимее.

Но проблемой было то, что в этот момент Сталин еще не успел полностью понять и принять, что Жуков — всегда со своим особенным мнением — был хотя и неприятен в личном общении, но более здравым планировщиком, чем Шапошников, слишком склонный соглашаться на требования политического руководства. Ему казалось, что если все остальные военные ему особо не возражали, а Жуков возражал, то это значит, что что-то не так с Жуковым. Глава государства все еще не понимал, что на деле что-то не так (конформизм) было с большинством его генералитета, выросшего на нормах мирного времени, когда главное в армии — угодить начальству, не раздражать его.

Сталин понял ситуации лучше к осени 1942 года и согласился с предложениями Жукова и Василевского, что и переломило ход войны. Но к весне 1942 года он еще не дошел до фазы принятия, и все еще срывался в фазы отрицания и гнева. Поэтому коренного перелома ни в войне в целом, ни под Ленинградом в частности зимой 1941/42 годов произойти не могло. Кадры действительно решают все, но только если вы способны понять, какие из них неприятны, но эффективны, а какие приятны, но бесполезны.

Подведем итоги. Ключевой причиной массового голода, убившего миллион ленинградцев военного времени, стало решение Гитлера о том, что Москва и Ленинград должны быть уничтожены, а их население — лишнее. И планы этого человека в случае Ленинграда стали былью на 40 процентов только потому, что Красная армия не смогла его вовремя остановить. Не смогла и из-за катастрофических последствий 22 июня 1941 года. И из-за того, что на ленинградском направлении фронтами управляли люди, уступающие по уровню не только Жукову или Рокоссовскому, но и, например, Тимошенко.

Не то чтобы способных генералов там не было — Черняховский, начавший войну на Северо-Западном фронте, наверняка справился бы куда лучше. Но к осени 1941 года они еще не успели достаточно много раз показать в боях, чем именно они лучше людей, попавших на вершину военной пирамиды в мирное время.

К моменту, когда советская сторона догадалась послать к Ленинграду Жукова, ситуация была уже крайне запущенной. В августе он бы просто предупредил блокаду, не пропустив немцев к Ладоге. Прибыв через месяц, он столкнулся с ее фактом, а исправить тяжкое упущение намного сложнее, чем не допустить его. Да и катастрофа, устроенная Коневым и Буденным под Москвой, не дала Георгию Константиновичу времени для таких попыток: в начале октября его перебросили туда затыкать новые дыры в линии фронта.

Разумная стратегия январского наступления РККА под Ленинградом могла бы поправить дело, но ей было неоткуда взяться, потому что наверху советской военной пирамиды, в Генштабе, после ухода Жукова не было человека, способного жестко отстаивать свою точку зрения перед Сталиным. От этого армия тогда наступала сразу на всех направлениях, но, естественно, нигде не добилась серьезных успехов.

Радикально исправить что-то потом было уже сложно: воздушный мост по описанным выше причинам был нереален, а «дорога жизни», постоянно разбиваемая то колесами грузовиков, то бомбами и снарядами, часто имела ограниченную пропускную способность. Впрочем, даже несмотря на это после начала ее регулярной работы поставки продовольствия в город резко возросли. Но было уже поздно: самые голодные месяцы блокады, ноябрь — декабрь, серьезно подорвали здоровье людей.

Адово холодная зима 1941/42 годов пришла в Ленинград, когда он, из-за блокады, имел острейший дефицит топлива. Холод и голод ударили рука об руку. Получая с конца ноября 1941 года от 580 до 1090 килокалорий (в зависимости от статуса), люди массово падали замертво на улицах. За декабрь — февраль, по официальным данным, умерли 40 процентов всех погибших в блокаду. Избыточная смертность в городе за январь — март была более трети миллиона человек, а вместе с декабрем она ушла далеко за 0,4 миллиона. Далее благодаря открытию судоходства число ежемесячных жертв стало меньше, и всего до сентября 1942 года из-за блокады погибли 0,78 миллиона человек. Остальные 0,3 миллиона пали жертвой последующих полутора лет недоедания и болезней.

Резко снижение смертности возникло только после операции «Искра», в начале 1943 года. Тогда был пробит узкий коридор, по которому построили железную дорогу. Однако и здесь снабжение прерывалось обстрелами и оставалось неполноценным вплоть до полного снятия блокады в январе 1944 года.

В конечном счете те, кто хотел спасти гражданское население от нацизма, победили. Вместо 100 процентов населения доблокадного Ленинграда, как планировал глава сильнейшей западной армии мира, погибли 40 процентов. Нельзя не признать, что спасение жизней трех из пяти блокадников — большая победа. Но нельзя забывать и другое: неспасение двух из пяти — тяжелейшая трагедия.

Археологи узнали вкус и запах древнеримского вина

Авторы нового исследования рассказали, какой из современных напитков надо попробовать, чтобы почувствовать себя жителем Римской империи.

Античные источники — от Катона Старшего до Плиния и Вергилия — неоднократно рассказывали в своих трудах о значении виноградарства и виноделия в Риме. Вино и вода — вот две самые употребляемые жидкости в Вечном городе.

Вино могло быть выдержанным, хотя Плиний упоминает, что слишком старое горчило и было неприятным на вкус. В целом же что плебс, что аристократия верили: этот напиток жизненно необходим любому человеку. Поэтому цена на него была вполне демократичной.

Когда империя разрасталась, расширялись и традиции виноделия: на всех завоеванных территориях, от Иудеи до Британии, римляне разбивали виноградники и знакомили местных со своим любимым напитком.

В результате в некоторых провинциях (Галлия и Германия) этот бизнес заинтересовал представителей коренного населения и практически полностью перешел в их руки. Сорта винограда в разных провинциях различались, но больше ценили белое сладкое вино золотистого цвета.

Из тех же работ античных авторов мы примерно представляем технологию производства. Как и их предшественники — хананеяне, ассирийцы, египтяне и греки, — римляне выбирали для выдержки и последующего хранения глиняные сосуды — долии (dolium).

Долии впервые упоминаются в работе «О сельском хозяйстве» (De agri cultura) Катона Старшего. Автор описывает своеобразную форму сосудов: у них не плоское дно, а заостренное. Стоять долия могла только в подставке или прикопанная в земле.

Авторы новой работы, опубликованной в журнале Antiquity, попытались выяснить, влияла ли форма сосуда на вкус и запах вина. Для этого они провели сравнительное исследование римских долий и современных сосудов для производства вина.

В современном массовом виноделии используют в основном металлические емкости. Очевидно, что в глиняном сосуде процесс брожения и ферментации происходит не так, как в металлическом. Но авторы работы утверждают, что дело не только и даже не столько в материале сосуда, сколько в его форме.

Решающую роль, по мнению ученых, играет узкое дно долии. Оно ограничивает контакт твердых частиц винограда (лежащих на дне) с созревающим вином, увеличивая срок его хранения и придавая красивый золотисто-оранжевый оттенок, высоко ценившийся в древние времена.

Исследователи провели эксперименты и пришли к следующему выводу: закапывая долии в землю, можно регулировать температуру и рН, что способствует образованию поверхностных дрожжей и химического соединения под названием сотолон. Он придает вину слегка пряный вкус с ароматом поджаренного хлеба и грецких орехов.

В отличие от металлических емкостей, используемых в современном промышленном виноделии, глиняные сосуды обладают пористостью, что позволяет их содержимому слегка окисляться на протяжении всего процесса брожения. Богатая минералами глина создает ощущение сухости во рту, что, по-видимому, нравилось римлянам — и давало им повод не ограничивать себя в употреблении напитка.

Ученые рассказали, что, регулируя форму, размер и состав глины в долии, а также методы хранения, римские виноделы могли менять вкус конечного продукта. Значение имела любая деталь вплоть до состава почвы, в которую закапывали долии. Отметим, что к началу II века нашей эры виноделы империи начали поставлять свой продукт в другие регионы — происходил обмен. И вино возили уже не в неуклюжих долиях, а в бочках.

Авторы исследования нашли лишь один тип сосудов, похожий на долии, которые используют при производстве вина в наши дни. Это квеври — в них уже не одно тысячелетие изготавливают виноградный напиток в Грузии.

Самым старым из найденных квеври не менее пяти тысяч лет. То есть обитатели Колхиды никак не могли позаимствовать эту технологию у римлян. Катон, у которого мы впервые встречаем упоминание долии, жил в 234-149 годах до нашей эры. Колхида же только в II веке до нашей эры стала частью Понтийского царства, и раньше этого времени достаточно тесные контакты ее жителей с римлянами маловероятны. Получается, традиционное грузинское вино и римское скорее продукты параллельной эволюции, чем заимствования.

В книге XVII века нашли псалтырь беглой английской принцессы

Вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию заставило бежать за море сестру последнего англосаксонского короля. В результате ее наследство оказалось в очень неожиданном месте.

Примерно в XVI-XVII веках книгопечатание в Европе стало относительно массовым занятием. Об этом свидетельствует, в частности, то, что далеко не на всех книгах того периода стоят год выпуска и другие выходные данные. Поэтому ученые датируют подобные издания по косвенным признакам.

К таким признакам относятся среди прочего особенности работы переплетчиков. Пергамент, подходящий для этой работы, был слишком дорогим для массового производства. Поэтому мастера-переплетчики пускали на материалы так называемые устаревшие книги: католические или написанные на языке, которого никто не понимал.

Тийс Порк (Thijs Porck), преподаватель древне- и среднеанглийского языков из Лейденского университета (Нидерланды) нашел в региональном архиве голландского города Алкмара недатированное издание «Словаря греческого языка» (Thesaurus graecae linguae) французского печатника и знатока классических языков Анри Эстьена.

Чтобы определить год издания, Порк исследовал материал переплета и наткнулся на фрагменты гораздо более древней книги. Об этом он рассказал в статье, опубликованной в журнале Anglo-Saxon England.

Первый раз фрагмент старинной книги, написанной на латыни, голландские ученые нашли в переплетах Нового времени еще в прошлом веке. Над некоторыми латинскими словами тем же шрифтом были нанесены надписи на другом языке. Но это были единичные обрывки, причем настолько маленькие, что второй язык текста даже не смогли идентифицировать.

Порк извлек из переплета труда Эстьена 21 фрагмент древней рукописи. Текста на них оказалось достаточно, чтобы определить язык — староанглийский. Им пользовались жители Британии в 500-1100 годах.

Рукопись оказалась псалтырем, написанным в основном на латыни. Но к некоторым словам неизвестный переписчик дал варианты на староанглийском. Стиль шрифта позволил датировать рукопись 1050 годом. Автор работы считает, что латинский текст продублирован староанглийским для того, чтобы англичане лучше понимали язык Католической церкви.

Порк доказал, что «Словарь греческого языка» был издан и переплетен в Лейдене в 1600 году. Но как в его переплет мог попасть английский пергамент XI века? Ученые предложил два варианта.

В середине XVI века английский парламент принял ряд законов, установивших единую для Церкви Англии Книгу общих молитв. Это сделали для распространения и укрепления Англиканской церкви. Рукописи, написанные на латыни, стали неактуальны. Но просто выбросить их рачительные британцы не могли.

В результате во второй половине XVI века рукописи из Англии переправляли на континент целыми кораблями. Там их повторно использовали переплетчики и мыловары. Вполне возможно, что рукопись XI века оказалась в их числе.

Но есть и вторая версия. Четырнадцатого октября 1066 года в Битве при Гастингсе, которая оказалась решающим моментом нормандского завоевания Англии, погиб последний англосаксонский король Гарольд II Годвинсон. За два дня до этого он остановил норвежское вторжение, но противостоять армии Вильгельма Завоевателя уже не смог.

Вильгельм не отличался кротким нравом: он планировал проредить англосаксонскую аристократию так, чтобы не осталось никаких гипотетических претендентов на трон из местной знати.

Поэтому сестра последнего короля, принцесса Гунхильда, бежала на континент. Она жила в Голландии и умерла в Брюгге в 1087 году. Известно, что незадолго до смерти принцесса передала в церковь Святого Доната в Брюгге свои драгоценности и псалтырь, который привезла из Англии.

Последнее упоминание об этой книге относится к 1561 году. В переписи церковных книг рукопись обозначена как латинский текст с непонятными словами, «которые здесь невозможно прочитать». С тех пор древняя рукопись считалась утерянной.

Но Порку удалось выяснить, что всю библиотеку церкви Святого Доната конфисковали кальвинисты в 1580 году. Те книги, которые они сочли полезными, отправили в публичную библиотеку, а остальные продали. Католический псалтырь, да еще снабженный надписями на непонятном языке, едва ли отнесли к «полезным». Все это придает существенный вес предположению Порка о том, что найденные фрагменты завезла на континент бежавшая из Англии принцесса.

Битву змеи и лягушки посчитали следом неизвестного языческого культа

Раннесредневековая бронзовая фурнитура аварского пояса навела ученых на мысль, что разные народы Центральной и Восточной Европы были связаны одной тайной системой верований.

Археологи из Масарикова университета (Брно, Чехия) во время раскопок в южной части Чехии нашли бронзовую поясную фурнитуру (скорее всего — пряжку) необычного вида. На ней мастер изобразил змею, пытающуюся съесть лягушку.

Находку датировали VIII веком нашей эры. По мнению археологов, она относится к группе так называемых аварских поясов, которые производились в Центральной Европе в VII и VIII веках нашей эры и были частью одежды авар.

Авары — кочевники центральноазиатского происхождения, пришедшие в Европу во время Великого переселения народов. Они не пошли далеко на запад и создали Аварский каганат, занимавший значительную часть Центральной и Восточной Европы.

Государство вчерашних кочевников неожиданно стало одним из самых сильных в Европе Темных веков. Авары воевали — и вполне успешно — с королевством франков и Византией.

Кожаные ремни, украшенные литыми фигурками или бляхами, нередко встречаются среди артефактов Аварского каганата. Отличие именно аварских изделий в том, что их изготавливали только из бронзы. И ценность определяли не по стоимости материала (как в случае серебра и золота), а по красоте и изяществу изделия.

Ученые считали такие пояса признаком элит. И находки подобных изделий в других регионах Европы (за пределами каганата) традиционно полагали доказательством господствующего положения авар над окружающими их народами, не основавшими государств. Своего рода дипломатические подарки от богатых бедным.

Чешские археологи, нашедшие фурнитуру со сценой взаимоотношений лягушки и змеи, выяснили, что примерно десять лет назад точно такие же предметы обнаружили их коллеги. Один нашли в той же Чехии (в Богемии), второй — в Венгрии, третий — на востоке Германии.

Ученые посчитали, что разброс предметов с одним и тем же сюжетом нельзя объяснить ни дипломатией, ни торговыми связями. Свои выводы они изложили в статье, которая опубликована в Journal of Archaeological Science.

Авторы работы с помощью химического анализа изотопов свинца, содержащихся в бронзовом сплаве, определили общий источник меди, из которой изготовлена вся обнаруженная фурнитура. Медь, примененную в производстве аварской бронзы, добывали в Словацких Рудных горах.

Кроме того, ученые определили, что по крайней мере три предмета из четырех вышли из одной мастерской. Они предположили, что сцена со змеей и лягушкой служит каким-то объединяющим знаком по типу масонского кольца.

По мнению исследователей, такие находки изделий с одним и тем же сюжетом в разных частях Европы свидетельствуют о каком-то неизвестном нам языческом культе. «Мотив змеи или змея, пожирающего свою жертву, встречается в германской, аварской и славянской мифологии. Это универсально понятная и важная идеограмма. Сегодня мы можем только догадываться о ее точном значении, но в раннем Средневековье она связывала на духовном уровне разные народы, населявшие Центральную Европу», — отметили ученые.

Они обратили внимание на то, что славянский и балтийский бог подземного мира, скота и войны Велес/Велняс превращался в змею. Другим божеством, которому поклонялись славяне, была Мокошь, отвечавшая за плодородие. В культе этой богини вода и прядение играли центральную роль.

Схватка с драконом или змеем — повторение акта творения, противостояние двух противоположных сил, представляющее собой, по мнению авторов работы, центральную часть космогонического мифа и мифа о плодородии.

В неизвестном культе богиня, выполнявшая функции Мокоши, была представлена в виде лягушки, а бог, аналогичный Велесу, — в виде змеи, посчитали ученые. Правда, они не пояснили, почему акт творения представлен как поедание лягушки змеей, тем более что само изделие допускает и трактовки, альтернативные поеданию.

Такой культ мог объединять разные народы, независимо от того, были ли объединены их элиты, подчеркнули авторы статьи.